История восемнадцатая

Сова и русал

История семнадцатая

История семнадцатая

История шестнадцатая

Сова и Зу

История пятнадцатая

История четырнадцатая

Об ушах, причёске и трудностях понимания

История двенадцатая

История одиннадцатая

История десятая

Гном, котлеты и памятник

История восьмая

История седьмая

Автор Суанта,

Вечером случилась неприятность. Лампочка в коридоре вспыхнула белым светом и погасла. Без света в коридоре передвигаться было совсем некомфортно, и Семёныч с утра отправился в магазин «Электромир», который находился за три квартала от дома.

Погода стояла хмарная, с неба кропило дождиком, асфальт по дороге, разумеется, дождавшись дождливых дней, собрались менять… В общем, настроение у Семёныча в момент захода в магазин вполне соответствовало погоде.

- Лампочка мне нужна, - обратился он к молоденькой продавщице, - ватт на сто.
- Ой, - сказала продавщица, - на сто ватт уже давно не выпускают. Хотите энергосберегающую?

Энергосберегающую Семёныч не хотел. Он им не доверял. Да и свет от них был неприятный какой-то, неживой свет. О чём и сообщил продавщице.

Продавщица на минуту задумалась. Бровки сдвинулись к переносице, отражая работу мысли. Потом она ушла в подсобку и вернулась с торжествующим видом:

- Вот, - радостно доложила продавщица, - только вчера пришли. Новая разработка с встроенным датчиком движения. Светодиодная.

Она ткнула пальцем в россыпь букв и цифр на коробочке.

- Экономия какая! Лампочка включается только когда кто-нибудь по коридору движется. И электричества меньше расходуется, и сама лампочка служит дольше. И недорого.

Семёныч повертел коробочку в руках. Идти куда-то ещё по такой погоде совсем не хотелось. Лампочку проверили, горела она и в самом деле ярко. Семёныч расплатился, сунул лампочку в карман куртки и вернулся домой.

С новой лампочкой в коридоре стало хорошо.

Автор Суанта

Первым Хоттабыча заметил Паша. В очередную ночную смену он увидел около ростовой установки, где набирался сил очередной оптический кристалл, высокого худого мужика в тёмном халате.

- Эй, ты кто такой? – крикнул Павел.

Мужик словно бы дёрнулся, но ничего не ответил. Постоял и исчез. Павел протёр глаза, потянулся к почти пустой бутылке, допил благословенную жидкость и решил никому ничего не рассказывать, признают ведь, что до белочки допился.

Наутро выяснилось, что во всех трёх установках кристаллы вышли на выброс. Где скособочились, где потеряли прозрачность, и все при анализе давали совершенно неприличные параметры. Паше погрозили пальцем, списав всё на скачок напряжения.

Второй была Наталья. Тоже в ночную смену. Она налила себе чаю и потянулась к сахарнице, стоявшей посередине стола.

Посередине зала обнаружился незнакомый мужик, который вертел головой, осматриваясь. Наталья попробовала взвизгнуть. Получилось плохо, вернее, совсем не получилось, голос повиноваться отказался, пришлось откашляться. Мужик повернулся к ней и начал таять в воздухе.

Наутро снова кристаллы оказались перекорёжены как снаружи, так и внутри, непригодными для целевого применения. Наталья о странном происшествии тоже промолчала, побоявшись насмешек над её всем известным темпераментом. Вызвали электриков, они долго проверяли установки, заменили кое-где кабель, ворча при этом, что ничего такого не сыскалось, из-за чего стоило бучу поднимать.

Затем было затишье. Мужик не появлялся вовсе, Паша и Наталья свои видения благополучно списали на усталость, кристаллы росли как обычно, показывая нужные характеристики в анализах и на спектрах.

Наступил февраль с метелями и морозами. На установке в ночные смены включали электрокамин, притащенный кем-то из дома. В одну далеко не прекрасную ночь Ксюша, третий аппаратчик, проверив напряжение на установках и протирая глаза, вернулась в уголок отдыха и плюхнулась в кресло напротив камина. Вернее, попыталась плюхнуться. На кресле явно что-то было, какая-то упругая субстанция, которая Ксюшино плюхание заметно притормозила. Ксения выпрыгнула перевёрнутой ласточкой вверх и заорала. По залу, где стояли установки, пронеслось эхо. Отскочив за камин, Ксюша обернулась и заорала снова - на кресле оказался странный посетитель. Сидел он расслабленно, полулежал даже, откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу.

