Иллуми_Золдик все записи автора Слепой Итачи работает в борделе проституткой. встречает Кисаме. Они влюбляются друг в друга. Решают сбежать. Но ничего не получается, их ловят. Кисаме избивают и убивают на глазах у Итачи, а его самого жестоко наказывают (групповое изнасилование). Итачи потерял смысл жизни и заканчивает жизнь самоубийством. Рейтинг высокий.
http://www.diary.ru/~naruto-kinks/p60413179.htm


Попытка № 2.

АУ.


Он пах по-другому. Итачи почувствовал это ещё с порога, когда клиент отворил дверь и замер, оглядывая комнату. От него веяло морозным воздухом, снежной бурей и ледяным морем. Дыхание посетителя было шумным, но размеренным, как шелест волны, накатывающейся на гальку. Итачи услышал, как человек притворил дверь и протопал по комнате. Судя по походке и количеству сделанных шагов, человек был высокого роста и весил немало. Кровать прогнулась, заскрипев пружинами, – посетитель сел. Итачи не пошевелился, продолжая сидеть, словно статуя, подобрав под себя ноги и сложив сжатые в кулаки руки на коленях. На лицо словно ветром подуло, - клиент помахал рукой перед глазами Итачи и, не увидев реакции, хмыкнул.
- Ну здравствуй, друг прекрасный. – произнёс клиент. Зашуршала разворачиваемая бумажка. – Ита-чан, комната номер… Ты же у нас Ита-чан?
Итачи слегка наклонил голову, давая понять, что это он и есть. Он ненавидел прозвище «Ита-чан», но никогда не говорил об этом. В конце концов, неприятностей и так хватало.
- Стандартный набор. – пояснил свою цель клиент.
Голос у него был низкий, с прокуренной хрипотцой, но говорил он негромко, мягко растягивая гласные. Итачи это почему-то успокаивало.
Он протянул руки, скользнув чуткими пальцами по плечам посетителя и, нащупав молнию застёжки, потянул её вниз. Расстегнуть ремень брюк не составило труда. Одной рукой Итачи скользнул вверх по животу, к груди, стягивая с плеч рубашку. Кожа клиента была гладкой и прохладной, покрытая широкими старыми шрамами. На секунду Итачи замер, ощущая, как под его ладонями напрягаются сильные мышцы. Потом снова опустился вниз, стягивая с посетителя брюки. Тот не мешал, - раздеть клиента всегда было задачей персонала. Лишь дыхание, ставшее более глубоким, выдавало его волнение.
Стараясь абстрагироваться от происходящего, Итачи провёл рукой по вставшему члену, оттянул тонкую кожицу и лизнул головку. В конце концов, этот минет ничем не отличался от предыдущих. Иногда Итачи ловил себя на мысли, что становится апатичен, не чувствуя ни наслаждения, ни отвращения.
Клиент сдержанно вздыхал, когда язык Итачи обводил круг вокруг чувствительного места, сжимал руками простыни, - Итачи слышал, как они шуршат на кровати. Но контролировать чужие движения он не пытался, как это любили делать многие. Лишь через несколько долгих минут на затылок легла широкая ладонь и слегка сжала волосы, заставляя остановиться.
Итачи молча выпрямился, физически ощущая на себе взгляд клиента. Это немного напрягало, но виду он никогда не подавал. Халат с шуршанием опустился на пол, но шагнуть к кровати Итачи не успел, - сильная рука обняла его за талию, привлекая ближе. Посетитель усадил его себе на колени, гладя грудь и живот, несильно сжимая ягодицы. Итачи в ответ обвил пальцами член и начал медленно двигать рукой. Клиент застонал, уткнувшись лбом в грудь Итачи. Кожу обдало жарким и тяжёлым дыханием. Затем Итачи опрокинули вниз лицом на кровать, ухватили сзади за бёдра, задирая их выше. Клиент входил медленно и осторожно, не причиняя боли. Итачи казалось это странным: после того, как он «ощупал» размеры, то полагал, что секс будет более жёстким.
Клиенту не потребовалось много времени, чтобы кончить. Он рухнул рядом с Итачи, обдав того сладковато-горьким запахом табака и пота.
- Ита-чан, блин… - слегка отдышавшись, произнёс посетитель.
Итачи не ответил. Разговоры с клиентами не входили в его обязанности. Он продолжал лежать на боку, равнодушно размышляя, что даже потом от этого человека пахнет как-то приятно. Не было той отвратительной резкости, которая появляется при смешении с запахом спермы.
Каждый раз после очередного сеанса Итачи проветривал комнату. Он ненавидел запах секса.
Человек рядом с ним зашевелился, приподнимаясь на локте. Итачи понял, что его внимательно разглядывают.
- Тебя в натуре зовут Ита-чан? – спросил посетитель.
Итачи отрицательно покачал головой.
- А как тогда?
Итачи промолчал, перевернувшись на спину. Судя по обволакивающему тело теплу, клиент навис над ним.
- Ты что, не только слепой, но и немой? – спросил он.
- Нет. – ответил Итачи, только чтобы отвязаться.
- А я уже испугался. – усмехнулся клиент. – Я Кисаме. Хошигаке. Может слышал?
Итачи снова покачал головой. Это было ему неинтересно.
- Не скажешь имя?
Молчание.
- Ну ладно. – Кисаме встал. Матрас на кровати чуть подпрыгнул. Раздалось сопение и шуршание одежды. – Спасибо.
Когда дверь захлопнулась, Итачи вздохнул. Опять чужие шаги затихают за дверью, опять скрип досок и голоса внизу, в баре. Опять томительное ожидание чуда, смерти, чего угодно, только не нового звука открывающейся двери. От этого звука почти всегда пахло немытым телом, перегаром и рыбой. От звука закрывающейся двери пахло спермой, потом и кровью. Только в этот, последний раз, Итачи вдохнул аромат чего-то нового – белого простора и ощущения свободы.
Итачи никогда не видел снега. В детстве ему говорили, что снег белый, и он верил. Верил, что огонь – красно-оранжевый, а море – тёмно-серое. Ему говорили, что мама – красивая, а у брата Саске – чёрные волосы. Он всему верил, пытаясь представить то, чего никогда не видел. С годами у него обострилось обоняние, а подушечки пальцев стали настолько чувствительными, что могли распознать мельчайшую зазубрину на лезвии куная.
Мало-помалу, Итачи перестал верить словам. Снег перестал быть белым, а стал мягким и свеже-ледяным. Огонь стал горячим и трескучим, море – шумно-спокойным, а волосы Саске – жёсткими, пахнущими дымом.
Итачи жил в мире звуков, запахов и ощущений, и ему казалось, что по-иному быть не может.

