наша тема - одежда. Даже беглый взгляд на одежду рубежа веков позволяет сделать вывод: мужской костюм менялся значительно медленнее женского. «Перемены в мужской моде стали измеряться сантиметрами, сменой положения плечевого шва, количеством пуговиц», - отмечает историк моды и быта Р.Захаржевская. Мужская мода, с одной стороны, была гораздо более практична и «прогрессивна», с другой стороны - более консервативна. 

В 1890-е годы актуальный в предыдущем десятилетии сюртук (фр. surtout) - мужская верхняя одежда в талию с равномерно длинными полами, постепенно вытесняется пиджаком. Французы называли его вестон (veston). Большое распространение получает разновидность сюртука - визитка. Название говорит само за себя – визитка (или по-английски – ‘morning coat’) была предназначена для нанесения визитов и представляла собой однобортный сюртук с закруглёнными, расходящимися спереди полами. Сзади длина визитки достигала уровня колен. Шили визитки из чёрного шерстяного сукна.

Для парадных, торжественных случаев в мужском гардеробе были фрак и смокинг. Фрак (frac) – парадная мужская верхняя одежда особого покроя – короткий спереди, с длинными узкими фалдами сзади. Смокинг (smoking jacket) - вечерняя мужская одежда из чёрного сукна с открытой грудью и длинными покрытыми шёлком отворотами. Так, уайльдовский лорд Горинг входит «...во фраке, с бутоньеркой в петлице, в цилиндре и белых перчатках…» Примечательна реплика Чубукова из чеховского «Предложения»: «…но что же вы это так официально? Во фраке, в перчатках и прочее. Разве куда едете, драгоценный мой?» Итак, фрак – универсальная одежда, незыблемый dress – code для торжественных случаев. Встретить мужчину без фрака на балу или в оперной ложе, было невозможно. Снова читаем Чехова, толко уже «Анну на шее»: «Подошел Артынов, богач, с выпуклыми глазами, страдающий одышкой, но уже не в том странном костюме, в каком видела его Аня летом, а во фраке, как все». То есть «как все» - это во фраке, никак иначе!

Князь Феликс Юсупов вспоминал, что не испытывал желания венчаться во фраке и собирался пойти под венец в визитке, однако, эта очередная выходка молодого князя страшно возмутила его высокопоставленных родственников. Если не было возможности приобрести фрак, его брали напрокат, ибо, как там у Оскара Уайльда? «...Во фраке и белом галстуке кто угодно, даже биржевой маклер, может сойти за цивилизованного человека». Исследователь исторического костюма Р.Кирсанова отмечает, что «...требования, предъявляемые к туалету дам, пожалуй, были менее строгими, чем к туалету мужчин при всех первых визитах, особенно к лицам, стоящим выше визитёра по положению, необходимо быть безупречным относительно внешности… быть во фраке или смокинге, белом галстуке и светлых перчатках.».

«Ох, надевать фрак! Как это скучно!» - восклицает художник Бэзил Холлуорд в ответ на предложение лорда Генри пойти в театр. О том, чтобы надеть что-нибудь другое, не может помыслить даже представитель богемы! У Игоря Северянина в описаниях праздной светской публики неизменно встречается упоминание фрака или смокинга: «Сновала рассеянно блёсткая публика из декольтэ и фрачных фалд…» Галантный кавалер – непременно «проборчатый, офраченный». И - «Как крылья, метнулись фраки…», «в смокингах великосветские олухи…».

Фрачная мода, элегантная и холодная, уничтожала всякую претензию на индивидуальность. «Толпа чёрных фраков теснилась в фойе…», - пишет Гастон Леру и в этой фразе – всё отношение к человеку в своеобразной униформе. Это уже не сборище людей, из которых каждый – микрокосм, а именно толпа обезличивающих фраков. Фрак был «деспотичен» не только сам по себе – он диктовал своё «окружение». С фраком одевалась специальная пелерина из того же материала, что и фрак с шёлковыми отворотами или пальто на скрытой застёжке. К фрачному ансамблю полагался специальный шарф или – белое шёлковое кашне. Фрак признавал только белые фрачные сорочки со съёмными манжетами. 

