|
|
 Rewiever
Люди и ускорители. Беседа с "утекшим мозгом"Понедельник, 02 Декабря 1996 г. 18:40 (ссылка)
Мой собеседник - бывший начальник лаборатории Института физики высоких энергий, а ныне Senior Scientist (соответствует примерно нашему «ведущий научный сотрудник») Национальной ускорительной лаборатории имени Энрико Ферми (ФНАЛ, США) Николай Мохов. - Прошло некоторое время после принятия Конгрессом США решения о прекращении финансирования сооружения SSC - грандиозного сверхпроводящего ускорителя в 87-километровом кольцевом тоннеле. К тому времени здесь уже работал огромный интернациональный коллектив, включая Вас и других российских ученых. Это был буквально шок. Что можно сказать о судьбе американской ускорительной физики и конкретных людей, «попавших под закрытие» SSC ? - Действительно, 1993 год оказался последним в истории SSC, хотя закрытие тянулось больше года. С осени 1993 года сотрудники лаборатории, насчитывавшей к тому времени более 2000 человек и «освоившей» уже почти пятую часть от запрошенных на проект 11 миллиардов доллар ов, начали искать новые места работы. Новую работу на Тэватроне (6-километровый ускоритель ФНАЛ на энергию протонов 1 ТэВ, то есть 1012 электрон-вольт, остающийся крупнейшим в мире – Г.Д.) в Батавии близ Чикаго получила малая часть, из русских - лишь четверо из тридцати-сорока человек, принятых ранее в штат SSC. Конечно же, многие воспринимали это, как большую потерю и в личном плане, и для ускорительной физики США, да и всего мирового научного сообщества. Стало ясно, что теперь на первый план выходит более скромный, чем SSC, европейский проект сооружения LHC - протонного коллайдера в готовом 27-километровом тоннеле в Женеве. Кто-то переориентировался сюда, кто-то ушел в смежные области науки, или в бизнес. Надо сказать, что был издан специальный президентский декрет «Помощи пострадавшим от закрытия SSC», по которому не только облегчалось трудоустройство по квотам в разные лаборатории, но и выполнена программа «возвращения к первоначальному виду» техасской земли, а построенный участок тоннеля, около 10 км, надежно законсервирован. На это ушло около полумиллиарда долларов. Так была поставлена точка. Но вот недавно в Колорадо прошло трехнедельное совещание по дальнейшим судьбам физики высоких энергий в США, в котором участвовало более 500 специалистов - практически весь цвет мировой ускорительной науки. То есть, потребовалось два с половиной года, чтобы прошел шок и можно было спокойно обсудить, что делать дальше. Стало ясно, что надо начинать серьезную работу по подготовке проектов ускорителей следующего поколения. Пальма первенства сейчас принадлежит проектам модернизации ускорителя ФНАЛ, куда идет и будет в ближайшие годы идти около 40% всего финансирования США на физику высоких энергий. Далее идет деятельное участие в проекте LHC, как по ускорителю, так и по детекторам. Это, кстати, приличные деньги - примерно 200 миллионов долларов на ускоритель и 100 миллионов - на физические установки. И, наконец, рассматривались некоторые новые ускорительные проекты: электрон-позитронного линейного коллайдера, мюонного коллайдера, а также ускорителей уже не на десятки, а на сотни ТэВ - но по новой, менее дорогостоящий технологии, которая сейчас разрабатывается. Критерием будет жесткое условие - существенное снижение показателя «доллар на энергию», для чего тоннели предлагается сооружать более длинными, чем для SSC, но малого сечения, при помощи специализированных роботов. Таков, вкратце, предполагаемый «фронт работ» на ближайшие десятилетия. Так что физика высоких энергий в США, преодолев последствия шока, будет несомненно и успешно развиваться, без чего немыслим прогресс науки вообще. - Представим теперь себе, что у нас, в Протвино, вот также решением «сверху» закрывают длящееся у нас более 10 лет строительство нового ускорительно -накопительного комплекса - УНК. Как сопоставить эту возможную ситуацию с той, что была с SSC? - Скажу сразу, ситуация будет намного трагичнее. Во-первых, насколько мне известно, 21-километровый тоннель готов уже почти полностью, а оборудование первой ступени - на три четверти. Так что, не исключаю, консервация обойдется государству дороже, чем завершение строительства, а мировая наука потеряет очень перспективную машину - не случайно первая намеченная экспериментальная программа на этом ускорителе -НЕПТУН - является международной, в США для изготовления экспериментальной струйной установки уже израсходовано несколько миллионов долларов. Но, случись закрытие УНК, США переживут, а Россия на долгие десятилетия лишится своей современной экспериментальной базы, распадутся научные коллективы, зачахнут научные школы, уважаемые в мире... Но гораздо более тяжелыми будут социальные последствия. В Америке миграция специалистов - это норма, люди работают по контрактам на одном месте 5-10 лет, затем спокойно перемещаются по стране, все условия для этого имеются. В России же, особенно в условиях маленького города со своеобразной научной монокультурой, будет не шок, который можно пережить, а настоящая социальная катастрофа для