Метро. Час пик. Голые дети на рельсах. У детей, вероятно, забастовка – против СПИДа, который у них с рождения. На самом деле, дети не понимают, что такое «забастовка». Они даже говорить еще не умеют. Просто эти тупые мелкие выродки хотят быть «как взрослые». Как взрослые, заразившие их СПИДом. Дети на рельсах не верят в сказки. Дети на рельсах не боятся поездов. Дети на рельсах не умеют мстить… Им холодно. И, вероятно, они бы проголодались, если бы знали, что такое еда…
А в вагоне короткое замыкание. Чьи-то напуганные руки соприкоснулись в темноте. Щелчок электричества по пальцам. Дрожь по венам. Искры с потолка… Чья-то обнадеженная рука нервно вцепилась в чужую. Чья-то маленькая, пригвожденная к стенке душа глотнула воздух. Стрелки на часах громко пульсируют. Кто-то по соседству громко блюет. Есть только руки в темноте. Короткое замыкание… «Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны».
Тоннель. Выход. Давка у эскалатора. Паника. Слишком тесный контакт. Слишком мало времени. Времени на жизнь всегда почему-то не хватает. И уж тем более некогда отвлекаться на каких-то там бастующих малолеток… А дети на рельсах молча душат друг друга, беря пример с взрослых у эскалатора. Их взгляды пропитаны болью и ужасом, но сердца полны злобой. Жестокие детские игры. Безобидная жизнь взрослых. Рельсы…
Километры рельсов. Поезда соединяют, разлучают, убивают. Террористы их взрывают, потом механики починяют, а отремонтированные поезда кого-то сбивают. Получается, механики тоже убивают. Чаще всего детей. Но они об этом не знают. И поэтому их прощают. Дети…
Метро. Час пик. В толпе оказались лицом к лицу парень с девушкой. Пока еще не знакомые. Пока еще не инфицированные. Пока еще бездетные… Тесно. Душно. Потно... Романтично.