Галстук к фраку полагался белый (‘white tie’), а к смокингу – чёрный (‘black tie’). Смокинг, считающийся до настоящего времени символом мужской элегантности, был когда-то «курткой для курения» (smoking – jacket) и мужчины его надевали, когда хотели уединиться в курительной комнате. Существует легенда, что как - то раз мужчины попросту забыли снять «курительные куртки» и появились в них в гостиной. По другой версии – моду на смокинги ввели американцы. Но, так или иначе, в конце XIX столетия smoking – jacket превратился в парадную одежду.

Очень важной деталью мужской одежды был жилет (gilet). «Фрачные жилеты делали открытыми, четырёх цветов: белого, серого, коричневого и чёрного», - отмечает историк моды А.Васильев. В повседневной жизни мужчина имел право носить жилет любого цвета и с любым рисунком – даже в цветочек. Шились жилеты из атласа, шёлка, бархата. В начале 1900-х гг. вошли в моду вышитые жилеты. Жилет содержал прорезной кармашек – для часов, а часы, точнее отдельные фирмы, их выпускавшие, во все времена считались показателем мужской респектабельности. Каждый, кто читал роман Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Золотой телёнок», помнит политизированных стариков города Черноморска, одетых в пикейные жилеты. Авторы книги специально использовали эту деталь, чтобы подчеркнуть нарочитую старомодность этих людей. Жилеты из плотной хлопчатобумажной ткани с выпуклым узором - «пике» (piqué) - были в моде на рубеже XIX и XX веков. Узор ткани «пике» - мелкий и несложный (ромбы, квадратики, соты).

В конце XIX века появились отдельные крахмальные манишки, мужские сорочки имели пристяжные крахмальные воротнички и манжеты. Правда, к концу века манжеты стали пришивать к рубашке, но далеко не всегда. В начале 1900-х гг. съёмные крахмальные воротнички стали делать очень высокими с отвёрнутыми вниз уголками или без них. Высокий воротник с твёрдыми краями, впивавшимися в шею причинял много страданий модникам. Такой пыточный воротничок и назывался соответственно – «отцеубийца» (по-немецки – ‘Vatermörder’). Исследовтельница дендизма О. Вайнштейн пишет: «В десятые годы самый характерный массовый типаж - мужчина ‘Arrow collar’ (воротничок - «стрела»), получивший свое название от рубашек фирмы «Эрроу» c высоким съемным воротником. Накрахмаленные белые воротники создавали подчеркнуто элегантно-высокомерный вид, особенно когда их прикрепляли к полосатым рубашкам». 

В стихотворении Саши Чёрного «Мечты» иронично и скрупулёзно перечисляются предметы мужского гардероба: «Немецкий серый вязаный жилет, полдюжины сорочек чесучовых, два чёрных галстука и два светло – лиловых и шесть воротничков…». Чесуча (или, как её называли раньше – чесунча) - плотная шелковая ткань, обычно желтовато-песочного цвета, была невероятно популярна в конце XIX – в начале XX века. Вот, например, отрывок из чеховского рассказа «Хирургия»: «Больных принимает фельдшер Курятин, толстый человек лет сорока, в поношенной чечунчовой жакетке и в истрепанных триковых брюках». Перед нами так называемый «будничный» человек, которому нет дела до собственной наружности (толстый, одетый во всё поношенное), явный антигерой Прекрасной Эпохи.

Выходя на улицу, мужчина надевал, к примеру, гавелок (havelock) - длинный плащ без рукавов с пелериной, названный так по имени английского генерала Генри Гавелока (1795–1857). Популярен макинтош(mackintosh) - водостойкий плащ для ненастья, названный так в честь Чарльза Макинтоша (Charles Mackintosh), химика, впервые запатентовавшего непромокаемую ткань. Макинтоши изготовлялись разных фасонов - с пелериной, воротником, капюшоном, длинные и укороченные. В мужском гардеробе был и макферлан (macfarlane) – шерстяное пальто без рукавов, но с отверстиями для рук. Так, персонаж Анатоля Франса «...является в макферлане, с красным кашне, закрывавшим уши». Знаковый персонаж эпохи - Дез Эссент выходит на улицу, завернувшись «в голубоватый мак - фарлан». В России макферлан называли «крылаткой».

