В колонках играет - Кино - Электричка
Настроение сейчас - задумчивое...


Как говорят, так было много-много лет назад. Где-то вдалеке, в тех краях, где миром правит солнце, ссорились и мирились люди, творили и разрушали, рождались и умирали. Восставали из пепла империи, заключались союзы, мировые религии появлялись и исчезали, забытые навсегда неблагодарными потомками. Заговоры, убийства, второе пришествие Мессии…
Многое было и прошло, многое еще не пришло, но здесь это не имело ни малейшей ценности. Кто-то из великих говорил, что слеза ребенка дороже, чем целый бескрайний мир… но оборони он свою слезу здесь – она была бы не более ценной, чем пыль под ногами. Таков наш Город.
Так вот, говорят, что так было много-много лет назад. Мне трудно судить об этом, я сам здесь присутствую не так уж и долго, но стоит мне задуматься – и мое сердце актера пронзает холодом. Тяжело даже зрителю, а каково тогда исполнителю роли?..
Сегодня, как и вчера, улучив минутку между двумя постановками, я опять пришел сюда. Пришел, чтобы снова созерцать пантомиму, повторяющуюся неизменно день за днем, год за годом. Всю вечность…
На кладбище тихо. Даже старожилы не могут припомнить, чтобы замогильное спокойствие этого места нарушалось криком залетной птицы, пением бродячего музыканта, веселыми голосами мальчишек. Да и откуда здесь, черт побери, бродячие музыканты…
Медленно, в танце скользят в воздухе осенние листья. Усталый человек лет тридцати пяти – сорока, одетый в старые, проржавевшие рыцарские доспехи, бережно касается тяжелых, скрипучих кладбищенских ворот. Так же медленно идет вперед, между ровных рядов одноликих, безжизненных памятников.
На щите его – сломанная роза, перевернутый крест, разбитый на части хрусталь изящного бокала. В разных мирах его называли разными именами: Рыцарь Печального Образа, Ланселот Озерный, Сонный Рыцарь. Здесь его называют просто – Молчаливый. Он никогда не говорит ни слова, ограничиваясь короткими и четкими жестами. Он редко появляется на бешеных празднествах весны или осени, а когда появляется, всегда стоит где-то, напоминающий большую, безжизненную статую.
Я внимательно наблюдал за тем, как он идет вперед. Как проходит мимо очередной могилы, направляясь дальше, дальше…
Пока, наконец, не останавливается возле старой, заржавевшей двери. Скрип несмазанных петель… дверь закрывается за его спиной.
Хотя я стоял достаточно далеко, на меня повеяло замогильным холодом. Тишиной. И мертвым ветром…
Мертвым ветром чужих окраин. Говорят, здесь хранится прошлое Рыцаря. Здесь – все его долги, все образы старых и новых дорог, где успело его пронести. День за днем, год за годом он снова и снова приходит сюда, странствуя в собственном сознании и пытаясь найти единственный ключ, единственный знак, приковывающий его к этому Городу. Он пытается найти фатальную ошибку, однажды совершенную им где-то там, под чужими звездами, одинаково враждебными и людям, и зверям.
Старая ведьма, живущая в глубине Заповедного парка, утверждает, что ошибки нет, что Рыцарь заблудился в собственных страхах, страданиях, бедах, победах и поражениях… в чем-то она, безусловно, права. Но Рыцарь каждый раз слушает ее с тихой улыбкой и печально качает головой. Он знает, что поиски его не напрасны. Рано или поздно он найдет, исправит, вырвется…
Вот только длится это уже не один месяц, не один год, не одно столетие. Сотни премьер и представлений отгремели на сцене моего Театра, но он все искал, ищет и, пожалуй, однажды найдет.. а может быть, и не найдет?.. Ответ на этот вопрос знает один только ветер…