Женя шла, не разбирая дороги. В голове звучало только: «Сожалею, слишком поздно… мы ничего… ничем… не могу сказать, но вам надо привести в порядок все дела…обезболивающее… сожалею… только чудо…»
Слова врача прозвучали как гром среди ясного неба, диагноз был неожиданно резким, громким, не знающим пощады. Хотя называют его «тихим».
Этот «тихий пожиратель» подкрался незаметно. Может в тот год, когда Женя не поступила в медицинский, и мечта лопнула, как мыльный пузырь. А может, когда её мама, поскользнувшись за домом, пролежала на морозе почти три часа, и после этого, не приходя в сознание, тихо ушла через несколько дней. А может… а может…
Этих «может», думала девушка, набирается очень много. И что конкретно послужило спусковым механизмом – неизвестно.
– «Приведите в порядок дела», – звучало в её голове. – Эх, какие теперь дела – детей нет, состояния тоже, никому и ничего не должна. Только ждать, только ждать… только чудо…
Женя не замечала, как по лицу катятся слёзы, на автомате смахивая их тыльной стороной руки. Она уже вышла за больничные ворота, прошла длинную аллею, густую тень которой дарили огромные платаны. Приближалась улица, по дороге неслись машины. Все куда-то торопились.
– Все они торопятся жить, а я… – с сожалением вздохнула девушка.
Вдруг резко накатилась усталость, сердце заколотилось сильно-сильно, и она остановилась, оперлась рукой на ствол большого дерева.
Минута, две, три, сердцебиение пришло в норму. А вот и такси. Домой, домой. Там стены, там воспоминания, фотографии.
Этого кота я встретил случайно, когда приехал к приятелю на дачу. Сигареты кончились, и я отправился за ними в небольшой сельский магазин у автобусной остановки.
Кот сидел в стороне у дверей и внимательно наблюдал за каждым, кто входил и выходил. Выглядел он плохо.
Одно ухо было надорвано, шерсть торчала клоками, но взгляд его был острым и настороженным.
Как выяснилось потом, его несколько раз сильно били местные жители.
Били не со зла, буднично, просто так - чтоб знал своё место, чтоб не мозолил глаза, чтоб не просил еду. Какое кому дело, ведь это бродячий кот, а значит пни его ногой или наступи на хвост, если день не задался.
Кот уходил ненадолго, отлёживался и возвращался снова. Сидел, молча и терпеливо ждал чего-то неведомого.
Потом спьяну кто-то запустил куском железной трубы по котячьей лапе и сломал её. Кот пропал надолго, думали навсегда, но он вернулся позже, ближе к зиме и сильно хромал.
Однажды за нами шел кот. Белый крупный кот, бездомный. Нет, не котенок, которого я взяла домой; другой.
И этот кот был не в отчаянном положении, не израненный и погибающий, к счастью. Это был ловец крыс и гроза мышей, он сам добывал пропитание в деревне.
Он был очень умен. И у него было желание, намерение. Он поэтому за нами и пошел.
Я предложила ему сосиски; они у меня всегда с собой. Мало ли, встретим голодного и угостим.
Кот картинно отвернулся от сосиски. Он не голоден. И он не побирушка.
Он шел за нами по лесу и выделывал удивительные кульбиты и антраша. Высоко подпрыгивал и зацеплялся за еловую ветку. Прыгал от дерева к дереву, как белка-летяга. Изгибался и горбатился, невероятно элегантно.
Бежал быстро, потом поворачивал на ходу и совершал скачки, как гепард…
Вот разве что мускулы не демонстрировал, подобно культуристу-спортсмену.
Самые крутые чуваки в мире — котики, которых мы (не лично я и мои близкие, а любые хорошие люди) подобрали на улице и оставили у себя жить.
Потому что это же вообразить невозможно, какая невероятная нужна воля и удача, чтобы так повернуть свою уличную котиковую жизнь. Это примерно как человеку договориться с Мирозданием, чтобы за ним пришли из дворца и сказали: «Ты - принц, мы тебя потеряли, а теперь нашли. Пошли халву трескать!»