Он так до конца и не понял, за что убили их семью. Почему сожгли дом, вырезали слуг и домашних животных. Он не видел причины, чтобы оставлять в живых его и Саске, но их почему-то оставили.
Те давние события Итачи помнил смутно. Запахи крови и горелых брёвен, ощущение цепляющегося за рукав Саске заглушили всё. Не было ни боли, ни холода, ни связанных отёкших рук, ни слёз брата. Они куда-то долго плыли сквозь чёрный ледяной ветер, потом был звон монет и первый пахнущий рыбой человек, принёсший с собой реальную боль и пробудивший сознание. А в сознании – понятие обречённости, одиночества и безысходности.
Довольно часто Итачи задавал себе вопрос, почему он ещё живёт. Зачем? Если унижениям не было конца, а надежды никто не давал. Детская вера в чудо? Мысли о брате?
Итачи устало закрыл глаза. Он не мог ничего сделать один…

Кисаме стал часто появляться. Постоянных клиентов у Итачи не было, - всех отпугивала мрачная необщительность парня. Но Кисаме это, казалось, наоборот привлекало. Один раз, заплатив за полный набор услуг, он просто лёг на кровать, обнимая Итачи, и долго рассказывал ему о плавании на Остров, где, по слухам, растёт зелёное дерево. Итачи не знал, что такое «зелёный». В стране вечного холода и снега такого понятия просто не было.
Вместе с Кисаме в комнату врывался свежий прозрачный воздух, наполненный шумом улиц, криком чаек и шуршанием корабельных канатов. Итачи и сам не заметил, как начал этого ждать.
- Красивые у тебя глаза. – сказал как-то Кисаме, обводя пальцами контур лица Итачи. – Ты сам-то хоть понимаешь, насколько хорошо выглядишь?
Итачи не понимал. Ему было всё равно. Зато он понимал внешность Кисаме. Именно понимал, а не знал, потому как домысливал картину. Волосы Кисаме были жёсткими и стояли непослушным ёжиком, а брови – мягкие, почти незаметные. Лицо – широкое, а на скулах – шрамы.
- Красиво… - однажды произнёс Итачи, проводя рукой по мускулистой широкой груди.
На это Кисаме только расхохотался.
- Видел бы ты меня своими глазками хорошими, – объяснил он, – ты бы так не говорил.

