НА СМЕРТЬ АЛЕКСЕЯ ГАБРИЛОВИЧА



    Живых всё меньше в телефонной книжке,

    Звенит в ушах смертельная коса,

    Стучат всё чаще гробовые крышки,

    Чужие отвечают голоса.

  

    Но цифр этих я стирать не буду

    И рамкой никогда не обведу.

    Я всех найду, я всем звонить им буду,

    Где б ни были они, в раю или в аду.



    Пока трепались и беспечно жили —

    Кончались денно-нощные витки.

    Теперь о том, что недоговорили,

    Звучат, как многоточия, гудки.





    ФАИНА РАНЕВСКАЯ



    Голова седая на подушке.

    Держит тонкокожая рука

    Красный томик «Александр Пушкин».

    С ней он и сейчас наверняка.



    С ней он никогда не расставался,

    Самый лучший – первый кавалер,

    В ней он оживал, когда читался.

    Вот вам гениальности пример.



    Приходил задумчивый и странный,

    Шляпу сняв с курчавой головы.

    Вас всегда здесь ждали, Александр,

    Жили потому, что были Вы.



    О, многострадальная Фаина,

    Дорогой захлопнутый рояль.

    Грустных нот в нем ровно половина,

    Столько же несыгранных. А жаль!