С людьми такого почти никогда не случается, а с котиками - то и дело...💔
Два маленьких волчонка стояли прямо посреди метели и просили о помощи. Их мать, истекающая кровью, лежала в снегу. Лапа разорвана капканом. Волчата не воем звали на помощь, они встали на задние лапы и сложили передние лапки словно молились.
Но именно это простое человеческое движение потрясло сердце старика, который это увидел. Он едва заметил их в снежной карусели. Сначала принял за обычные пни. Но когда увидел, что они движутся, бросил свои дела и пошёл за ними.
Вечером на горные хребты падал тяжёлый снег, он не просто падал, а летел горизонтально подгоняемый пронизывающим ветром с востока. Обволакивал белой пеленой сосны и лиственницы ,словно пытался стереть само очертание мира.
Внизу в ущелье редкие огни посёлка Чара дрожали в морозном мареве, но здесь на высоте восемьсот метров уже не было ни света, ни звука только хруст собственных шагов, да дыхание, оборачивающиеся паром. Иван Степанович Зверев, мужчина шестидесяти с лишним лет, шагал опираясь на старую лыжную палку. Его лицо высушено ветрами, кожа тёмная, брови густые и глаза, в которых застыла усталость.
Его серый полушубок был перетянут армейским ремнём
Когда-то он был главным егерем здешнего заповедника. Человек слова, суровый, но справедливый. Всё изменилось пятнадцать лет назад. Тогда в один из июльских дней загорелся лес и в этом пламени сгорел его сын Гриша, весёлый молодой парень. Работал Гриша экологом. Отец был почти рядом, но добежать не успел. В тот день он похоронил не только сына, но и часть себя.
Котёнка нашли на улице. Маленькая, забавная кошечка. Когда мама принесла её домой, дочка закружилась с малышкой по комнате от радости. Ей давно хотелось кошечку. И в одно из мгновений, луч Солнца упал на ушки котёнка. И девочка вскрикнула от восхищения.
- Мама. Мамочка, смотри. У неё ушки светятся розовым светом. Будто, лепесточки розы.
Так её и назвали – Розочка.
Розочка была безобразницей и шалуньей. Что только она не вытворяла. И всё сходило ей с рук. Потому что, все её любили. Особенно, Розочка любила слушать музыку и смотреть фильмы про животных. Когда семья расходилась утром по делам, для кошечки специально оставляли телевизор включённым.
На программах о животных. Приходя вечером с работы, а дочка после школы. Они находили Розочку спящей возле включенного телевизора.
Родители открыли своё дело. Ресторан. Они решили, что смогут предложить людям вкусные и недорогие блюда из морепродуктов. Потом присоединились и мясные блюда. Помещение было приличное и в нём помещались пятнадцать столиков.
Хорошая кухня, шеф-повар, три официантки. Сами папа и мама работали по мере необходимости, то на кухне, то принимая заказы по телефону. А по вечерам, папа одевал черный костюм с галстуком и проводил посетителей к их столам. Работы хватало.
И они уже подумывали о расширении. Может, ещё получить разрешение и сделать пристройку на улице?
Так, что приходя поздно вечером. Папа с мамой, валились от усталости. И дочка, девочка восьми лет заметила это первой. А взрослые, наверное, и не обратили бы внимание на такую мелочь.
Но девочка возвращалась после школы и кружков, часа в четыре. И вот однажды.
Просто, однажды и случайно. Открыв двери, она не стала кричать:
- Розочка, Розочка!
Она сняла курточку и кроссовки, одела тапочки, прошла в комнату и. Застыла с открытым ртом.
Розочка танцевала под музыку, струившуюся с экрана телевизора. Вернее, она повторяла движения другой кошки, которая выступала в цирке.
Девочка засмеялась и захлопала в ладоши от радости. Потом подхватила на руки Розочку и закружилась с ней в танце.
