Мадонна Дюрера - чаще всего юная, прелестная, с мягким лицом, с нежными губами, с задумчиво полуприкрытыми глазами. Образ повторяется, варьируется, изменяется, Мария выглядит то моложе, то старше, но во многих работах - это одна и та же женщина. Когда всматриваешься в ее воплощения, кажется - все они восходят к реальному образу.

МАДОННА С МЛАДЕНЦЕМ

Наряду с портретами Альбрехт Дюрер писал и традиционные для Северной Европы алтарные картины и композиции. Самая трагичная из них - "Семь страстей Марии", где Дюрер нарядил мучителей Христа в одежды своих соплеменников и современников. И тем сказал: Голгофа - это не где-то и когда-то. Это и здесь и сейчас. Голгофа всюду, где гонят и мучают беззащитных людей, где на них взваливают тяжкие кресты страданий, где их распинают. Голгофа всюду, где есть люди, согласные сколачивать эти кресты, взваливать их на чужие плечи, пробивать гвоздями чужие руки и ноги, мучить и распинать отданных в их власть.



Самая праздичная, яркая с безупречной цветовой гаммой - "Праздник четок", где наслаждаясь своим мастерством, писал художник красную парчу, пурпурный и фиолетовый бархат, темно - синий шелк, грозный блеск стали, темное сукно, сверкание золота и драгоценных камней, благородный узор ковра, нежность бледно - красных и белых роз.



Кроме алтарных композиций сохранилось много изображений Богоматери. Мадонна Дюрера - чаще всего юная, прелестная, с мягким лицом, с нежными губами, с задумчиво полуприкрытыми глазами. Когда всматриваешься в ее воплощения, кажется - все они восходят к реальному образу.

Мадонна Дюрера - чаще всего юная, прелестная, с мягким лицом, с нежными губами, с задумчиво полуприкрытыми глазами. Образ повторяется, варьируется, изменяется, Мария выглядит то моложе, то старше, но во многих работах - это одна и та же женщина. Когда всматриваешься в ее воплощения, кажется - все они восходят к реальному образу.

МАДОННА С МЛАДЕНЦЕМ



Где, когда встретил Дюрер живой прообраз своей Марии? Этого мы не знаем. Его собратья и современники часто рисовали и писали в образе Мадонны свою жену. Но нет ни малейшего сходства между Агнес Дюрер, как он запечатлел ее на немногочисленных рисунках в юности и в зрелые годы, и тем, как он изображал Марию.



Мы почти ничего не знаем о личной жизни Дюрера, но видим, что некий женский образ постоянно проходит, превращаясь в Марию, через многие годы жизни художника, волнуя нас своей живой прелестью и, быть может, связанной с ним тайной.