Таким образом, мужские плащи и пальто носили британские «имена». Англичане, не только свыкшиеся со своим малоприятным климатом, но даже – полюбившие его, создали удобную и привлекательную одежду для ненастья. Персонаж «Ямы» Куприна, пытающийся прослыть истинным денди, носит именно английское пальто: «Вслед за ними вошел и он под руку со своей женой, оба нарядные, представительные, а он - таки прямо великолепный, в своем широком, в виде колокола, английском пальто…». Становятся популярны вещи из трикотажа – они удобны и, к тому же, не мнутся. Развивается спортивная одежда - создаются принципиально новые образцы велосипедного и туристического костюмов. Занятия спортом, поддержание тела в тонусе – важная составляющая образа жизни уважающего себя мужчины. «Я очень элегантен, люблю хороший стол и красивые вещи, занимаюсь спортом», - говорит о себе герой Зинаиды Гиппиус.

Мода на длительные прогулки в горах (в Альпах) порождает моду на «тирольский» костюм - короткие кожаные штаны на подтяжках, красная суконная безрукавка, широкий кожаный пояс и шляпа с пёрышком. Стремительно развивается альпинизм. Ещё с 1860-е гг. создавались национальные «альпийские» клубы в Австрии, Швейцарии, Италии, Германии и Франции, а к 1900-м гг. альпинизм становится одним из любимых видов мужского досуга. Купание, плавание также является одним из главных моционов. «Обтянутые в цветные купальные костюмы, люди мягкими шагами ступали по зеркальной поверхности мелкого берега. Люди казались странными: куда-то исчезал их общежитейский вид: лишённые пиджаков, мундиров и корсетов, они в мягком свете солнца и бледной серебрившейся лазури моря казались какими-то богами. Между ними были стройные, красивые, и были уродливые…», - пишет Николай Архипов в своём рассказе «Лучезарная». 

Постепенно у людей исчезало, культивируемое на протяжении столетий, ощущение греховности собственного тела. В начале XX века очень много говорилось о «первозданной наготе» и жизни по законам природы. В авангарде этой «борьбы за тело», как ни странно, оказалась не передовая Англия, а… Германия. В начале XX века немцы даже создали целое направление – ‘Freikörperkultur’ (буквально – культура свободного тела). Первые нудистские пляжи тоже возникли в Германии в 1903 году. Надо сказать, что все эти проявления были реакцией на всё ужесточающиеся отношения между людьми, на ускоряющийся ритм жизни, на развенчание, казалось бы, устойчивых идей. Человек, обращаясь к природе, хотел укрыться от машин и их всё нарастающего могущества. 

На протяжении многих столетий идеальной считалась благородно – бледная, не тронутая лучами солнца, кожа. Однако в обществе уже начало распространяться мнение о пользе загара. Немецкий майор Ганс Зурен (Hans Suren), один из идеологов немецкого натуризма, выпускает книгу «Человек и Солнце» - в ней он рекомендует закалку и загар всего тела на солнце. Ему вторит известный русский поэт Максимилиан Волошин: «Плоть моя осмуглела, стан мой крепок и туг». Волошин также пропагандировал натуризм - первоначально эти идеи были поддержаны только творческой интеллигенцией и деятелями культуры, которых Волошин приглашал к себе в гости в поселок Коктебель... 

…Дома мужчины носили халат – шлафрок, схваченный на талии поясом из кручёного шнура. В романе «Красная лилия» есть короткое, но красочное описание домашнего мужского костюма: «Её поджидал муж в халате из золотистого плюша и в головном уборе как у венецианских дожей, обрамлявшем его худое и бледное лицо». В качестве домашнего головного убора популярны также восточные фески – мужские красные шапочки в виде усечённого конуса с кисточкой. Получившая своё название от города Фес (Марокко), феска стала символом популярной в те годы восточной культуры. Дориан Грей перед утренним умыванием одет в «элегантный кашемировый халат».

