Бросила гордо в глаз его бирюзу...

Бросила гордо в глаз его бирюзу:

"Сына рабыни я не хочу разуть!"

Суха, как на берег вытащенная коряга

улыбка в ответ угрожающая варяга.

Откуда ей было знать, загордившемуся птенцу, что слова её будут стоить её отцу, её матери и несмышленым братьям? Она стоит - прямая, как та струна, что тронут боги, и зазвенит война. На ней жемчугами расшитое плещет платье тяжёлым подолом на стылом дурном ветру. В молчании воинов кроется лязг проклятий, князь взором гуляет по вражескому двору.

Посватался зря он - уж больно дерзка девица. Но столь же красива, сколь на язык остра - коса золотая до самых колен змеится, и светлые очи совсем не туманит страх. А зря не боишься, княжна! Не шутить приехал!" - мыслит Владимир, кивая своим бойцам. Рогнеда стоит, пряча в собольем мехе нежный овал раскрасневшегося лица.

Девочка-девочка, пало твоё очелье под сапоги варяжские с головы. Где-то за домом страшно кричала челядь, мало кто вышел из той резни живым. Князь рвёт на ней дорогое расшитое платье - катятся, катятся, катятся жемчуга... Все ждали, что будет Рогнеда кричать и плакать, но она только смотрит с гневом в глаза врага.

Будут в народе звать ее Гореславой, будут жалеть, украдкой по ней вздыхать. Честь быть княгиней - удел далеко не сладкий, хоть и подарены ей серебро, меха, тонкие византийские поволоки, какие на свете есть не у всех цариц. Терем Рогнеды каменный да высокий, палаты его княгине - мешки темниц.