Застигнутый врасплох, котенок в испуге попытался скрыться, но Сергей удержал его поглаживанием и ласковыми словами. Малыш успокоился, громко застрекотал и взглянул на него доверчиво, с надеждой...
– Мужчины, завтракать! – Марина уже накрыла на стол и разливала по чашкам кофе. Сыну – семилетнему Димке, на донышко, в его любимую кружку, разбавив теплым молоком.
Сергей, затягивая на ходу галстук, присел к столу и с удовольствием отхлебнул тонизирующую ароматную горечь. Он любил покрепче, и супруга, зная его слабость, молоко ему не предлагала.
Димка по обыкновению опаздывал к столу, уминая в школьный рюкзачок учебные принадлежности.
– Дмитрий, поторопись, иначе опоздаем! – поторопил его Сергей.
– У него к тебе серьезный разговор, – вполголоса произнесла Марина. – Хотел с тобой еще вчера вечером поговорить, но ты задержался.
– Поговорим по дороге в школу, – улыбнулся Сергей.
«Серьезный мужичок растет», – он с гордостью поглядывал на сына. Ему нравилось, что Димка старается во всем копировать его – от походки до манеры разговаривать, даже жесты перенимает.
Димка, наконец, закончил победой борьбу с учебниками и тетрадями и присоединился к родителям:
Когда Варваре Ивановне исполнилось 73 года, она осталась одна. Муж умер ещё в девяностых, дети уехали в город, внуки — далеко, звонят редко. Дом в деревне стал особенно тихим после того, как не стало её кота Мурзика, с которым она прожила 14 лет. С тех пор в доме не мяукало, не стучало лапками по полу, не будило утром носом.
Однажды весной она пошла в райцентр за пенсией. И, возвращаясь через старую промзону, услышала глухой, протяжный лай. Не злобный — тоскливый. Словно кто-то не кричал, а звал. За ржавыми воротами заброшенного завода на цепи сидел большой пёс. Массивный, чёрно-серый, с проваленными боками и потускневшими глазами. Он не рычал, не бросался. Просто смотрел. Молча.
— Ты чей? — спросила она. — Или тоже один остался?
Оказалось, пса звали Рекс. Когда-то он был сторожевой.
Отeц Миxaил устало опустился на скамью. Вocкресная служба снова пpoшла при полупустом хpаме. Всего пять прихожан – и те пенсионерки, что ходят сюда по привычке, как в пoликлинику.
"Господи, где я ошибся?" – думал свящeнник, глядя на потускневшие иконы. Двадцать лет служения, а люди всё реже приходят к Богу. Может, не тaк говорит? Не те слова находит?
За окном мopосил осенний дождь. Типичный oктябрь – серый, прoмозглый, безрадостный. Как и настроение отца Михaила.
– Молодёжь нынче другая пошла. Им бы в телефонах сидеть, а не молитвы слушать.
– Не в молодёжи дело, Нина Петровна, – покачал головой священник. – Во мне... Не могу достучаться до сердец людских.
Он помнил, каким был этот храм раньше. Люди приходили семьями, приводили детей. На Пасху яблоку негде было упасть. А теперь...
Звук малeньких коготков по каменному полу вывел его из задумчивости. Тощая серая кошка, прихрамывая, тащила в зубах крошечного котёнка. Прямо к алтарю.
– Бpысь! – отец Михаил привстал. – Не положено тут...
Кошка замeрла, посмотрела на него жёлтыми глазами – будто в душу заглянула – и пpoдолжила свой путь. Положила котёнка у самого алтаря, лизнула его и... упала.
– Господи помилуй... – священник подбежал к животным.
Котёнок был жив, а вот мaть... Глубокая рана на боку, кровь на сером меху. "Принecла дитя в последний путь", – понял отец Михаил. И впервые за много лет заплакал.
Она всего на минуту не успела. На одну минуту. Сперва завела машину и поехала, а потом. Потом.
Собралась пристегнуть ремень безопасности. Да, вот это и определило всю её дальнейшую судьбу.
Отвлеклась на какую-то долю секунды и.
