КАК МЫ ПОТЕРЯЛИСЬ СРЕДИ КАНАЛОВ НОЧНОГО ГОРОДА…

Наша Альфа-Ромео «Джульетта» в кромешной тьме медленно приближалась к Венеции. Дождь начался еще накануне, сразу после того, как из Миланского аэропорта мы выдвинулись в сторону озера Комо. (Сентиментальный очерк Татьяны ТРУШКОВСКОЙ)

Альпы на фоне Камо

Машина двигалась по горному серпантину. Панораму Альп закрывали попеременно – то стена проливного дождя, то клочья низких облаков, когда он ненадолго прекращался. Тем не менее, пейзаж, открывающийся то по левому, то по правому борту, сквозь жемчужную пелену, казался волшебным. Как и сам факт, что мы в Италии, и никакой дождь не мог смыть связанного с этим ощущения счастья (кто бы мог подумать, что в дальнейшем это волшебное ощущение сыграет с нами злую шутку, почти как с профессором Плейшнером…)

ПЕРЕКУСИЛИ С ЧУВСТВОМ

Неподалеку от аэропорта удалось сытно пообедать с пастой и мы не были голодны, но очень хотелось… чего-то ещё. И, на тебе, по щучьему велению, вниз по склону горы от дороги, словно ласточкино гнездо нависая над обрывом, нарисовалось малюсенькое кафе. Оно было пустым, несмотря на выходной день, что не удивительно в такую погоду. Хозяин обрадовался нам ни чуть не меньше, чем мы, увидев его заведение, принёс горячего кофе, по стопочке граппы и даже каждому небольшой сладкий комплимент (дольчик). С веранды вид на озеро и на Альпы был ещё более волшебным, чем из окна машины, и благодаря согревающим напиткам мы могли наслаждаться им, не чувствуя сырости и холода  наступающего вечера.

В ЧРЕВЕ СТИХИИ

А вечер, надо сказать, предстоял очень длинный, и путь долгий. Сумерки сгущались, дождь полил так, что впритык тащившийся впереди автомобиль угадывался лишь по двум мутным, едва различимым красноватым пятнам габаритных огней. Дождь, сравнимый по неистовству, я видела лишь дважды: в 1959-м в Рангуне и в 1988-м в Лазаревском – в горах, когда  грунтовая дорога вдруг сделалась бурным потоком глубиной по грудь. А когда гроза сгинула, открылся вид на море, которое превратилось в белый, кипящий бурунами котел с огромным прибоем до самого горизонта. Ночевать мы собирались в Милане, предварительно отужинав в Мишленовском ресторане по случаю папиного Дня рождения где-то на полдороге, в махоньком городишке, название которого давно позабыто. Тем не менее столик был заказан ещё в Москве. 

Изначально ужин затевался в Милане, но по воскресеньям, как оказалось, шеф-повара таких заведений в больших городах, как правило, отдыхают, проводя время  с семьей или друзьями. При этом смысл мероприятия теряется, ибо… Какая песня без баяна? А там, где шеф-повар всё же присутствует, цены выходили далеко за пределы наших возможностей. Когда мы пытались разглядеть хоть что-то сквозь потоки воды, хлещущие по стеклам машины, с трудом верилось, что если этот ресторан и существует, то ужинать там будет кто-то кроме нас. Счастье, что изобрели навигаторы! Он нашёл нам этот уже спящий, погружённый во тьму городок. «Поверните налево, поверните направо…» и, о чудо, свет! Кажущиеся игрушечными, подстриженные деревца, подсвеченные цветными фонариками, дальше светящиеся окна и насыщенный гул голосов. И что самое удивительное, ни одного свободного столика, кроме нашего! Жизнерадостная публика кушала, выпивала, смеялась, и мы сразу стали её частью. Метрдотель усадил нас за столик, потом подошёл шеф-повар, принес комплементы, что-то было заказано, с большим удовольствием съедено и выпито, сказаны тосты , но, к стыду своему, я так устала, переволновалась и сомлела, что больше ничего не помню до того момента, как мы оказались в гостинице в Милане.

Милан

Утром слегка прояснилось, можно было подняться на крышу знаменитого Миланского собора и полюбоваться панорамой города. Но вскоре дождь стал накрапывать снова.