 Сегодня поговорим о шляпах, причёсках и аксессуарах.

Из головных уборов были актуальны цилиндры – для парадных и торжественных случаев, а также - котелки, соломенные канотье и шапокляки. Высокая касторовая шляпа с небольшими твердыми полями - цилиндр - получила своё название благодаря геометрическому телу, на которое более всего эта шляпа напоминала. Первый цилиндр был изготовлен торговцем шляпами Джоном Гетерингтоном (John Hetherington) ещё в конце XVIII столетия, однако настоящую популярность цилиндры обрели только в 1800-е годы. К концу XIX века цилиндр превратился знаковый аксессуар – он стал ассоциироваться исключительно с миром богатых и власть имущих. Цилиндр в условиях нового ритма жизни оказался не слишком удобен – высокая, претенциозная и маркая шляпа подходила только для людей, ведущих размеренно – обеспеченную жизнь. 

Знаменитый французский комик Макс Линдер (Max Linder), создавая экранный образ светского бездельника, красавчика и вруна, постоянно попадающего в дурацкие ситуации, выбрал в качестве яркой запоминающейся детали именно цилиндр. Так он и появился на французском экране – изящный щёголь в визитке или во фраке, в непременных перчатках, в цилиндре, с тросточкой… Его пробор был безукоризнен, улыбка ослепительна, манеры самоуверенны и грациозны. При этом он оказывался неизменно смешон и нелеп в своём чрезмерном дендизме. Макс Линдер убедительно спародировал типичного бонвивана ‘Belle époque’… Что характерно, уже в 1920-е годы, в СССР именно цилиндр сделался символом карикатурного буржуя.

Ещё в конце 1860-х гг. в моду вошли котелки - фетровые головные уборы с круглым выпуклым дном и небольшими полями. Французы называли его «шляпа - дыня» (chapeau melon). Торговцы, банковские служащие и юристы с радостью подхватили новую моду – за котелками было проще ухаживать (для перевозки цилиндра, например, требовалась специальная коробка). К тому же, котелок сидел на голове гораздо лучше, чем помпезный цилиндр. Удобство котелка сделало его весьма популярным. Шляпу – котелок обессмертил Чарли Чаплин (Charles Spenser Chaplin) – его смешной и добрый герой неизменно появлялся на экране в своём чёрном котелке. 

Шляпа «шапокляк» - настоящее техническое чудо, созданное для удобства его обладателя. С виду – обычный цилиндр, шапокляк при нажатии пружинки складывался в лепешку с характерным щелчком. Собственно, шапокляк (chapeau clac) в переводе с французского языка и означает «шляпа – щелчок». К середине 1900-х в моду входят прывычные нам мягкие шляпы из фетра. В описании писателя Арсеньева, Михаил Арцыбашев упоминает о такой шляпе: «Уже совсем стемнело, когда они увидели и узнали его высокую фигуру, в пальто и мягкой шляпе». Среди молодых людей популярны кепи – их часто носят с английскими клетчатыми пиджаками. Интерес к водухоплаванию и автомобилизму породили моду на лётные шлемы и кожаные кепки автомобилистов.

…С конца XVIII века короткая стрижка обязательна для мужчины. В течение XIX столетия длина волос немного варьировалась, но мода на аккуратно остриженные волосы держалась неизменно. Длинные волосы, локоны, шиньоны - всё это оставлено для женщин. Как же выглядели фасон стрижек? В конце XIX века модной стрижкой была «а-ля капуль» - волосы зачесаны на прямой или на косой пробор, и по обе стороны от него уложены маленькими плоскими полукружьями. Эта кокетливая причёска вошла в моду ещё в середине 1870-х гг. и была названа именем популярного в те времена певца – Жозефа Капуля (Joseph-Amédée-Victor Capoul). Причёска «а-ля капуль» была очень популярна – её носили не только аристократы, но и лакеи, торговцы и приказчики в лавках. Ещё Николай Лесков издевался над этой модой, говоря, что «…лакеи и повара расчёсывают капуль а-ля дурак, а горничные стригут чёлки, посещают театры и маскарады…». К концу 1900-х гг. «а-ля капуль» постепенно выходит из моды. 