И удар. Страшной силы. Руль предательски вильнул в руке. Вылетев из сидения, она побила головой лобовое стекло и упала на тротуар.
В больнице сделали всё, что смогли. Перелома шейных позвонков не было, но. Но было страшное сотрясение мозга и скопление жидкости. Ей делали операцию за операцией, пытаясь привести в чувство и в конце концов. Она таки пришла в себя. Чему обрадовалась вся семья. Муж, мать с отцом и двое почти взрослых детей. Две дочки.
Вот только одно. Она никого не узнавала. Мало того.
Ещё маленьким котёнком он пристрастился ходить на рыбалку со своим человеком. Жена смеялась.
-Иди, иди. Малыш присмотрит за тобой.
И действительно. Присутствие котёнка, как-то сдерживало его. Ответственность, что ли?
В то время, когда другие рыбаки пили спиртные напитки, мужчина не мог себе этого позволить, а если точнее. То употреблял совсем немного. Он не мог иначе. Глаза серого малыша смотрели на него просительно. И он отнекивался смущённо, объясняя это тем, что здоровье не позволяет.
Со временем малыш научился плавать. Произошло это случайно. Мужчина пошёл в воду, чтобы отцепить крючок запутавшийся в камышах и малыш.
Малыш тревожно мяукнул и прыгнул за ним. Рыбак рассмеялся и вытащил котёнка, но. Теперь он прыгал в воду каждый раз, когда его человек за чем -либо шел в речку.
Через некоторое время он стал купаться вместе со своим человеком.
В жизни всегда есть место добру. И даже сверхуспешые люди, которые для достижения своих целей иногда «идут по головам», не оказываются безучастными к судьбам братьев наших меньших.
Этот рассказ основан на реальных событиях, о которых мы узнали из интервью, опубликованного во французском издании «Le nouveau detective».
***
Жюстин была еще совсем молодой бездомной кошкой, обитавшей в пригороде Цюриха. «Разве в Швейцарии есть бездомные животные?», — удивитесь вы. Безусловно, в Европе не встретишь стай бродячих собак. А если какая-то бедняжка волею судеб окажется на улице, её обязательно пристроят в приют или отдадут в добрые руки.
Но пока бездомную животинку найдут неравнодушные люди, может пройти несколько недель, а то и месяцев. И все это время несчастному животному приходится скитаться.
О том, как Жюстин лишилась дома, одному Богу известно. И сколько бы еще ей пришлось мыкаться по городским окраинам, никто не знает. Но тут вмешался случай, перевернувший её жизнь.
Случилось пару часов назад. Я, как всегда, балуюсь извозом. 🟤▫️
Занесло меня, к слову, на городскую окраину. Заявок там совсем нет. Я стоял долго, а потом плюнул на эту затею, да решил вкусить местной шаурмы, ибо время спешить, а мы не ели.
Ну так вот. Захожу, беру чай да ролл с курицей. Присаживаюсь за единственный столик, за которым уже сидит дед глубокой старости. Дед опрятный, не вонючий и не пьющий (сразу понятно, бухает человек или нет), но и далеко не богатый: болоневая куртка давно выцвела и где-то аккуратно заштопана, штаны с вытянутыми коленями. Перед ним пластиковая тарелка, в ней курица (знаете, есть в некоторых шаурмячных доп. опция: дополнительная порция курицы - 35р.).
За пазухой кот. Дед кормит кота курой. Кот уминает за милый мой. Я говорю, мол, оригинальное решение, у котейки то морда не треснет? Дед поясняет, что у котейки сегодня день рождения, 21 год. Зовут его Степан Данилыч. И мышей он ловить не в состоянии. Вот и решил побаловать животину. Я говорю: "А сам чего не празднуешь котейкины именины?" Дед улыбается. Говорит: "Я вчера ел."
— У тебя фамилия какой? — донимал большого белого попугая с огромным клювом старый серый кот.
— Какой, какой! — хорохорился и злился какаду, — Кукачка меня зовут, а фамилия – Кукачберг. Очень старая фамилия. А будешь издеваться, сейчас за ухо укушу!
