Опыт "освоения" новых церковный территорий
новой же деспотной метлою
весьма скудственен
и по "прихватам" крайне единообразен
и никакой творческой фантазии не приемлет.
И один из самых первых пионеров деспотного благоустроя,
епископ Лев Церпицкий, в сентябре 1990-го
высадился в веренной ему Новгородской вотчине
с целым десантом мальчишек-бурсаков
и доверенных ему бабуль.
Бабулек новый новгородский деспота своим волевым решением
сразу же устаканил за все
епархиальные "свещные ящики",
их же "учету" доверил и все "церковные кружки".
Тут же стал владыка Лев
отправлять на покой и всех благочинных,
сидевших на своих сытных приходах по 30-40 лет,
единолично бдевших не только "кассы" и "кружки",
но и обросших за это времячко "связями"
с партейной и градской номенклатурою.
На их места и стали поставляться,
двадцатилетние, с белыми крестиками, батюшочки,
ещё вчерашние безбрадатые семинаристики.
Той же участи подверглось и рядовое служивое духовенство
послевоенного призыву,
имевшее, скажем, блажь ложиться на больничную койку
пред самым прощенным воскресением,
из коей они и благополучно выпрастывались
уже опосля пасхальной седьмицы:
"Не можешь (не хочешь) служить и тянуть лямку каждый Божий день - на покой!"
В 1994-м был зазван из Череповца в Новгород на служение
и отец Николя Балашов:
сразу же он был назначен настоятелем храма апостола Филиппа,
однако, по приобретенной поповской привычке,
тут же на первой недели приходского служения
дерзновенно прокрался за надлежащими ему пенязями
за стойку церковного ящика,
за что сразу и схлопотал по загребучим дланям,
отправившись на услужение
в страну новгородского Макара и его телят...