сотен семей. Государственная программа «спасения людей» вряд ли появится, тем более - переехать невозможно, работать негде - кошмар... Жалко и печально будет, если такое решение примут. И Запад здесь не поможет - разве что лаборатории немножко пополнятся, но это будут все-таки единичные случаи. Так что Россия сама должна вытягивать свою физику высоких энергий, если только ей небезразлично свое будущее на пороге XXI века. - Кстати, каково сегодня российское присутствие во ФНАЛ, где выполняется ряд международных исследовательских программ? - Постоянно в штате ФНАЛ работает около десяти специалистов из России, но, поскольку международное сотрудничество на Тэватроне действительно оживленное, и в нем участвует целый ряд российских институтов из Москвы, Санкт-Петербурга, Новосибирска, Подмосковья, то здесь в среднем бывает 40-50 специалистов, если командировки длительные, то с семьями. Так что русский язык мне не дают забыть не только дома, но и на работе. - Поскольку мы плавно перешли к вопросу о вашей семье, расскажите, пожалуйста, историю своего «обустройства» в Америке. - Мои взаимоотношения с США начались с 1979 года, когда я впервые был туда командирован. Затем последовали командировки на 9 месяцев, на полтора года. А в 1992 году меня пригласили на работу в лабораторию SSC - вначале в статусе «gast scientist», то есть уже не в командировку от своей организации, которая и платит зарплату, а на контракт. Затем я принял предложение, которое поступало уже несколько раз, перейти в штат. Не скрою, это было очень трудное для меня решение. Я долго думал, прежде чем решиться на «отрыв» от института, меня воспитавшего, от друзей, учителей, да и учеников тоже, от страны, наконец. Итак, в начале 1993 года решение было принято, и мы (я, жена и двое сыновей) уехали из России. На SSC мне дали группу, мы занимались вопросами взаимодействия пучка с веществом. А когда произошло закрытие проекта, я почти сразу же получил предложение занять должность senior scientist во ФНАЛ, правда, в отделе ускорительной физики, где и работаю по сей день. Работой доволен - это моя жизнь, я вовлечен в несколько серьезных проектов, отвечаю за несколько существенных направлений работы. Что касается семьи, то здесь принято, что вопрос обустройства семьи - это вопрос обустройства главы семьи. Я работаю, и этого достаточно, чтобы обеспечивать мою семью. Жена не работает, как и подавляющее большинство жен русских специалистов, да и американцев, работающих в Батавии. Старший сын учится на втором курсе университета нашего штата Иллинойс - это третий по рангу университет в США, - в области вычислительной математики. Младшему - 11 лет, ходит в 5 класс местной школы наравне со всеми. У детей не было никаких комплексов - более того, когда старший школу закончил, он был первым из 400 выпускников по математике, вторым по физике, и третьим по сумме всех показателей. Условия проживания такие: сразу же, переехав из Техаса, я купил двухэтажный дом с большим участком земли - в таких домах в пригородах живет большая часть «белой» Америки. Единственным условием было наличие постоянной работы и суммы денег, достаточной для внесения первого взноса, составляющего серьезный процент от стоимости дома. Никто не спрашивая о национальности, гражданстве, не говоря уже о пресловутой «прописке». Вот так и живем. Батавия, кстати, славный тихий городок, а о проявлениях «знаменитой» американской преступности, если и можно говорить, то это касается отдельных районов таких крупных городов, как Чикаго. - Как Вам видится из спокойной Батавии Россия, о которой ваш президент говорит, как о "важнейшем стратегическом партнере США"? - Я буду говорить только о той области, которая мне хорошо знакома - о физике высоких энергий. Мне кажется, что в последнее время уверенность в России, как в надежном партнере, несколько подорвана. Общее отношение в научной среде можно выразить именно так: хотелось бы видеть в нашей стране, гражданином которой я остаюсь, более надежного партнера во всех отношениях. Менять гражданство мы не собираемся, следим за событиями и часто переживаем из-за того, что происходит на родине. И хотелось бы сказать вот о чём: на мой взгляд, не существует науки американской, российской или любой другой - наука во всем мире едина, все сущее в этом мире построено и подчиняется единым закономерностям. К сожалению, кроме правил, устанавливаемых для себя той или иной частью человеческого сообщества. Мне приходится общаться с коллегами из многих стран, вот только что вернулся из Японии, и я вижу, что дела обстоят хорошо там, где единственным критерием, предъявляемым к человеку, к группе людей, к институту, к стране, является такой - а что этот человек, группа, страна могут реально делать? Вот когда такой подход возобладает и в России - дела, я уверен, пойдут на лад. Опубликовано: газете “События” (Протвино), декабрь 1996, републиковано позже в некотрых других роассийских СМИ.
|
|
|
LiveInternet.Ru |
Ссылки: на главную|почта|знакомства|одноклассники|фото|открытки|тесты|чат О проекте: помощь|контакты|разместить рекламу|версия для pda |
