Если ангелы с виду – люди, мой – кареглаз
И похож на ожившую статую древней Эллады.
Хоть на жизненных кручах я тот ещё скалолаз,
Но упасть мне не даст. Никогда меня не предаст.
Это больше любого чуда, любого клада,
Если можешь т а к верить: по краю ходить – спасёт,
Распрямит, разогнёт, если мир изогнёт дугой.
Мне не страшно с тобой, и не важно, куда несёт.
Мне не страшно с тобой, потому что ты знаешь всё,
Что не знает и не узнает никто другой.

Так мурчащие кошки с груди собирают боль,
А потом отдают земле, отпустив на волю.
Если ангелы – не должны знать людской боли.
Только ангелами становятся через боль.
Только ангелами становятся через бой
Не на смерть, но за жизнь, и за жизнь не свою, а другого.

Всё, что есть во мне сокровенного, дорогого,
Я тебе доверяю, вверяю ключи от дома,
Потому что ты есть мой дом и моя свеча.
Я всегда возвращаюсь домой. Ты меня встречаешь.
Ты встречаешь меня как героя и как святого,
Ты встречаешь меня как измученного больного.
По каким бы краям не водила меня дорога,
Я всегда по тебе скучаю.

И когда ты зовёшь, я не спрашиваю, зачем,
Как не знаю, зачем нас на эти экраны вывели.
Всё мне кажется, фильм ничей, кинозал ничей.
И что мы не герои вовсе, а только зрители.

Льются ноты и дождь. Я лежу на твоём плече
Под свинцовым крылом у небесного прародителя.

Если даже и там, за чертой, не дадут ответа,
Если все наши сцены безжалостно вырежут из проката –
Я прошу, пусть оставят хотя бы эту.
Как звучала в нас музыка лета, дождливого неба, заката,
Как красиво мы, переполнившись ей, молчали.

И, хоть ты ещё здесь, я уже по тебе скучаю.
Я всегда по тебе скучаю.

Ты – мой ласковый ветер на тихом рассветном причале.
Восходящее тёплое солнце, целитель-прибой.
Если ангелы – значит, радостны изначально.
Если ангелы – не должны ощущать боль.
Но в небесной системе, похоже, случился сбой.
И глаза моего ангела темны от печали.

Но глаза моего ангела светлы от любви.
И я этой любви учусь, пока мне по силам.
Если ангелы лицами – люди, твоё – красиво,
Как полотна Да Винчи или Люсьена Леви.

И в каких бы мне далях сказочных не ловить
Перелётную-мимолётную птицу счастья,
Ты, пожалуйста, только погромче меня зови.
Ты, пожалуйста, только живи и переживи.
Очень страшно представить, что некуда возвращаться.

Не могу, не хочу, не умею с тобой прощаться.
Мне ведь здесь ни за что не справиться без тебя.

Возвращаюсь к тебе и радуясь и скорбя,
Возвращаюсь к тебе от злата и от меча,
Возвращаюсь к тебе кричащею и немой,
Чтобы вместе с тобой безумствовать и молчать.

Возвращаясь к тебе, я всегда возвращаюсь домой,
Где печётся горячий хлеб и горит свеча.

Я не выживу без крылатого твоего плеча.

Если люди друг другу ангелы,
Ты – мой.


© Вера Сухомлин

Мои письма тебе – интроверты и чудаки.
Недоверчивые, испуганные изгои,
Не узнавшие глаз чужих и чужой руки.
Если даже не ты – не возьмёт и никто другой их.

Мои письма тебе похожи на снег с дождём,
Что растает, ещё не встретив ничьей ладони.
И мы с ними ничьих ответов давно не ждём.
Только ради забавы бросаем друг друга в огонь, и

Не позвав никого, не устраивая концерт,
Потихоньку горим в одиноком камине дома.
Мои письма летят красиво и точно в цель,
Разделяя печальную участь второго тома.

А могли бы крылатой стаей ворваться в мир,
На страницы истории, книжек и микроблогов,
Украшать собой стены пабликов и квартир,
Но для них, как и для меня, это слишком много.

Одиночки, они горчат, как имбирный чай,
Не приправленный сахаром лучшего вкуса ради.
Им так страшно, что кто-то грубый из-за плеча
Станет рыскать голодным взглядом в моей тетради.

Им так страшно, что кто-то третий, не тот, не ты
Разгадает про нашу тайную сопричастность.
Мои письма – нераспустившиеся цветы.
Главы повести, что закончится, не начавшись.
И наш маятник остановится, раскачавшись,
Вопреки всем законам матрицы, давшей сбой.

Но за кем я последую, если не за тобой?

Но за кем я последую, если не за тобой?
В ком увижу так много светлого и родного?
И они бы летели, летели бы в край любой,
Целовали твои ладони горячим словом,
Как целует свои пески золотой прибой,
Бились в окна твои, засыпали твои пороги,
Но не знают они ни адреса, ни дороги.

Мои письма летят в огонь, как в последний бой.
Мои славные капитаны. Мои герои.

Мои письма. Мои неокрепшие малыши,
Бестелесные, как серебристый туман над полем.
Я не трону почтовый ящик твоей души.
Он и так до краев, наверное, переполнен.

Не закончилась необъяснимая наша связь.
Но закончился порох, и пройдена эта веха.
Мои письма тебе – фонарей золотая вязь
На хрустальной реке, до которой ты не доехал.


© Вера Сухомлин

Я так долго училась, что забыла – чему.
Что со мной приключилось по дороге к н е м у?
Стали ноги выносливей, руки сильней,
И глаза стали видеть немного ясней:

Добродетели лживы. Миром правит расчёт.
Каждый ищет наживы, выбирая крючок.
Дайте зрелищ и хлеба – пойдём на убой.
Но мы смотрим на небо и чувствуем боль.

Проще верить иконам, чем в собственный путь.
Бросив нити канонов, начинаем тонуть
В суете, алкоголе, или чьих-то руках.
И тогда наша боль расцветает в стихах.

Безотказное средство: ложь меняем на ложь.
Весноглазое детство, ты меня узнаёшь?
Да, я стала умнее. О, спасибо уму.
Это выход из клетки.
Из клетки – в тюрьму.

Вопреки убеждениям, все мы живём
Не единую жизнь, даже в теле одном.
Мы и пламень, и камень, и снег, и ручей.
Но за годы исканий, бессонных ночей

Не продвинемся далее собственных стен.
Мы – всего лишь детали Системы систем.
Носим чьи-то идеи в мозгу, как клещей,
Но не видим порой очевидных вещей:

Можно сделаться ближе, не коснувшись руки.
Чтобы сделаться выше, не нужны каблуки.
Чтобы сделаться чище, недостаточно мыл
И отсутствия в пище чьих-то ног или крыл.

Но есть лес и дорога, и россыпи звёзд –
Красоты слишком много, чтобы видеть без слёз.
И пока ещё в мире остались пути
сцио мэ нихиль сцирэ
И я буду идти


© Вера Сухомлин