В ВЕНЕЦИЮ!

Следовало торопиться, ибо условия заселения в Венеции предусматривали неприятные санкции, если не приедем до 7 вечера. Как только мы выехали из города, то увидели впереди горизонт, который был абсолютно чёрным. Он стремительно приближался, застилая всё небо и вновь погружая нас во тьму и струи воды. И снова перед нашей «Джульеттой» лишь два едва различимые красноватые пятна габаритов ползущей впереди машины. Время стремительно приближалось к семи. У нас были забронированы апартаменты в самом центре Венеции, но чтобы узнать адрес и получить ключи от этой квартиры, мы должны были сесть на вапоретто (водные автобусы, – прим. авт.) рядом с автовокзалом, доехать до станции «Захария» и, не позднее 19.00, встретиться там с некой дамой, которая проводит нас в это вожделенное место, которое будет нашим домом в предстоящие 4 дня.

Если же мы опоздаем, то заплатим неустойку за день проживания (а это, на минуточку, 150 евро), плюс пришлось бы снова договариваться о встрече. Нам уже стало казаться, что Венецию поглотила пучина, точно Град Китеж, как вдруг замелькали  огни автостанции и большого освещенного прямоугольника въезда в многоэтажный гараж, где мы оставили «Джульетту» и побежали искать пристань. По счастью, вапоретто появилось быстро, и мы, как в кино, за 5 минут до часа «Х» вышли на станции «Захария». Толпу прибывших моментально поглотили узкие улочки неподалеку от площади Сан-Марко, Встречающая нас дама с улыбкой и распростёртыми объятиями порхнула навстречу. «Follow me!» быстро сказала она и устремилась прочь от лагуны, оставляя позади пристань, вапоретто, качаюшиеся прогулочные катера, а мы со своей поклажей семенили за ней, думая лишь о том, как не потерять её из виду и стараясь хоть как-то спастись от дождя, не видя толком ничего вокруг. Внезапно дама нырнула в арку и остановилась у большой двери, повернула в замке ключ, и мы оказались в подъезде, где постепенно зажёгся свет. На втором этаже открылась ещё одна дверь и – о счастье! - мы дома. До сих пор, когда вспоминаю этот миг, дыхание перехватывает, и перед глазами, во всех деталях, всплывает открывшаяся картина. 

Бросив в прихожей чемоданы, мокрые плащи, башмаки и зонтики, мы замерли на пороге гостиной, за столом которой уже расположилась наша провожатая, приглашая последовать её примеру и не давая предаться созерцанию открывшегося нашему взору великолепия. Дальше мы все что-то писали, мусолили паспорта, деньги, где-то расписывались. Потом каждый получил ключи. Но дама продолжала что-то объяснять касательно правил проживания, выброса мусора, возврата ключей и т.п. К описанию гостиной я вернусь позже (она, ей Богу, того заслуживает!). Скажу только, что окон было четырнадцать!  Два из них выходили на маленькие полукруглые балкончики. Ступив на один из них, я увидела, что дождь прекратился, и кругом  абсолютно темно. Слышался лишь плеск воды о стенки канала, а на противоположном берегу вырисовывались очертания собора на фоне постепенно очищающегося от облаков неба. Мелькнула мысль, что для Венеции довольно поздно, жизнь замерла, в то время как жутко хотелось есть. Не терпелось ступить на венецианскую землю, найти кафешку и, наконец, поужинать. Однако дама все говорила и говорила… Способность воспринимать её речь сохранил лишь сын Серёжа. Источник пищи по её словам находился в соседнем доме, сразу за аркой, под сводами которой располагался подъезд. Мы с папой решили немедля выдвинуться туда, чтобы успеть заказать еду до закрытия. И только оказались на узком тротуаре, как ноги сами понесли нас. Но куда? Началась полная чертовщина. Я взяла лишь крошечную сумочку с наличными, копией паспорта и телефоном для общения за пределами России. Входящие звонки  бесплатные, исходящие – не дорогие, и на симке денег достаточно на всю поездку. Другой, с московским номером – для контроля за расходами по банковским картам – остался в квартире, поскольку такие операции этим вечером совершать  не предполагалось. Ближайшая харчевня всё же успела закрыться, за углом ещё одна. Еле успели вскочить в неё, но она тоже закрывалась. Максимум, на что мы могли рассчитывать, это на то, что у нас называют шаурмой, и пару бутылок пива. Все это мы должны были взять с собой и быстро вытряхнуться. Дверь за нашими спинами мгновенно захлопнулась, ключ в двери забегаловки повернулся, свет погас, и мы оказались на какой-то узкой темной улочке, в конце которой едва мерцал просвет. Мы понадеялись, что сумеем там осмотреться, позвонить Серёге и вернуться домой. Просветом оказалась малюсенькая площадь с затейливым фонарем, окруженным кустарником, и скамейкой. В четырех направлениях уходили совсем одинаковые, едва освещенные улочки. Я набрала Серёжин номер, и после пары гудков высветилось сообщение, что звонок стоил 94$ и на повторный недостаточно средств. С этой симкой ездила лет шесть, и ни разу никаких  казусов не было. Сели на скамейку, открыли пиво, попытались жевать шаурму, но она оказалась тошнотворной. Выбросив её, порадовались пиву, отбившему скверный вкус. Ответить разумно на вопрос: «Что делать?» не сумели и, как кучер Селифан, двинулись по ближайшей из четырёх улочек, ибо ту, по которой пришли, распознать также не сумели.

