К тому моменту у меня сменилось много мужчин. Любить их было нетрудно, а вот доверять им – это другое дело.

 

Характерной чертой всех сексуальных хищников, в частности педофилов, является отрицание тяжести их деяний. Они обычно выставляют себя либо жертвой (соблазненной ребенком или распутной женщиной), либо благодетелем (приносившим своей жертве только добро).

 

Меня ошеломило его нежелание видеть, что эта любовь изначально была обречена. С самой первой минуты у нее не было ни единого шанса на будущее, потому что Г. любил во мне только одно – вещь мимолетную и быстротечную – мою юность.

 

Кроме того, уязвимый подросток всегда в первую очередь ищет любви и только потом сексуального удовлетворения. И в обмен на столь желанные знаки внимания (или деньги, в которых нуждается его семья) он соглашается стать объектом удовольствия, на долгое время отказав себе в возможности быть творцом, действующим лицом и хозяином собственной сексуальности.

 

Мое воображение было полностью занято темой страстной любви. Ведь я очень рано начала читать романы, в которых мало что понимала, кроме того, что любовь ранит. Почему же мы так торопимся быть ею поглощенными?

 

Действительно, как признать, что тобой воспользовались, когда невозможно отрицать тот факт, что ты сама была согласна?

 

Чувствовать, что я больше не в его власти ему было невыносимо.

 

Гораздо позже, набравшись опыта и смелости, я решила прибегнуть к другой стратегии: рассказывала правду, признавалась, что ощущаю себя бесчувственной куклой, которая не знает, как устроено её тело, обученной только одному - быть орудием для чуждых ей игр.

Такая откровенность каждый раз заканчивалась разрывом. Никто не любит сломанные игрушки.

 

Ничто так не возбуждает престарелых господ, как мысль о распущенной юной деве.