Блестящий, умный афоризм красиво ухаживал за прелестной, тонкой шуткой. Последняя отвечала афоризму взаимностью, и постепенно их отношения переросли если не в роман, то в короткий юмористический рассказ уж точно.



Мамаша шутки, старая поучительная басня, была критически настроена к увлечению дочери. Отводя шутку в сторону, постоянно читала ей мораль и всячески внушала своей кровинушке, что брак – дело не шуточное, да и афоризм ей не пара – уж больно короток. Если и создавать семью, считала она, то непременно с кем-то более солидным и состоятельным.



Взять, к примеру, анекдот. Представительный, со смыслом, всеобщий любимец. Да, временами глупый, часто пошлый, и, как правило, довольно старый. Но за ним шутка будет как за каменной стеной, а с афоризмом ей станет явно не до смеха.



Для пущей убедительности, она вспоминала свою юность, когда еще не была высокоморальной басней, а весьма легкомысленной, озорной частушкой. Ее, такую молоденькую, коварно соблазнил и бросил пройдоха-прикол, любимец простеньких баек и дешевых пародий. А несостоявшаяся свекровь – старая одесская хохма, посмеиваясь, поздравила ее с удачной первоапрельской шуткой.



Подобной доли для своей дочери басня явно не желала. И неизвестно, как бы отношения между шуткой и афоризмом сложились в дальнейшем, не помоги молодым блистательная эпиграмма. Благодаря ей басня узнала, что бабушка афоризма – краткость – является сестрой самого таланта. А там и до гениальности недалеко. От такого родства отказаться было невозможно. И когда в очередной раз афоризм, шутки ради, заявился к возлюбленной в дом, то был встречен решительным и еще более коротким – «Да!»



Ну а дальше была долгая и смешная жизнь. Куча прелестных юморесок, которые выросли и стали солидными фельетонами и яркими комедиями. А шутка и афоризм состарились и умерли в один день. В последний путь их провожала эпитафия – особа немногословная, ироничная и очень печальная. Потому что, по большому счету, эпитафия – это эпиграмма, получившая похоронку.



© Петр Драйшпиц