Решили выйти к пристани или площади Сан-Марко и попытаться найти дом оттуда. Довольно быстро стало понятно, что ничего из этого не выйдет. Сочли, что Серёга в ожидании нашего звонка отрубился после безумного дня за рулём, и нам лучше всего расслабиться и погулять по ночной Венеции, пока он не проснётся и не объявится сам – благо выглянула луна, и пейзаж вокруг казался волшебным и совершенно фантастическим. Безлюдье нас не пугало, ибо мы прочитали, что в Венеции нулевая преступность, а значит, нам совершенно нечего опасаться. И мы в прекрасном настроении отправились, куда глаза глядят. Маршрут невольно смещался в сторону Лагуны. Поскольку частенько путь пересекали узенькие каналы, ни в один из которых мы в темноте каким-то чудом не нырнули. Мостиков поблизости не было, и приходилось двигаться вдоль каналов по слегка обозначенным тротуарам или параллельным улочкам. И вдруг, освещенные луной – набережная, Лагуна и, чуть правее, площадь Сан-Марко, на которой мы оказались, прилетев, как бесплотные духи. Находясь здесь глубокой ночью, рядом с водой, поглощающей все звуки, и застав абсолютное безлюдье, мы почувствовали себя вне времени – полными хозяевами всего, что открылось взору, существующего здесь много веков. Внутри нас как-будто слились «век нынешний и век минувший». Ажурный светлый собор, находящийся в глубине площади и оттого освещенный лишь наполовину, казался призраком, застывшим в воздухе. Когда мы приблизились к нему, часовая башня ушла черным шпилем в залитое лунным светом небо. Галереи и внутренний дворик Дворца Дожей мерцали тенями и лунными бликами и казались населёнными скитающимися тенями тех, кто хозяйничал здесь в XVI веке. Нам чудилось, будто мы говорим с ними, касаемся их платья и при этом отлично себя чувствуем. 