Причёски конца века – аккуратны, элегантны и просты. Для их создания парикмахеры используют бриллиантин (brilliantine) - средство ухода за волосами, придающее им «мокрый вид» и блеск, а также - упрощающее укладку. Бунин, описывая модного певца, отмечает, что он «...весь чёрен блестящими волосами и фраком…». Кроме того, бриллиантин обладал чудесным запахом и делал волосы мягче. Также для ухода за волосами существовал вежеталь (vegetal) - жидкость на спирту с примесью парфюмерных веществ для смачивания волос. У Набокова есть потрясающе точный, погружающий в атмосферу эпохи, фрагмент: «Помню, действительно, что я одевался под Макса Линдера, и помню, как щедро прыщущий вежеталь холодил череп, и как мсье Пьер, прицелившись гребешком, перекидывал мне волосы…». Впрочем, стриглись и совсем коротко. Иван Бунин в «Жизни Арсеньева» упоминает причёску «бобрик»: «Я сходил к парикмахеру, который подстриг меня «бобриком» и, надушив этот бобрик, вздодрал этот бобрик сально и пряно вонявшей круглой щёткой…». 

Как уже упоминалось в Части I, мужчины по-прежнему носят усы и бородку, хотя борода становится всё менее актуальной. Усы подвиваются, концам их придаётся вид «колечка» или «стрелки». Из бород в моде «эспаньолка» - короткая и узкая остроконечная бородка, а также – «а-ля Генрих IV» - небольшие усы, плавно переходящие в маленькую бородку клинышком. Пожилые люди носят бакенбарды «а-ля Франц Иосиф» - широкие бакенбарды с усами и выбритым подбородком. Как отмечает исследовательница причёсок и парикмахерского мастерства И.Сыромятникова: «Чисто выбритый подбородок и широкие завитые бакенбарды с усами делали лицо более солидным, мужественным. Часто бакенбарды соединялись на подбородке, образуя бородку в форме буквы W». Русские императоры Александр III и Николай II носили бороды в силу того, что считали себя наследниками исконно–русской традиции. 

В 1910-е гг. в моду входят небольшие короткие усы над верхней губой – их называют «английскими» или же в шутку - «сапожной щёткой». Такие усы со временем стали «визитной карточкой» Чарли Чаплина и Адольфа Гитлера. В подражание Вильгельму II популярны«кайзеровские» усы, закручивающиеся кверху. Для ухода за усами использовались чехольчики – наусники, их надевали на усы перед сном – для сохранения формы. В журналах того времени можно отыскать рекламу снадобья под названием «усатин» - при употреблении оного усы, по идее, становились гуще и краше. Поскольку держалась стойкая мода на брюнетов, для окраски усов в чёрный цвет используют фабру - немецкую краску или мазь. Человек с нафабренными усами часто воспринимался с иронией – это либо щёголь, желающий прослыть «жгучим брюнетом», либо – пожилой и поседевший мужчина, боящийся собственной старости. Для придания гладкости причёске и усам использовали специальную «помаду» - фиксатуар (fixatoir). 

Надо сказать, что постепенно в моду входит и полностью бритое лицо. Считается, что отказ от «мужественной растительности» характеризует человека инфантильного, не желающего взрослеть, так как биологически усы и борода – признаки взрослого мужчины. Не секрет, что бородач выглядит намного старше своих лет и даже тонкая полоска усиков «добавляет» годы своему владельцу. В истории человечества уже были периоды, когда мужчины гладко брили лицо. Например, XVIII век, когда мужская мода была манерно – женственной, а красивым считался изнеженный сибарит, утопающий в кружевах. С другой стороны – уход за усами и тем более – за бородой – это ежедневный, кропотливый труд, который под силу далеко не каждому. 

