Зато были мысли, вразнобой выглядывающие из общей толщи на поверхность сознания. Она ловила их, рассматривала, потрошила, извлекая зачастую никому не видимые подтексты. Мало кто на земле с такой бережностью относится к своим собственным мыслям. Зачастую мы бьем их палкой, загоняем внутрь себя, откладываем в пыльную шкатулку, чтобы изредка доставать, огорченно вздыхая. Мы держим их на цепи, откармливаем, растим, чтобы в один судьбоносный и чаще всего пьяный момент вынуть их на свет и выложить перед собеседником, ища в его глазах отблески интереса.
Ничего такого она не делала. Мысли в ее голове были подобны водовороту, без труда засасывающего в свое нутро почти любого. Они перетекали, вихрились друг вокруг друга, поглощая и расщепляясь. Эта безобразная свобода зачастую придавала им такую непозволительную легкость, что они улетучивались у нее из головы, чтобы через несколько секунд вольной жизни погибнуть средь молчаливых кварталов.
Гордилась ли она тем, что равноценна со своими мыслями?
Еще как.