Кот радостно засмеялся и замурлыкал от удовольствия. Он был вредным существом, а потом…
Закашлялся и захрипел. Кукачка встревоженно посмотрел на него правым глазом и, слетев с клетки, где он обозревал все владения, сел на пол. Потом подошел к коту и посмотрел тому в глаза.
— Болен я, — объяснил большой, старый, серый кот. — Похоже, немного мне осталось. Ты уж не вспоминай меня злым словом. Ты ведь мой единственный родственник. И человеку нашему ничего не говори. Он страшно расстроится. А я тихонько под диван уйду. Чтобы никто не видел.
— Ты что такое несёшь? — возмутился попугай.
И от возмущения встряхнулся, раскрыл крылья и схватил кота за правое ухо своим огромным клювом:
Он протолкался между тремя огромными и жутко злыми собаками. И те, с изумлением взирая на наглеца. Отошли в сторону и дали ему место. И тогда.
Тогда давясь кусками каши и мяса, он тихонько заплакал. Он ел и глотал кусочки мяса и горькие слёзы.
Три большие собачьи морды с клыками и глазами, мечущими искры и злость. Просто потому, что они были здесь, чтобы охранять. Переглянулись. И одна.
Самая большая и выглядевшая совершенно зверски.
Опустилась вниз и.
Лизнула маленького, дрожащего и худого котёнка.
Тот посмотрел вверх и зашипел. Потом схватил кусок мяса побольше и потянул его за собой. Падая время от времени и выпуская обед изо рта. Чтобы пошипеть на этих собак. А чего они?
Стали вокруг и смотрят. Он может и маленький, но очень…
Злой и решительный. А кроме того. Так шипеть умеет. Что только держись и тогда.
Тогда одна большая собачья морда. Наклонилась вниз и подняв малыша в воздух вместе с украденным куском мяса. Понесла их в дальний конец двора. Где и спрятала за ящиками. Давно уже сложенными здесь, после чего.
Все трое сели. Охранять малыша. Пока он там ел и время от времени. Появлялся снаружи, чтобы.
Котенок появился возле сельского магазина поздней осенью. Может потерялся, или, наигравшись, бросили дачники, кто знает. Когда кто-то подходил к магазину, или выходил из него, котенок ставал на задние лапки, просительно заглядывая в глаза. И что дальше, спросите вы? А дальше, как обычно. Кто-то кормил и гладил мимоходом, некоторые, взглянув проходили мимо, и финал этой истории, наверное, был бы печальным, но…
Вмешалась ее величество Судьба. У каждого она разная. И животного и человека. Порой эта дама способна на такие кульбиты, что только держись. Но к этому малышу она повернулась лицом, одарив солнечной улыбкой. Случилось это в аккурат под Новый Год. Рядом с магазином жила пожилая пара. Петр Филиппович, участковый на пенсии, да жена его, Евдокия Семеновна, по-уличному баба Дуся. В тот день она возвращалась с почты, получив пенсию за себя, и за мужа. Взглянув на сидевшего у магазина котенка, Семеновна быстро пошла к дому. – Слышь, отец, а он ведь запросто погибнуть может – с порога заговорила старушка, входя в жарко натопленный дом. Петр Филиппович, шуровавший в печке, повернулся на голос жены. – Кто это там погибнуть может – удивленно спросил он. – Да котенок же. – Тот, что у магазина обретается – пояснила Семеновна. – Его девочки, правда, днем пускают погреться, а ночью в коробках за магазином спит. – А как морозы ударят? – Разве там, в картонках согреешься? – Жалко мальца – вздохнула старушка. Филиппыч улыбнулся. – Видишь, как мысли то сходятся. – Я и сам хотел с тобой поговорить. – У нас с весны кошки нет. – Мыши в конец распоясались. – Да и жалко малыша, верно говоришь, замерзнуть может – подтвердил старик. – Ну, так ты вот что – баба Дуся достала из сумки кошелек. – Сходи-ка в магазин. – Сахар почти закончился, да и хлеба нужно купить. – Заодно и котенка заберешь.
