Закончили сегодня formation civique, обязательный для всех приезжих курс введения во французское законодательство, культуру и т.д. Идея, на мой взгляд, прекрасная, а вот с реализацией нередко возникают неприятные проблемы. Беженцы бывают разными, так что во время formation civique ты очень часто оказываешься заперт в одном помещении с сексистами, гомофобами и просто быдлом. Наши друзья предупреждали нас об этом еще до того, как наступила наша очередь. Сергея на аналогичном курсе толкали в спину русские за то, что он задавал преподавателю вопросы на французском языке. "Э, слышь, мы сюда не французский слушать пришли!..". Однокурсники Авроры насмехались над ЛГБТ и восхваляли Путина. Женщина из Чечни, учившаяся вместе с Ророй, спросила у нее, почему та приехала сюда, и, когда Рора рассказала, что на нее завели уголовное дело после митинга, эта чеченка заявила - "тебе, видимо, заняться было нечем, митинги - это такое ваше развлечение в столице, а у остальных людей есть более серьезные дела". Короче говоря, во время formation civique тебе нередко кажется, что тебе заперли в одном вольере с обезьянами, чтобы прослушать лекцию о том, что все люди имеют равные права, что женщины не принадлежат своим мужьям, а гомофобия преследуется по закону. Обезьяны, разумеется, вопят, гогочут и кидаются какашками, а ты впервые за долгое время чувствуешь себя на родине.

Учитывая опыт Роры и Сергея, мы решили не просить о переводчике, чтобы не оказаться в одной группе с русскоговорящими (кстати сказать, прослушать этот курс без переводчика - отличный способ убедиться в том, что ты прекрасно понимаешь по-французски, если человек не тараторит и не пропускает слоги, как делают люди в повседневных разговорах). Первую часть курса мы прослушали в компании арабов (с переводчиком на арабский) и выходцев из африканских стран. Если закрыть глаза, то можно было запросто поверить в то, что мы находимся среди все тех же русских. Слова о значимости права женщины на контрацепцию встречалось интернациональным для всех дураков на свете "гы-гы-гы". Отличия от русскоговорящей аудитории проявлялись в том, что кое-кто из африканских слушателей постоянно перебивал лектора возмущенными комментариями про "колониальную систему". Больше всего в этом деле отличился некий Даниэль, сидевший рядом с нами. Он вел себя на редкость вызывающе и грубо. На правах "угнетенного" этот парень без конца перебивал лектора, одергивал его, заставлял по двадцать раз повторять даты, связанные с войной за независимость Алжира, возлагал на Францию с ее "современным колониализмом" ответственность за все проблемы африканских стран. У меня возник закономерный вопрос - если французы такие сволочи, высасывающие все соки из твоей родины, то какого черта ты приехал к этим кровопийцам получать от них пособие и прочие блага? Что, не противно есть с руки врага? Или "униженным и оскорбленным" все дозволено?.. Ирония состоит в том, что французы, испытывая чувство ответственности и вины за пресловутую колониальную систему, кажется, предельно упростили Даниэлю переезд во Францию и получение французских документов, а французским языком все тот же Даниэль владеет в совершенстве - издержки проклятого колониализма, из-за которого он выучил французский в раннем детстве и прекрасно интегрируется в ненавистной Франции. Но лучше всего Даниэль повел себя позднее, когда речь зашла об однополых браках. "А как же мои права?.. - громко спросил он после нескольких минут хихиканья и перемигиваний со своими друзьями и подружками, сидевшими за ним. - У каждого есть право быть гомофобом! Почему я должен признавать, что это нормально, если я так не думаю?!" Это был финиш. Даниэль, несомненно, убежден, что белые люди не имеют права считать темнокожих неполноценными или высмеивать их в связи с их цветом кожи и происхождением. Но Даниэль, конечно же, имеет неотъемлемое право быть гомофобом и оскорблять ЛГБТ-людей, сидящих рядом с ним.

Приятное отличие от похожих ситуаций в России состояло в том, что лектор в два счета заткнул Даниэля, сообщив, что речь идет о французских законах, и любой, кто не желает соблюдать эти законы, волен в любой момент покинуть Францию. А когда Даниэль попробовал грубить и пререкаться, лектор (исключительно покладистый во время разговоров об Алжире) без обиняков предупредил, что, если тот не прекратит, он вынужден будет сообщить об этой ситуации в министерство внутренних дел. Даниэль, как и следовало ожидать, не выказал никакого желания пострадать за свои убеждения. Он повел себя, как наглый, но трусливый школьник - отвечая на вопросы теста, громче всех орал, что гетеросексуальные и гомосексуальные люди равны, не забывая многозначительно ухмыляться и строить выразительные рожи своим дружкам. До этого я буквально кипел от злости, но тут как-то разом успокоился, подумав про себя - ну и сопляк...

Тем не менее, о новой встрече с Даниэлем я думал без особой радости. Но нам в очередной раз повезло, и группа, с которой мы слушали окончание курса, оказалась совершенно новой. Ее состав был тоже, в своем роде, поразительным. Рядом с нами сидел канадец, конспектирующий лекцию в своем макбуке, середину ряда занимали беженцы из США, уехавшие из-за Трампа, а когда с галерки прозвучало "Je m'appelle Наталья", с этим хорошо знакомым четким выговором каждой буквы "а", то сердце на секунду подскочило - неужели тоже из Москвы?! Но оказалось - из Бразилии.

На сей раз обошлось без происшествий.