Тишина, как глухая пещера,

крепко спит лилипутья страна;

только душная ночь Гулливера

вновь с пустыми руками – без сна.

Гулливер, на листах иллюстраций

ты на бодрого янки похож,

ты раскатисто должен смеяться,

чтоб спасти эту детскую ложь.

Но бессильная горечь по-крысьи

гложет сердце все глубже и злей,

головой ты в заоблачной выси,

а ногами – на этой земле.

И над сердцем твоим без опаски

лилипуты ведут хоровод,

и твою простодушную маску

букинист на прилавок кладет.



Гневной рифмой хмелей на рассвете!

Чахнет муза с тобою в плену,

и завидуют малые дети,

что нашел ты такую страну.

Задыхаешься, плачешь и стонешь,

окружил мелюзгой тебя Свифт,

и широкие эти ладони

подымают их к солнцу, как лифт.

И сквозь строй заколдованных суток

по игрушечным верстам равнин

гонят душу твою лилипуты,

заклейменную словом – «один».