Дальше решили идти по набережной вдоль Лагуны, и как только оказались у причала и глянули в сторону предполагаемого пути, вновь оцепенели от восторга, увидев серебристый, поднимающийся прямо из воды, отбрасывающий дробящееся и качающееся в ней отражение, собор нереальной, невероятной красоты. Захотелось, как писателю Погодину, при виде купола Собора св. Петра вдали, «вздрогнуть, встать и поклониться». Позже мы узнали, что это Санта Мария делла Салюте архитектора Балтазаре Лонгена, построившего ещё две самыe красивые синагоги в Джето Нуово. Страшно хотелось подойти ближе… У нас не было с собой карты, не было навигатора. Оставалось идти по набережной в надежде, что встретится мост. Мы не знали, что уже свернули на Гранд Канал, ближайший мост через который – мост Академии – совсем неблизко для отнюдь не молодых людей, скитающихся не один час по ночной Венеции, уже не на втором и даже не на третьем дыхании. Проще говоря, начинало приходить понимание, что мы устали, толком не знаем, где находимся, и боимся думать о том, как возвращаться домой. Но пока мы ещё были полны решимости найти мост к храму. Поскольку Канал заворачивал от Лагуны, то к моменту, когда мы добрались до моста, перешли на другой берег, оказались в небольшом сквере, за которым виднелись очертания монументального сооружения, похожего на монастырь. Собор из поля зрения пропал, и мы поняли, что силы наши на исходе, и искать следует лишь дорогу домой. И всё-таки мы попытались обойти монастырь слева, в надежде приблизиться к собору. Потом мы узнали, что монастырь – это Галерея Академии. Улица вытолкнула нас снова к Лагуне. Все бы ничего, если бы не Канал. По набережной как-нибудь доплелись бы до площади Сан-Марко, но возвращаться к мосту было выше наших сил.

От Серёги ни слуху, ни духу. Шансов, что он проснётся в 4 утра, коль вырубился, ноль. Вопрос: «Что делать?» вставал как «Быть иль не быть?» Каждый из нас пытался ответить на него, причем весьма эмоционально. Я что-то сказала, на секунду отвернулась, папа крикнул: «Раз так, до встречи дома!» и мгновенно скрылся в ближайшей щели между домами, называемой в Венеции улицей. На мой испуганный возглас никто не ответил, и я похолодела и осознала весь ужас произошедшего. Конечно, я кинулась вдогонку. Ночью здесь вода поглощает все звуки, и надежда услышать папины шаги была абсолютно призрачной. Я колесила по ближайшим кварталам безо всякого смысла. Луна ушла с небосклона, или на неё набежала тучка. В тусклом свете редких фонарей мелькали каменные силуэты, деревья за коваными оградами; совершенно черная вода узеньких каналов, обрамленных склизлыми стенами заброшенных домов с заколоченными фанерой окнами; горбатые мостики, которые я перебегала, совершенно не задумываясь, куда.

В ЛОВУШКЕ НОЧНОГО ГОРОДА

В какой- то момент вновь открылась широкая панорама Лагуны. Вода теперь не серебрилась в лунном свете, а была абсолютно чёрной и казалась бесконечной.  Начал накрапывать мелкий дождик. Оглядевшись, я увидела освещенную станцию, где швартуются вапоретто, и почти побежала по направлению к ней.  И вдруг, резко остановилась, услышав какие-то звуки. Это было так необычно после стольких часов полной тишины! Звуки исходили от двери одного из домов на набережной, на ручке которой висел большой целлофановый пакет. Я вспомнила, как нам объясняли, что именно так следует поступать с мусором, а в 8 утра его кто-то увезёт. Но этот пакет посчитала своей добычей стая крыс. Они периодически подпрыгивали, пытаясь сдёрнуть его с ручки. Зрелище заворожило и нисколько не испугало.

