На философском факультете МГУ им. М.В. Ломоносова я выбрал кафедру истории социально-политических учений, я всегда тяготел к истории. Кроме этого, мне довольно давно была близка консервативная идея. Наверное, это связано с тем, что я вырос в Сергиевом Посаде в достаточно консервативной православной семье. Еще в дипломной работе я сравнивал американских иеговистов и русское толстовство, их социально-политические идеи. Тогда это вызвало на кафедре некоторое удивление и непонимание. Есть вещи в нашей академической среде, о которых не очень принято говорить. Например, изучать радикальные исламистские течения — это да. А христианские, особенно если это связано с русским православием, — тут сразу много оговорок. В политологии не упоминаются православные фундаменталисты, о них если рассказывают, то в очень узких религиоведческих кругах. Зато все знают о существовании исламских фундаменталистов.

В аспирантуре я решил заниматься уже социально-политическими вопросами в православии. Моей задачей было понять, каков у современной церкви идеал государственного, общественно-политического устройства. Главный вопрос, на который я хотел ответить: является ли государство главным партнером церкви в ее миссии?

Идеальная модель отношений церкви и государства описана в шестой новелле Юстиниана — «симфония священства и царства». Есть священство, то есть церковь, есть царство как прообраз государства. И в идеале они «нераздельны и неслиянны». Представим себе две окружности, которые соприкасаются в одной точке: одна окружность — церковь, другая — государство, а точка соприкосновения — это их взаимодействие. В чем конкретная традиционная цель церкви? Привести каждого человека к Царству Божьему, воспитать его нравственность. Церковь и государство в паре движутся к этой цели. Задачей моей диссертации было посмотреть, насколько далеко современная русская православная церковь от этого идеала отошла.

После революции церковь была отделена от государства, потом подверглась репрессиям. После падения Советского Союза государство объявило в Конституции, что оно многоконфессиональное, светское, церковь получила свободу. Но с точки зрения теории священной симфонии ничего не изменилось, равновесие, нарушенное в 1917 году, не восстановилось.

Как в нынешних условиях, в условиях демократии, светского государства, церковь трансформирует эту концепцию симфонии? Интересно, что до 2000 года церковь не имела четкого ответа на вопрос: как ей в свободном статусе жить в светском государстве?

И вот она в 2000 году создает этот ответ — документ «Основы социальной концепции РПЦ», который разрабатывался группой под руководством тогда еще митрополита, а сейчас патриарха, Кирилла. Это важный момент, потому что Кирилл очень авторитетный иерарх, его взгляды разделяет серьезная церковная группировка. Нам нужно помнить, что за видимым единством церкви, внутри нее существуют несколько идеологических течений. «Основы» разрабатывались именно «партией» Кирилла. Подобного документа не было за все время существования христианства. Ни католичество, ни протестантские деноминации, ни православные церкви не формулировали и не записывали свои политические и социальные взгляды на проблемы современности в едином документе. То есть, чтобы ответить на вопрос моей диссертации, чтобы выяснить, как церковь представляет себе свои отношения с государством, мне нужно было проанализировать «Основы», выступления и речи митрополита Кирилла, и у меня был сборник «12 писем об империи», с которого, собственно, и начался мой интерес к этой теме. Это сборник статей современных богословов о православной государственности.

То, что я обнаружил, потрясло меня. Там были совершенно революционные с точки зрения традиционного богословия вещи, о которых нигде раньше не говорилось.

Церковь всегда ставила воспитание конкретного человека во главу угла: мир греховен, нужно спасать конкретных людей. Общество в целом, весь мир ей спасать было не нужно. Более того, существует жесткое противопоставление духовного и мирского, церковного и светского.

Традиционное православное учение состоит в том, что нынешний мир стал падшим в результате грехопадения человека. Христос, будучи Богочеловеком, соединил человеческое с божественным и дал шанс каждому стать тем, чем Бог является по своей природе. Церковь -реальность, противоположная миру. Согласно христианской эсхатологии церковь после второго пришествия явится как Царство Небесное, а мир же как совокупность греховных связей и испорченных грехом людей будет уничтожен.

В «Основах» появляется совершенно новая, революционная концепция отношений церкви и общества. Мир в этой концепции должен двигаться, как сказано в Основах, к преображению, обновлению, очищению, восстановлению, то есть к переходу в некое лучшее и высшее состояние, в отличие от нынешнего. Таким образом, меняется и главная цель церкви — теперь ей нужно спасать весь мир.

Где же в этой схеме государство? Государство — это аппарат принуждения. Оно не в состоянии изменить социально-нравственную ситуацию в обществе. Таким образом, социальный вопрос становится вопросом религиозным, так как церковь — носитель морального идеала, и только она в состоянии исправить ситуацию в обществе. Мы переносим моральный вопрос в сферу деятельности церкви, а государство должно создавать ей условия для борьбы с грехом. При этом она не может насильственно бороться с грехом. Она может увещевать, может учить, но использовать аппарат принуждения церковь не может — в вере нет места силе. А государство — это такой полицейский, который будет помогать церкви повышать морально-нравственный образ общества.

Вообще, с точки зрения людей, которые разрабатывали «Основы», возникновение государства есть следствие грехопадения. Адам и Ева согрешили и были изгнаны из рая. Они создали семью, семья начала расти, появилась необходимость в родовой общине. В это время появляются судьи. Судья — это человек, пользующийся большим уважением, ему Богом даны санкции на управление, и он без применения насилия, одним своим авторитетом принуждает людей подчиняться. Государства на этом этапе нет, общество еще сравнительно невелико. Дальше общество растет, грехопадение общества продолжается. Возникает необходимость в силе, которая могла бы сдерживать общество. Тогда происходит переход от судей к монархиям. Появляется монарх, который обладал более низким духовным авторитетом, чем судья, но имел силу. Государство рождается где-то в переходный период между судьями и монархами. Дальнейшее грехопадение приводит к переходу от монархии к современной демократии.

Значит, если церковь будет улучшать общество, исправлять его морально-нравственное состояние, то общество сможет в идеале пойти назад — сначала к монархии, а потом к судьям. Судья — это человек, наделенный полным авторитетом, не президент, не монарх, это деятель религиозный. Например, глава церкви. То есть глава церкви должен стать главой общества.

Надо сказать, что мои наблюдения за окружающей действительностью эти выводы только подтверждают. Сейчас я вижу активное стремление церкви вмешаться в социальные вопросы, общаться с государственными структурами, причем именно с теми, которые отвечают за социальные вопросы. Мы видим попытки повлиять на образование, а в армии навязать институт капелланов, мы видим, что патриарх и его партия высказываются на телевидении и в газетах по острым социально-политическим вопросам, постоянно выходят на первый план. Такого не было при покойном патриархе Алексии — активизация налицо.

Источник: Вокруг света, 6/2012