Не будит, нет — кошка не ломится в сон, она проникает в него.
Просто стоит, смотрит. Иногда мяукает — чуть хрипло, с наездом, мол, ты собираешься жить или ещё собираешься обниматься с подушкой до посинения?
Зовут её — Шварця.
Хотя по интонации и ассортименту её "мяу" я прекрасно понимаю, что у неё есть с десяток собственных имён, которые она себе присваивает в зависимости от капризов.
Иногда она — Гроза Полевых Мышей, иногда — Мать Кошачьей Нации, иногда — просто "вот это вот чудо, которое срочно должно лечь на мои колени, иначе будет кошачий бунт".
Шварця живёт у меня уже не первый год.
Дом — старый, деревенский, деревянный, с запахом мха, кофе, пыли и половицы, которые ночью разговаривают на своём старческом языке.
Шварця здесь, пожалуй, настоящий хозяин. А может даже и древняя богиня этого пространства — судя по тому, как она спокойно сидит на подоконнике, когда мир рушится за окном.
Было темно. Сначала он подумал, что лежит с закрытыми глазами. Он открыл глаза, но темнота не исчезла. Тогда он подумал, что сейчас ночь, но ночь не может продолжаться вечность, а темнота длилась и длилась, и длилась. Он подумал – надо пойти и посмотреть, что случилось.
И вот тут он испугался по-настоящему. Его – не было. Рук. Ног. И в то же время он – был – видел, а скорее ощущал эту темноту. Он был непонятно где! - вне времени и пространства.
Врач снова подошёл к человеку, лежащему на кровати. Больной был в коме. Операция прошла успешно и врач был уверен, что мужчина вот-вот придет в себя. Но день шел за днем. И ничего не происходило.
Больной жил за счет разных аппаратов, которые дышали вместо него, поили его и кормили.
Но человек по какой-то причине не приходил в себя, будто он не хотел жить. Врач говорил родственникам – говорите с ним, зовите его. Те говорили, звали. Жена плакала. Но всё оставалось по-прежнему.
Потом больной стал слабеть.
- Если он не придёт в себя за неделю, то он просто умрет.
- За неделю?
- Максимум десять дней. Ему остается жить максимум десять дней.
Он всегда испытывал особую нежность к животным. С детства тянулся к кошкам, крысам, ёжикам, птицам… Всегда находил для них место в своём сердце и доме. Ему никогда не было скучно — то кто-то мурчит у ног, то просится на руки, то требует почесать за ушком.
А когда он женился, судьба подарила ему женщину, которая разделяла его страсть к живности. И тогда их дом наполнился особым, почти цирковым оживлением. Две дочери, сын и полчища тех, кто мяукал, щебетал, ползал, плескался и прыгал. Отдыхать было некогда — кто-нибудь всегда ждал ласки, еды или просто внимания.
Так и пролетела вся его жизнь: в заботе, в любви, в движении, в доброте. Дети выросли, создали свои семьи, разъехались. Жена ушла в мир иной… А он — остался. И остался всё тем же: всё также собирал с улиц бездомных, покалеченных, больных. Всех, кому больше не к кому было идти.
Единственное, чего он просил у своих детей — не выбросить его питомцев, когда его не станет. Только об этом он говорил серьёзно, с твёрдостью и болью в голосе. А они отмахивались:
— Пап, ну ты что! Ещё рано об этом думать. Молод ты ещё, не придумывай!
Стapый чeлoвeк брёл домой в пoдaвлeннoм очень нacтpoeнии.
Ему сказали в бoльницe, что ситуация понятная и неутешительная. Сделать ничего нeльзя; ну, витaмины попейте. А чего вы, coбcтвeнно, хотели? Вам лет-то сколько, yвaжaeмый Николай Степанович?
Семьдесят пять.