Мне это показалось забавным. Сдёрнуть не удалось, но удалось порвать. Вожделенная помойка рассыпалась, и крысиная братва кинулась её раздербанивать, издавая при этом урчание и писк. Но мне-то надо было двигаться к пристани… Реакция последовала мгновенно. Серая, пищащая туча кинулось мне наперерез и сгинула в мрачных водах Лагуны. Казалось, тварей было не меньше 30-ти. Через минуту я сидела под навесом на освещенной пристани. Эпизод с крысами помог сознанию вернуться в реальность и проанализировать ситуацию. Где папа? Ищет дорогу домой. Но где дом? Только сейчас поняла, что адреса ни он, ни я не знаем. Ведь мы вышли в соседний дом поужинать. А Вальпургиева ночь, кружившая нас по всей Венеции, случилась в каком-то другом измерении, параллельным мире. В этот момент было ощущение, что всё, что происходило с того момента, как мы сели в нашу Альфа-Ромео «Джульетту», происходило в другом измерении. Только теперь я поняла, в какой ситуации нахожусь: попавшего в ловушку, опьяненного волшебным воздухом Швейцарии, профессора Плейшнера. С той только разницей, что я наслаждалась воздухом Италии. Обычно я очень обстоятельно собираюсь в путешествия. В частности, в плане средств связи. А тут вдруг какая-то чертовщина: при первом же звонке с телефона сливаются все деньги (по возвращении в Москву компания «Симтревел» подтвердили сбой и всё мне вернули, – прим. авт.). Как могла я – взрослый человек! – не дать папе листка со всеми нашими телефонами? Ведь у него были с собой и деньги, и документы. И, даже не взяв с собой мобильного, он, рано или поздно, обязательно наткнулся бы на гостиницу с круглосуточным рецепшеном и, зная английский, мог попросить портье позвонить. А так? Я окаменела от ужаса, представив, как папа, очень пожилой человек (мне 62 года, – прим. авт.), безумно уставший, скитается глубокой ночью по незнакомому городу в поисках дома, не зная адреса и не имея возможности связаться со мной или Серёгой. Я даже не могла заплакать. Была лишь одна призрачная надежда, что нарезая бессмысленные круги, он как и я, выйдет на эту набережную. Пристань называлась S. Basilio. Часы показывали 5 утра. Я ходила туда-сюда вдоль Лагуны, сидела на причале, но папы так и не было. Начал подходить трудовой люд, появились первые вапоретто, открылась кофейня, из которой запахало свежей выпечкой. Я позавтракала , и, наконец, раздался долгожданный звонок. Серёга в ужасе кричал: «Вы где?!!!» А я, как пономарь: «Я на причале S.Basilio, папу потеряла» – и заплакала. В ответ услышала: «Сиди, не шевелись, сейчас приеду.» Приехал с первым же вапоретто со стороны Сан-Марко, подхватил моё безжизненное тело и уговорил поехать домой. Убедил, что папа скорей всего тоже приедет на Сан-Марко, где он будет его искать, пока я хоть пару часов посплю, чтобы восстановить дееспособность. Я проснулась около 9-ти и увидела рядом Серёгу. Найти папу ему не удалось, хоть он и обегал все окрестности площади. Потом стоял на возвышении у подножия Часовой башни, надеясь, что будет замечен, если папа неподалеку. Но увы…

Я оделась, умылась, мы перекусили и решили пойти в полицию. Просили найти пожилого господина европейского вида, потерявшегося в Венеции. Зная фамилию и имя, они могли обзвонить гостиницы, принять другие возможные меры. Денег не просили. Серёжа считал, что нужно искать вокруг Сан-Марко, что было логично, но меня неудержимо тянуло к S.Basilio. Мы разделились. Здесь, при свете дня, я увидела грузовой порт, склады, причал для катеров. Свернув от Лагуны, вновь попала в лабиринт узких улиц, каналов, на которые смотрели заколоченные окна давно заброшенных домов. Но попадались и совершенно очаровательные, очень живописные маленькие площади. Церквушка, скверик, пара двух-трехэтажных домиков с балкончиками, кафешка. И вся площадь буквально 25-30 метров в диаметре. Приближалась середина дня. Сердце опустилось ниж е желудка и ощущалось как холодный камень или кусок льда. В душе – полное отчаяние… Я вышла к относительно широкому каналу с небольшой набережной, вдоль которой было пришвартовано много лодок и прогулочных катеров. Дома выглядели очень добротными, ухоженными и прочными. Окна где-то открыты, где-то закрыты ставнями. Видно, что они могли использоваться как бойницы, а если закрывались, то дом становился настоящей крепостью.

Дальше канал раздваивался, но раньше над ним горбатился внушительный мост. Мне захотелось на него подняться. Остановившись в самой верхней точке, я огляделась по сторонам и … увидела его, моего папочку, шедшего по набережной противоположного берега канала. Я побежала и, не говоря ни слова, схватила его в охапку и прижала к себе изо всех-всех сил!

Ледяной ком растаял, и я почувствовала себя очень счастливой. Готова была выслушать любые упреки в свой адрес, которыми он наверняка осыпал меня на протяжении всего остатка истекшей ночи и последующего дня. Но, видимо, взглянув на мою физиономию, он понял, что все это и даже больше я уже сказала себе сама, и лишь прошептал: «Ну как же это…»

Источник