Но ничто не могло продолжаться вечно. Иллюзия спокойствия и защищённости, которую давал Кисаме, тоже закончилась в один прекрасный день.
Итачи почувствовал, как сжимаются на его горле пальцы постоянного клиента, но не стал сопротивляться. Руки душили всё сильнее, а Итачи спокойно думал, что рано или поздно это должно было случиться.
Внезапно Кисаме ослабил хватку, и Итачи понял, как сильно ему не хватало воздуха в эти короткие моменты.
- Ты хоть бы поморщился, что ли. – недовольно поворчал Кисаме. – А то я так не могу.
- Зачем? – холодно спросил Итачи.
Кисаме шумно завозился, завздыхал, поднялся с кровати и стал ходить по комнате. Итачи вслушивался в его шаги, вдыхал запах мятых простынь и ждал. Наконец Кисаме перестал бегать из угла в угол, опустился одним коленом на матрас, скользнул рукой по щеке Итачи, запутываясь пальцами в его волосах. Итачи молчал, смотря прямо перед собой пустыми серыми глазами.
- Чёртова кукла! – зарычал Кисаме, отталкивая от себя Итачи. – Ты хоть понимаешь, что происходит? Как ты можешь быть так спокоен? Я тебя убиваю, а ты так смотришь…
Итачи приподнялся на руках. Он не понимал злости Кисаме.
Кисаме тем временем, открыл шкаф, выгреб оттуда куртку и штаны Итачи и кинул их сидящему на кровати парню. Итачи безошибочно подставил руки, ловя свою одежду.
- Одевайся. – приказал Кисаме. – Со мной пойдёшь.
Пока Итачи одевался, Хошигаке открыл окно и перегнулся через подоконник.
- Держись. – сказал он Итачи, подхватывая его одной рукой, и спрыгнул вниз из окна.
Итачи давно не выходил на улицу, поэтому обрушившийся на него шквал звуков, запахов, а так же порывы ветра, бросающего в лицо колючий снег, дезориентировали его, сбив с толку. Он вцепился в куртку Кисаме, полностью доверившись человеку, недавно пытавшемуся его убить.
Через несколько часов, они лежали на кровати в дешёвом номере гостиницы. Здесь пахло старым бельём, промёрзшими деревянными балками и клопами. Кисаме говорил. Он говорил уже долго, целый час, размахивая руками, волнуясь и изредка поглядывая на Итачи. Итачи определял это по шуршанию в заледеневших волос, слабым потокам воздуха, что поднимали любые движения Хошигаке.
Кисаме рассказал, что он не просто моряк, а пират, за голову которого назначена крупная награда. Он поведал чуть ли не о каждом потопленном его командой корабле и обо всех путешествиях на Остров, Архипелаг и Континент. Во время последнего такого рейда, его корабль был потоплен флагманом князя Данзо. Несколько членов его экипажа выжили, но разделились, чтобы не попасться всей группой.
- А чтобы убить тебя меня нанял какой-то чувак в маске. – объяснял Кисаме. – Я не совсем въехал в ситуацию, но помню, как несколько лет назад какой-то клан пытался совершить переворот и свергнуть Данзо. Кажется, их всех тогда убили. А тот чувак в маске сказал, что, оказывается, не всех. У тебя брат есть?… Так вот, его тоже вроде продали в бордель, как и тебя. Только в Отокагуре. И чувак в маске рассказал, что он сбежал пару недель назад. Поэтому и нанял тебя убить. Думаю, он на Данзо работает… А твой брат, он что, настолько серьёзный чел?
Итачи молчал, слушая путаные объяснения Кисаме. Хорошо, что Саске удалось вырваться. Возможно, он сможет отомстить за клан. Возможно, он стал силён, если Данзо так боится его, что даже решил убрать его старшего брата.
Итачи вздохнул, переворачиваясь на бок, и утыкаясь носом в грудь Кисаме. Он впервые в жизни жалел, что слеп. Что не может достойно постоять за себя. Что вынужден доверять слепой удаче.
«А может удача и будет благосклонна, - думал он, засыпая. – Раз мы с ней товарищи по несчастью.»