Николай Степанович oтличнo помнил, сколько. И, в общем, пpaв был дoктop, хоть и резок. Семьдесят пять - это много. Пожил, ycтупи место другим. И не требуй нeвoзмoжнoгo…
Кроме того, Николай Степанович бедный был старик. Пенсия нeбoльшaя; и надо ещё платить за cъeмнyю кoмнaткy.
Квартиру дочь продала, ей очень деньги были нужны. Обещала купить другое жильё; да хоть кoмнaткy! Но не получалось пока. Pacxодов много. За гpaницей все очень дopoго, не то что у нас. У нас дёшево. И можно прожить скромно даже на мaлeнькyю пенсию…
Николай Степанович чуть не cпoткнyлcя о щенка. Сидит щенок на дороге. Coвceм один. И смотрит зoлoтиcтыми глaзкaми.
А уже хoлoднo было. И щенок cepeнький весь дpoжит…
Николай Степанович xoтeл обойти щенка-то, а тот побежал за ним нeyклюжe. Совсем маленький. И глазки золотые…
Николай Степанович сказал: «ну кyдa же я тебя вoзьмy? Я cтapик. Мне семьдесят пять лет. Я бедный старик. У меня пенсия маленькая. И кoмнaткa маленькая, и та не cвoя.
Вот, например, коты. Ну или кошки, без разницы. Ведь умнейшие животные! Вы сравните, как живут они и как люди! Люди суетятся, нервничают, кому-то завидуют, на кого-то злятся, ищут ответы на дурацкие вопросы, постоянно чего-то ждут… Всю неделю ждут выходных, весь год - моря, всю жизнь - счастья… Люди занимаются бизнесом и решают проблемы, встречаются по делам и расходятся по делам, сплетничают и ругаются, мечтают о деньгах и влезают в долги, плохо воспитывают детей, ставят бессмысленные цели, готовятся к бессмысленным праздникам и радуются бессмысленным юбилеям…
Кошки наслаждаются. Кошки не ждут выходных и моря. Им не нужны деньги и счастье. Они сами счастье, а зачем счастью деньги? Им не нужны праздники, чтобы радоваться. Лежала на кровати, дремала, думала о чём-то, вдруг подскочила, выгнулась – так радость же! И – прыжок на пол, потом с пола на кресло, на штору и снова на кровать. Ах, какая была радость! Особенно там, на шторе…
Откуда узнал — сам не понимал. Чувствовал. Пришла его пора, поманила мягкой лапой кошачья судьба. Он тяжело встал, выгнул спину и снова сел. Все спят. Тихо. Васька прошел на кухню и запрыгнул на подоконник. Уставился в темноту. За окном сыпал снег — белый, мягкий, летел с неба большими изящными перьями.
Он следил за их полётом и жмурил глаза. Хорошо. Вся суета кошачьей жизни осталась позади. Все эти ночные скитания, безудержные скачки по дому — все осталось в прошлом. Последний год Васька больше спал, свернувшись клубком на тёплом пледе, или сидел на подоконнике и смотрел на птиц. Но даже они перестали вносить сумятицу в его кошачьи мысли. Мир стал замирать, тормозить свой стремительный бег. Перестал будоражить его чувства своими шорохами и запахами.
Печка негромко потрескивала дровами. Тепло от нее медленно расходилось по избе. За окном не спешило вставать солнце. Сон у старика стал коротким, редкий раз удавалось проспать до 6 утра. Пожилые люди спят чутко и коротко.
Только к котам это не относится - коты в любом возрасте спят хорошо и долго. Старик завидовал своему коту Ваське, что он может долго видеть сны. Тот дремал сейчас на коврике, и, почуяв тепло от печи, замурлыкал. Треск дров, да мурлыканье кота...
Старик подкинул полено в огонь, и ему припомнилась его, такая недавняя, и такая далекая жизнь, когда была жива еще его бабка. Жили они, как все живут, всякое бывало, да детей вырастили, и отпустили их в собственную жизнь. И снова, как в молодости, остались вдвоем, только между этими пунктами - целая жизнь.
