Повесть о Сабире
(Продолжение)

Но, видимо, судьба и правда умела ткать такие узоры, которые простому сердцу не распутать. Любовь между Сабиром и Эмой не случилась внезапно — она зрела, как солнце сквозь лед. Он растопил в ней ту зиму, что пряталась за взглядами, за молчанием, за колким словом. Он не сдался. И однажды, она поняла — его глаза стали её домом. Его ладони — её якорем. Он стал всем.

Отец Эмы, строгий и благородный, в Сабире увидел не только зятя — сына. Своего.
А когда смерть подступила к порогу, он тихо сказал:
— Бог не дал мне родного сына… Но дал мне тебя. Ты — больше. Спасибо тебе.

Жизнь не баловала их. Было всё: и нехватка денег, и бессонные ночи, и страх, как платить за завтра.
Но она верила в него. Устроила в вуз. Поддерживала, когда он уставал. И вот — работа, рост, первая серая мебель в маленькой квартире от завода. Радость — пополам с тишиной.
Они прожили десять лет. Рядом. За руку. И всё было бы светло…
Если бы не одна темная тень: они не могли стать родителями.

Эма лечилась. Молилась. Плакала в подушку, когда он делал вид, что спит.
А он делал вид, что не слышит её рыдания. Но сердце его рвалось.

Через пять лет брака произошло чудо — она родила сына.
Мальчик. Живой. Настоящий.
Но… она держала его на руках всего один раз.
Через три дня он ушёл.

С тех пор мать Сабира часто твердила:
— Сынок, не теряй время… Женись на той, что сможет тебе родить.
Он терпел. Он молчал. До тех пор, пока однажды не закричал впервые в жизни:
— Я ЕЁ ЛЮБЛЮ!
— И МНЕ НЕ НУЖЕН РЕБЕНОК.
— МНЕ НУЖНА МОЯ ЖЕНА!

А потом — ещё пять лет тишины. И смирения.
Они уже не надеялись. Не просили. Просто любили друг друга.

И вдруг — Эма снова беременна.
А потом — роды.
А потом — крик.
Живой. Сильный. Тёплый.

Девочка. Их дочь. Их свет.

Сабир, которому было уже 43, вышел на улицу с распахнутым сердцем.
Останавливал незнакомцев, пожимал руки, говорил с сияющими глазами:
— А вы знаете? У нас дома поселился маленький ангел.
— Я стал отцом.

Он в ней души не чаял. Он клал ей под подушку письма, пока она спала. Он первым вставал по ночам, чтобы успокоить её плач. Он говорил, что дышит теперь двумя сердцами.