Якеменко

Из школ уже почти каждый день приходят кровавые боевые сводки.



⚡️Один выродок избил учительницу за то, что она не дала украсть тетради.



⚡️Отец другого выродка избил учителя, за то, что он его выродку что-то не так оценил.



Это только за неделю. Это только то, что прорвалось сквозь все усилия директоров школ и администраций не выпускать такие истории наружу. То есть это значит, что за это же время произошел десяток драк с поножовщиной, тяжкими телесными, постановкой на колени, унижениями и прочими подробностями, заботливо внесенными в наше общество детками мигрантов и их прихлебателями из местных. 



То есть ни один родитель не может быть уверен, что его ребенок вернется из школы не в карете скорой помощи. Любой учитель, начиная новый учебный год, должен в последних числах августа на всякий случай послать за священником и нотариусом, собрать детей и родных, извиниться, попрощаться и просить не поминать лихом, если что-то было не так.



Такого с нашей школой не было никогда. Даже в 1920-х годах на фоне всеобщего развала. Я еще застал в девяностые годы школьников двадцатых (одному из них я посвятил свою книгу об усадьбе Суханово), которые обучались и в колониях типа той, в которой работал Макаренко и в школах первой и второй ступени (так назывались тогда начальная и средняя школы). Я много говорил с ними о тех школах – такого и близко не было. Кто помнит Айтматова «Первый учитель», поймет, о чем речь. Эксцессы случались иногда, но это никогда не становилось системой.



На наших глазах ломается базовое, смысловое, важнейшее для любой культуры и цивилизации положение – в социуме должны быть территории, которые являются источниками традиций, порядка, культуры, правил для всех. Где можно укрыться от бед, несчастий, нечистоты и неустроенности жизни, где всегда помогут, наставят, защитят. 



Среди них храм – в средневековой Европе человек, за которым гнались воины, чтобы его арестовать, мог вбежать в собор и спастись. Если же собор был закрыт, преследуемый должен был схватиться за дверное кольцо – с этого момента он считался под защитой церкви. 



Среди них и школа. В храме обитает Бог (Любовь), в школе – знание (наука). В храме важно сердце, в школе – ум. Священник – посредник между Богом и человеком, учитель – между человеком и мировым знанием, культурой. И тот и другой несут особую миссию – просвещать и наставлять, обладают особыми знаниями, компетенциями, дарованиями, которые делают их выше аудитории, заставляют аудиторию внимать, благоговеть, уважать, почитать. И учительство и священство не работа, а служение. Божественной Истине и научной правде. 



У любого человека на подсознательном уровне и сегодня отношение к школе и храму, как к месту, где не может, не должно быть порока, невежества, зла, ненависти. Любовь к Богу, равно как и любовь к знанию объединяют и примиряют. Туда идут, чтобы стать лучше, чище, умнее, культурнее. Убийство священника или прихожанина, учителя или ученика в годы войны считается самым страшным преступлением, точкой невозврата, гранью, перейдя которую враг не заслуживает пощады. 



И вот школа все больше становится местом, где опасно находиться, где агрессия, ненависть, вражда сводят на нет любые (чаще всего слабые) попытки чему-то научить (в современном понимании – натаскать на сумму готовых ответов). Учитель, «перед именем которого» некогда «смиренно преклоняли колени» развенчан, дискредитирован, ему грош цена, на него можно орать матом, оскорблять, унижать. Наконец, бить. Представляете себе атмосферу в классе, где одна сторона желает уничтожить другую. Чему можно научиться в такой атмосфере? 



Тем временем наш вечно взъерошенный, словно только что разбуженный на собственном совещании «министр образования», выглядящий как человек, который собрался чихнуть, но никак не чихнет, все предлагает различные новации. Руководит…



Катастрофа.