Я-то думала, что ты, Параська,  счастливая, хотя и трындычиха. А ты жадная, подлая, натура у тебя шакалья. Содержанкой умудрилась  всех обобрать  до нитки. Пидманула, пидвэла. Теперь  до упаду твоим хлопцам скакать придётся в бронежилетах на потеху сутенёрам, раздавшим  ножи для вырезания хлопцев-мовичан. А ты думала для кого? Нацепили маску  из  Голливуда - мерзопакостную дежурную улыбку, похлопали Параську по заднице. Ей дуре и этого хватит, чтобы майдануться и пустить ряженых в свою горницу - то есть грабителей, врагов Окраины, а своих воров в законе  в украинский парламент посадила,  превратив его в гадюшник.

Теперь ты, Трындычиха, в тюремной  камере, а цэрэушники  в ней стали смотрящими. Параська, спишь ты теперь под нарами, чтобы европаханы окурки на твоих ягодицах тушили.

Даже жаль стало Параську. Её песенка спета, если смотрящих приставили. Жаль эту Трындычиху. Ей бы помнить, что «долг платежом красен», да евангельское: «Не убий!». А Трындичиха повелась на голливудскую улыбку и поверила в существование всесильного Рембо. Нанялась ему в снайперши. Рембо спасёт.

А всё оказалось до обыденного просто: на фиг ты, Трындычиха, теперь нищая, задрипанная, полусумасшедшая кому-то нужна. В вышиванке тем более не нужна. И венец у тебя будет без ленточек, терновый. Трахнули тебя, дуру  по-джентльменски. Их ведь дело не рожать. Сунул-вынул да бежать. А рожать будешь ты сама, в зраде. А потом тебя ещё раз трахнут в оригинальной позе свои же ссыкуны. Это те, кто скачет выше. А Рэмбо сам своих наёмников  уложит штабелями вдоль дороги.

Хороших ты хлопцев вырастила, Трындычиха. Ты их породила – они же тебя и убьют. А пока, Трындычиха, реши-ка хоть один вопрос: на кого ты капкан ставила?  Как бы тебя, Трындычиха, коты с крысой не перепутали. Сожрут - и не подавятся. Хотя о чём с тобой говорить-то, майданутой. Примус у Бегемота есть, а  керосина нет, и дармового газа тоже нет. Сожрёт тебя кот Бегемот.