Отказ от бороды, чистое бритьё лица оказалось своеобразной реакцией городского обывателя на ускоряющийся ритм жизни – уход за пышной растительностью отнимал слишком много времени. В рассказе Зинаиды Гиппиус «Алый меч» можно встретить описания различных вариантов усов и бород, а также их отсуствия: «Чёрная узкая бородка не кудрявилась. Слишком маленький рот под не закрывавшими его усами складывался иногда в капризную брезгливую улыбку». Или: «Беляев был старше, полнее, плотнее; золотистая борода – окладистее…». И, наконец: «...здоровое приятное, широкое лицо, бритое, как у актёра…». Теперь пришло время поговорить об аксессуарах.

Один из немногих «легкомысленных» аксессуаров, которые мог себе позволить мужчина, была бутоньерка (boutonnière) – букетик (или отдельный цветок), вдеваемый в петлицу или прикалываемый к одежде. Так, Дориан Грей наносит визит леди Нарборо «…прекрасно одетый, с большой бутоньеркой пармских фиалок в петлице». Лорд Горинг – большой поклонник бутоньерок – пускается в шутливые рассуждения по поводу своего любимого аксессуара: «Мне всё-таки не совсем нравится эта бутоньерка, Фиппс. Чуточку старит меня. Я выгляжу с ней почти как мужчина в цвете лет. Распорядитесь, чтобы впредь по четвергам, для вечера, мне составляли более легкомысленные бутоньерки». Или вот, уже из Пруста: «Он огляделся по сторонам и начал читать афишу, что-то напевая и поправляя пышную розу в петлице». Бутоньерки играли особую роль в общении при помощи «языка цветов».

Любимыми цветами, помимо вышеперечисленных пармских фиалок и роз были гвоздики, гардении, модные хризантемы, популярнейшие орхидеи, чуть реже - лилии. Читаем у Уайльда: «Вчера я срезал орхидею для бутоньерки, чудеснейший пятнистый цветок, обольстительный, как семь смертных грехов, и машинально спросил садовника, как эта орхидея называется. Он сказал, что это прекрасный сорт «робинзониана»…». Сам же Оскар Уайльд появился на премьере его пьесы «Веер леди Уиндермир» с…зёлёной гвоздикой в петлице. Бутоньерка, эта элегантная цветочная композиция и сегодня является традиционным свадебным украшение жениха – её прикрепляют на левый лацкан пиджака. Она заказывается вместе со свадебным букетом невесты. При выборе этого аксессуара важно руководствоваться основным принципом: бутоньерка должна гармонировать букетом невесты.

Элегантный мужчина ‘Belle époque’ – это непременно мужчина с тростью. Введенная в светскую моду Людовиком XIV, она со временем превратилась в постоянную спутницу мужчины. К тому же, трость, у которой можно было открутить набалдашник, могла служить и тайником и даже – потайной флягой! Существовали трости, в набалдашники которых была вмонтирована подзорная труба… Трость состоит из трёх элементов - ствола, рукоятки и наконечника. Ствол чаще всего изготавливали из дерева - каштана, дуба, ясеня, самшита. Дорогостоящие образцы создавались, например, из эбенового дерева. Популярны были также бамбуковые трости.

Ствол покрывался лаком, а иногда и раскрашивался. Низ трости был всегда снабжён наконечником, оберегавшим трость от повреждений. Однако наибольшее внимание всегда уделялось рукоятке, которая могла быть изготовлена из золота, серебра и с использованием драгоценных камней. Люди ‘Belle époque’, придававшие немалое значение символам и аллегориям, внимательно относились к деталям. Так, существовали трости с рукоятью в виде львиной, птичьей или змеиной головы, с женской головкой или даже – в виде обнажённой женщины. Такая трость описана в одном из произведений Александра Куприна. Подонок из «Ямы» Куприна, претендующий на элегантность и шик, появляется «…держа небрежно в руке тросточку с серебряным набалдашником в виде голой женщины…». 