Часы показывали половину пятого утра - время, когда бабка, бывало, уже вставала, и мешала тесто, чтобы оно не убежало. Потом, к рассвету, уже в печь ставила хлеб, и по дому расплывался запах горячей корочки. Как давно он не чувствовал этот запах... Магазинный хлеб, что картон, никуда не годится.
Раньше у них с бабкой было свое хозяйство - корова, свинья, барашек, куры.
- Дед, ведь она так и лежит, – голос Марковны звучал жалостливо, сквозь слезы. Она облокотилась на подоконник и, уткнувшись лбом в стекло, вела наблюдение. – Который час лежит, даже не пошевелилась!
- Может сдохла? – с неприязнью в голосе спросил Семеныч. – Коли уж не шевелится.
- Нет. Глазки-то открыты. И голову не опускает. Лежит и смотрит в одну точку, ни на что внимания не обращает. Сосед собаку свою выводил прогулять, так она даже головы не повернула.
- Больная, наверное, - предположил Семеныч. – Срок пришел, вот и помирает. Нашла же место!
- Да нет же! – Марковна с осуждением посмотрела на супруга. – В пятом подъезде, помнишь, старушка жила. Лет на десять нас постарше. Вчера похоронили. Это ее кошка. Хозяйку – на кладбище, кошку – на улицу. Эх, люди, люди…
Семеныч помнил старушку. Был даже когда-то знаком с ее мужем. Друзьями не были, нет. Но при встрече кивком головы приветствовали друг друга. Это он организовал мужиков соорудить детскую площадку во дворе, хотя у самого дети уже в ней не нуждались.
Заодно сколотили пару-тройку столов с лавочками под березами. Это уже для взрослых. Вековые березы чудом сохранились, напоминая о том, что на этом месте когда-то шумел лес.
Никто уже не помнил откуда в войсковой части номер 149 появился попугай Жако, который сам себя ласково величал Жакошей, хотя кроме как Жориком его никто не звал. Говорил он много, особенно уделяя внимание словам с буквой «р».
Воспитанием Жорик не отличался – к полковнику обращался не по уставу, обзывая его падлой, без меры матерился и в хорошем расположении духа распевал шансон. Частенько читал, как рэп, Владимирский централ, но больше всего любил старую добрую "Мурку", скорее всего за обилие звука «р».
- Пррррибыла в Одессу банда из Амуррра.
- В банде были урррки, шулеррра,
- рокотал попугай, деловито бегая по клетке.
При виде нового лица Жорик-Жакоша мило склонял голову на бок и вежливо интересовался:
- Дратути. Винишка не найдется?
Где и когда он успел пристраститься к алкоголю, никто не знал и не ведал, но винишка ему не давали, отчего попугай прыгал и гневно орал:
Валентина Семёновна давно жила одна. Сын, Женечка, умер, не дожив до шестнадцати лет. Мальчику стало плохо на уроке физкультуры. Учитель посадил его на лавку и продолжил занятие.
А Женя там же, на лавке, и умер. Ей сказали: нарушение сердечного ритма. Единственный, поздний, любимый. Они с отцом так гордились им.
После Жениной смерти муж ушёл, нашёл себе молодую ещё женщину. Вторая жена скоро родила ему двоих детей.
А Валентина Семёновна что... Какая ей жизнь? Она и с завода ушла, где кто-нибудь, нет-нет, да и напомнит про Женю. Устроилась дворником в соседнем дворе. Деньги небольшие, но разве ей много надо одной? Одежду она себе почти не покупала, питалась скромно. Всё свободное время проводила дома. Смотрела старые альбомы с фотографиями и перебирала вещи сына.
По молодости Валентина Семёновна была большая мастерица вязать. Покупала модные журналы. Какие джемперы и свитеры были у её мальчика! Словно импортные. Валентина Семёновна бережно хранила их, перекладывая веточками лаванды.
Однажды на работе прибился к ней щенок. Неказистый, косолапенький. Так жалко его стало, что, закончив уборку, Валентина Семёновна забрала пёсика домой. Назвала просто - Дружком.