АвторСуанта,
Память выкидывает коленца. Из глубин её поднимаются картинки, казалось бы, давно и прочно забытые. Выскакивают как кино на белом экране старенького деревенского клуба, давно сгоревшего, то ли самостоятельно, устав от жизни, то ли подожжённого бестолковой рукой.

Половину жизни назад. Кубань. Жаркий июль с тёмными ночами. Со светлячками, летающими словно звёздочки, потерявшие своё небо. С такой же жаркой, как июль, кровью юности и широко распахнутыми от доверия к жизни глазами. Впрочем, доверия–то как раз убавилось ненамного.

И новый приятель в прошлогодней компании. Невысокий парень с зелёными глазами, русой чёлкой над ними, откидываемой привычным взмахом, и профилем Генриха Наварского. Профиль–то профиль, но Ванечка разговаривал только матом и исключений для нас с подружкой делать не собирался. Остальные уже подчинились вредным девицам и в зоне слышимости наших ушей делались благовоспитанными в лучших традициях русской классики. А Ванечка смеялся и над ними, и над нами. Шедевром его красноречия явился пересказ для менее начитанных товарищей "Чёрной стрелы" Вальтера Скотта. Замечательный, толковый, понятный пересказ, со всеми поворотами и драмами сюжета.

Вот только печатными словами в этом пересказе были два: герцог и копьё, им эквивалента не нашлось.

Жаль, недолго мы наслаждались, уж не знаю, ставить тут кавычки или нет, подобной лингвистической гениальностью. Несколько дней. А потом ночная прогулка всей толпой и шутливый спор, сколько, кто из ребят и кого из нас двоих пронесёт на руках...

Тёмные деревья, уходящие в ночное небо, неширокая тропинка, и зелёные глаза близко–близко...

Сумасшедшее лето на самой грани, у самого обрыва сладкого омута из предчувствий, томлений и счастья. Если напрячь память – то совсем немного было этого июля, пара недель, не больше. А то и меньше. Потому что луна заливала серебряным светом травы в степи каждую ночь, не успела она истаять.

Тихо–тихо, на цыпочках выскользнуть из сараюшки–спальни, слыша, как оглушительно колотится сердце, и слушая, спят ли родители. Просочиться на огород, держась в тени сливовых деревьев по краю участка, добежать до калитки в лес в конце огорода и опереться на сильные руки, увидеть снова близко–близко зелёные глаза. Крутая тропинка через лес, в степь, прогулка под серебристо–лунными травами и тёплым ароматным ветром, а к четырём утра той же заветной дорогой возвратиться обратно и лежать какое–то время без сна, плавая в своём счастье.

А в девять, а то и раньше, подняться и делать вид, что прекрасно выспалась. Через неделю я проваливалась в сон прямо посреди степи, под лунным светом. И – с высоты прошедших лет – могу отметить, что это были самые чудесные засыпания в жизни.

Да, для особо рьяных моралистов хочу сказать, что дальше прогулок и поцелуев дело так и не зашло. Мы были не по–юношески мудры и пытались планировать свою жизнь, никуда не спеша.

– Ты закончишь институт...

– Ты уедешь отсюда...

Но мама! Мама – она строго блюла какие–то ей ведомые уставы. И, заметив мечтательный взгляд, сопоставив обронённые по неосторожности фразы, начала действовать решительно и немедленно. Скандал получился грандиознейший. Наверное, так отлучали от церкви во времена святой инквизиции. Все мои преступления, мнимая легкомысленность и привитая извне такого же порядка распущенность оказались собраны в ушате и вывернуты на ошалевшую от внезапных перемен в реальности голову. Мою, конечно. В два дня вещи были собраны, билет до Москвы куплен и, сопровождаемая волшебным пинком, я оказалась в поезде, собирая себя в кучку и пытаясь как–то справиться с горем.

Нет, разумеется, прощались мы не навсегда. Нет, конечно, в общежитии всё было гораздо проще пережить и расставить по местам. И Ванечка писал сначала. Потом, сообразив, стал звонить. Приходила телеграмма вызова на переговоры, и я отправлялась на почту, послушать десять минут голос в чёрной эбонитовой трубке.

Эх... До эпохи интернета как же было сложно управляться с расстояниями!

И на следующее лето мы снова встретились...

Но это оказалась совсем другая история, подтверждающая то, что в одну реку не войти дважды.