В воспоминаниях Анастасии Цветаевой, младшей сестры поэтессы, фигурирует трость с набалдашником в виде головы тигра: «Он где-то разыскал себе трость с серебряным набалдашником, изображавшую голову тигра и передние лапы его, прижатые, притаившиеся в прыжке». Были также популярны округлые и Т-образные варианты рукояток. Уайльдовский Лорд Горинг носит трость «в стиле Людовика XVI». Умение обращаться с тростью было, по существу, «светской наукой», как и дамское искусство владения веером. Спокойная непринуждённость в обращении с тростью - вот что отличало настоящего светского «льва». Это была целая наука небрежного, но точного жеста. Лорд Генри «…похлопал своей чёрной тростью с кисточкой по носку лакированного ботинка».

Мужчины, которые не умели обращаться с этим «джентльменским» аксессуаром, часто приобретали трость с закруглённой рукоятью и вешали на руку для солидности. В «высоком лондонском кругу» говорили, что такие трости предпочитают американцы, которые, в принципе, не бывают джентльменами - им лишь бы показаться солиднее и богаче. Но так или иначе, мужчина с тростью всегда выглядит солидно – он как бы создаёт себе дополнительную точку опоры (хотя, зачастую, на трость не опираются, а носят в декоративных целях). Задумывая свой образ, Чарли Чаплин не случайно выбрал тросточку – она смотрится нелепо и в то же время - трогательно в руках невысокого человечка в больших рваных ботинках и мешковатой одежде. Знаменитая трость с закругленной рукоятью, явно, не добавляет солидности герою Чарли – она служит для создания того диссонанса, который сразу же вызывает смех...

Теперь поговорим о...вредных привычках. Честь открытия табака приписывается Христофору Колумбу. Постепенно потребление табака сделалось настоящим бичом цивилизованного человечества. Как известно, в XVIII столетии бытовала светская привычка – нюхать табак. Этим выхоленные щёголи подчёркивали свою рафинированность, не шедшую ни в какое сравнение с грубой «солдатской» привычкой курить трубку или мундштук. Мода на нюхательные табаки породила моду на изысканные табакерки, которые навсегда остались символом Галантной Эпохи. А вот к концу XIX столетия мужчины так пристрастились к курению, что в каждом аристократическом клубе существовала курительная комната, а скромный smoking jacket превратился в парадную одежду. В курительных комнатах мужчины не просто потребляли никотин – там шли напряжённые политические споры, заключались пари, рассказывались пикантные истории. Оскар Уайльд в романе «Портрет Дориана Грея» упоминает курительную комнату Черчилль – клуба (Churchill – club) – одного из популярных клубов конца XIX столетия. 

Кстати, в конце XIX – в начале XX века можно было прочитать статьи о…пользе табака. Так, журнал «Дворянский вестник» за 1912 год публикует статью «Сигары». «Известный физиолог Дорнблют видит в табаке одновременно успокоительное и мягко возбуждающее действие», - утверждает журналист, подписывающийся, как Д.Ш. Далее он продолжает в том же духе: «Доктор Дюмон говорит, что табачный дым убивает дифтеритных бацилл». В целом же статья посвящена развитию табачного производства в России и за рубежом. Кроме того, автор сетует, что на прилавки попадает много поддельных сигар. «Интересно объявление одной очень крупной гамбургской фабрики о громадной партии сигар «исключительно» из табака. Другими словами, эта фабрика сама признаёт наличность сигар, если не из капусты или чертополоха, то, во всяком случае, из чего-то другого, кроме табака и что сигары из него что-то очень редкое». 

Далее Д.Ш. рассказывает увлекательную историю о том, как хитрые дельцы сбывают вымоченную в табачном растворе и прессованную особым образом бумагу в качестве «настоящих гаванских сигар». В общем, не статья, а типичная для той эпохи глупость, перемешанная с занимательностью и псевдонаучностью. Итак, мужчины курят, а шикарный портсигар</