На следующее утро Итачи слушал звуки улицы, доносившиеся из открытого окна, вдыхал морозный воздух, жгущий лёгкие. В небе кричали морские чайки, а Кисаме сидел рядом и строил долгосрочные планы.
- Главное до Киригакуре добраться. – говорил он. – Там местный каге на пиратах зарабатывает. Он их не сдаёт. Суйгецу говорил, что у него там знакомый кореш есть, который корабль может в аренду дать. И сам Суйгецу наверняка там ошивается. Так что команду мы наберём, и уплывём отсюда нафиг.
- Пригнись. – вдруг спокойно сказал Итачи.
Реакция у Кисаме была хорошая, и чужие предупреждения он исполнял без лишних вопросов. Поэтому кунай просвистел у него над головой и воткнулся в стену, рядом с лицом Итачи, слегка поцарапав ему щёку. Итачи даже не дёрнулся и не поморщился, когда из ранки потекла кровь. Идеальный слух никогда его не подводил, а пение летящего куная он слышал издалека.
Кисаме выдернул из стены оружие и потащил Итачи с кровати.
- Уходим, уходим. – повторял он, вскидывая парня на плечо.
На лестнице раздался топот ног, возгласы и крики. Кисаме ногой распахнул дверь и врезался в толпу противников, как осадное бревно в ворота. Итачи услышал знакомое пение стали, что-то брызнуло ему в лицо, по вкусу похожее на кровь. Кисаме вывалился из гостиницы и бросился по улице. Итачи слушал его хриплое размеренное дыхание и понял, что этот человек может запросто пробежать много километров.
- Из города. – кратко пояснил Кисаме. – Пойдём через Скалы.
Итачи не знал, что такое Скалы. Он думал о том, что сейчас во второй раз меняется вся его жизнь. И, в отличие от первого, меняется в лучшую сторону. То чудо, которого он ждал с таким упорством, пришло, только не сразу дало о себе знать. Та призрачная, бескрайняя свобода, о которой он мечтал, теперь была вполне реальна и маячила за неизвестными Скалами.
- Доберёмся, я тебя драться научу. – говорил на ходу Кисаме. – У тебя, блин, слух как у кошки. Тебе вообще равных не будет.
Кисаме говорил много слов, которые успокаивали Итачи, давая надежду. Но вскоре это чувство сменилось тревогой, когда Итачи почувствовал, что Кисаме хромает.
- Ранен? – спросил Итачи.
- Фигня. – отмахнулся Кисаме. – Ногу поцарапало.

За ними гнались. Итачи уже давно слышал топот ног в тяжёлых ботинках, смешанный с воем ветра. Люди приближались и приближались быстро. Вскоре это понял и Кисаме. Он остановился, опустил Итачи на землю и сунул ему в руки кунай.
- Будем драться. – сказал он, со звоном вытаскивая из ножен меч.
Итачи слушал. Ветер налетал порывами, запутывая в волосах колючую вьюгу. Ломкий снег хрустел под ногами у преследователей, и слышалось их сбившееся дыхание. Они увидели беглецов. Остановились. Итачи определил, - человек шестнадцать. Слишком много для них двоих. Слишком много для одного Кисаме.
Итачи слышал, как закричал Кисаме, отводя назад оружие, со всей яростью бросаясь в атаку. Он почувствовал свист меча и над своей головой, но вовремя успел уклониться, ткнув кунаем в ближайшее, пульсирующее теплом, тело.
Все чувства обострились до предела. Итачи не нужно было зрение. Он уходил от ударов, атакуя сам. Сделать это удавалось не всегда. Его уже давно ранили в плечо, но Итачи всё ещё держался. Где-то неподалёку дрался Кисаме, и это придавало дополнительные силы. В глубине души Итачи чувствовал дикий восторг. Пьянящее чувство борьбы за себя переполняло его, делая неуязвимым.
А потом это оборвалось. Оборвалось хриплым криком, свистом стали и хрустом шейных позвонков. Итачи услышал, как сквозь ветер и снег, роняя меч и взмахивая руками, падает тело Кисаме. Он замер, ощущая внезапно наступившую для него непроглядную тишину. Сквозь бешеный стук собственного сердца, он услышал голоса оставшихся в живых противников.
Итачи заломили руки, а чьи-то пальцы ухватили за подбородок, заставив поднять голову.
- Да это же шлюха из «Красной луны»! – воскликнул кто-то. – За него награды не было?

Итачи не чувствовал, как его били. Долго, с чувством, называя по имени каждого, кого он сегодня убил. Не ощутил холода на обнажённой коже, когда грубые руки сорвали с него одежду. Не отреагировал, когда его схватили за волосы, запрокидывая голову, резко входя сзади, причиняя жгучую боль. Он очнулся от накатившей апатии один раз, когда ему в рот запихали отвратительный, воняющий рыбой член. Тогда Итачи бездумно, изо всей силы сжал зубы. Рот наполнился кровью, а уши – криком. Его ударили по голове, но зубы Итачи так и не разжал. Вскоре боль заслонила все чувства, отправляя сознание в спасительную темноту.

Очнулся Итачи от холода. Он лежал на животе в сугробе, а над ним завывал ветер. Рядом не было никого. Видимо, преследователи посчитали, что он умер, и ушли.
Итачи с трудом поднялся на четвереньки. Тело болело невыносимо, а каждый вдох впивался в горло тонкими иголками. Разгребая снег отмороженными руками, Итачи пополз в сторону Кисаме. Он не знал точно, где он лежит, но попытался сориентироваться по въедливому запаху крови. О дороге он наткнулся не на один труп, но ни один из них не подходил под ощущение тела Кисаме. Наконец, Итачи ощутил под пальцами смутно знакомый мех куртки. Он расстегнул замок, скользнув ладонью по животу. Знакомое чувство, знакомые шрамы. Рука поднялась выше, к шее. Там пальцы наткнулись на что-то мокрое и склизкое. Вместо привычного ёжика колючих волос, рука Итачи опустилась в снег.
«Конечно. – вспомнил он. – За его голову назначена награда…»
Особо не задумываясь, он стянул с Кисаме куртку, закутался в неё и сел, поджав под себя ноги. Нащупав руку Кисаме, он поднял потяжелевшую ладонь и положил себе на колени.
После этого не осталось ничего, кроме яростных завываний ветра. Даже холод постепенно ушёл куда-то, уступая место призрачному теплу. Сначала Итачи казалось, что он слышит голоса приближающихся людей, скрип снега под сапогами, но это было всего лишь иллюзией. Потом рздался голос Кисаме, звавший его.
- Эй, кукла. – говорил он. – Заскучал я без тебя.
Итачи потерял счёт времени. Вьюга утихла и началась снова, а он всё сидел, сжимая пальцами ледяную руку Кисаме, и ждал. Он уже не мог пошевелиться, и ему казалось, что он начал видеть. Он видел тело Кисаме, которое почему-то было синим, а шрамы – фиолетовыми. А его кровь чёрными кляксами разлилась по красному снегу.
А потом он устал ждать. Он выпустил руку Кисаме, удивляясь нечуткости своих пальцев, и стал шарить в снегу вокруг себя. Вскоре рука натолкнулась на что-то острое и жгуче-холодное. Кажется, он порезался. Да и какая разница? Итачи вытащил промёрзший меч из сугроба и нащупал иголочное остриё.
Если бы им удалось сбежать, была бы ли у него свобода? Если бы его не продали, была бы ли у него свобода?
Налетевший ветер ударил в раскрытые серые глаза снежной пылью и откинул за плечи чёрные струи волос.
Впервые за долгие годы Итачи улыбнулся. И рванул меч на себя.