Автор: Bunny
Фэндом: Макс Фрай, «Хроники Ехо»
Категория: слэш
Пара: Шурф/Макс
Рейтинг: PG
Содержание: мотать круги по кольцу московской подземки – не самый худший способ убить время.
 

Новослободская

-Казалось бы, это просто ещё один вид общественного транспорта. Но метро отличается особым очарованием, которое заключается даже не в прекрасном оформлении станций, но в чём-то необъяснимом и неуловимом…
В лицо бьёт волна тёплого воздуха, и я умолкаю. Кто бы мог подумать, что я добровольно соглашусь вернуться в унылый мир, который считал своей «родиной», да ещё и дифирамбы ему петь стану! Но в компании Шурфа я готов сунуться хоть в тюремную камеру, хоть в незнакомый город, хоть в подземелья. Я смотрю на него и с удивлением понимаю, что, похоже, от погружения в своеобразный мирок метро- с его особым запахом, шумом и физически ощутимой толпой- кто-то может испытывать удовольствие не меньшее, чем от прогулки по нашим пустынным пляжам.

Проспект мира

-Метро… -задумчиво говорит Шурф.
-Что?
-Мне доставляет удовольствие звучание этого слова, -он пожимает плечами.- Звучит как название города Хонхонны. Кеттари, Ехо… Метро…

Комсомольская

-А нам далеко ехать? –он почти кричит мне в самое ухо.
-Необязательно так громко говорить, -усмехаюсь я. –Вообще не очень далеко, пару станций. Как тебе тут?
Шурф героически поддерживает порядком взъерошенную девицу, которая не дотягивается ни до одного поручня и оттого уже третий раз при торможении валится на кого попало.
-Неплохо. Людей много, но все сами по себе; шумно, но это тоже не мешает… В целом серенько, но что-то в этом есть. Всё равно как бледную луну рисуют множеством маленьких разноцветных мазков.
-Поэт… -я улыбаюсь. –Хочешь, можем покататься подольше? Дадим круг по кольцу?
-А можно?
-Конечно. Можем торчать тут хоть до глубокой ночи- кстати, не худший способ убить время. Не смотри так, это действительно абсолютно законно. Должно же быть хоть что-то хорошее и бесплатное в каждом мире. В Ехо –кормёжка за королевский счёт, а здесь –метро.

Курская

-Что это за карта, Макс?
Нам удалось сесть, причём как раз напротив схемы метрополитена.
-Ты уже знаешь, -невольно впадая в менторский тон, начинаю я, -что общественный транспорт ходит по определённому пути следования. Маршрут поезда в метро называется линией или «веткой». Есть кольцевая линия и несколько радиальных. Это- схема метро. Каждая ветка, как ты видишь, имеет своё название, условный цвет… и, говорят, даже характер.
-Характер?
-Да, -я и сам не заметил, как увлёкся. -Серая и салатовая считаются самыми скучными и однообразными, зато именно там можно посмотреть на типичных жителей мегаполиса. Красная и тёмно-синяя ветки- «студенческие». На фиолетовой якобы можно увидеть настоящую солянку из разных национальностей. Ну и так далее.
-А по какой мы сейчас едем?
-По кольцевой.
-Это хорошо. В таком случае я попробую сопоставлять собственные наблюдения, произведённые на пересечении с каждой линией, с твоим рассказом, -абсолютно серьёзно говорит этот потрясающий парень.

Таганская

Не доезжая до Таганской, мы останавливаемся в туннеле. Затаившаяся за окном темнота и тревожно фонящие динамики давят на психику. Стоящая рядом молодёжь нервно шутит над призывом машиниста соблюдать спокойствие: «И вышли они оттуда через два месяца, спокойные-спокойные…». Лонли-Локли остаётся совершенно невозмутим и только спустя минуту спрашивает, всегда ли происходит подобная остановка и зачем она нужна.

Павелецкая

Я не сразу успеваю понять, зачем Шурф поднимается со своего места и даже пытаюсь ухватить его за рукав. Но когда вместо Лонли-Локли на сиденье радостно плюхается бабуська с двумя набитыми сумками в руках, я, кажется, понимаю, в чём дело.
-Уважаемые пассажиры, -торжественно подтверждает голос из динамика, — уступайте места инвалидам, пожилым людям и пассажирам с детьми!
И мне ничего больше не остаётся, кроме как смотреть на него- высокого настолько, что ещё немного, и его макушка касалась бы потолка вагона. Из-за этого смотреть ему в лицо, задирая голову, неудобно, и я опускаю взгляд ниже. И ещё ниже. На нём светлая рубашка и классические джинсы, которые мы купили только вчера.
Даже жаль, что Шурф такой воспитанный и дисциплинированный. Сидеть рядом, ощущая справа сквозь тонкий лён и грубую джинсовую ткань тепло его тела, было чертовски приятно.

Добрынинская

-Уважаемые пассажиры! Извините, что обращаюсь к вам с такой просьбой…
Я вижу, как он многозначительно смотрит на меня, и сам не понимаю, что останавливает мою руку. Может, то, что годы, проведённые в Ехо, так и не приучили меня ни к мысли о том, что я могу быть богат, ни к мысли о том, что настоящее моё богатство заключается не в деньгах. Может, то, что эта цыганка с грязным младенцем на руках слишком похожа на те наваждения, которые когда-то осквернили наши песчаные пляжи. А может, подозрение: не обманывают ли меня, действительно ли нужны деньги на гипотетическую операцию.
«Ничего, дорогуша, — злорадно сказал я сам себе, -помнишь, как сам просил милостыню?* Как обманывал жителей Ехо ради собственной выгоды? И потом, откуда тебе знать, может, действительно в ком-то веки требуется людям помощь, а ты и пальцем пошевелить не хочешь? А ну, кудесник чёртов, демиург хренов, раскошеливайся!»

Шурф передаёт мои деньги цыганке. Он улыбается только глазами и уголками губ, и я понимаю, что он опять в курсе всех моих душевных метаний.

Октябрьская

На Октябрьской входит и выходит много народу. Освобождается место слева от меня, и Шурф снова садится рядом со мной, и это хорошо. Входит и садится напротив нас молодая девушка, и у неё в руках ядовито-оранжевая с чёрным книга в мягком переплёте, и это плохо.
-«Путешествие в Кеттари»? –тихо спрашивает Шурф.
Я молча киваю. Хвала Магистрам, без белого лоохи и перчаток для девицы он совершенно неузнаваем. Мало ли каким она его себе представляет.
-Макс, можно мне как-нибудь почитать?
Я колеблюсь. С одной стороны, Шурф имеет на это полное право, всё-таки там про него написано. И ещё чертовски интересно узнать, что этот ценитель искусства литературы скажет насчёт моих книжек. Но, с другой стороны, местами я нёс редкостную ерунду, в том числе и про него, а местами, наоборот, излишне подробно описывал своё восхищение, и там слишком много про Меламори и Теххи, и… короче, как я потом буду смотреть ему в глаза?
-Как-нибудь, -повторяет Шурф. –Не сейчас. Мы пока оба не готовы, и, боюсь, это произведёт более губительный эффект, чем мемуары покойного Йонги.**

Парк культуры

Хозяйка книжки про путешествие в Кеттари рассыпала мелочь и теперь собирает её по всему вагону. Мы не вмешиваемся. Только Шурф спрашивает почти шёпотом:
-Она без перчаток. У вас не считается, что прикосновение к деньгам охлаждает любовь?
-Скорее, наоборот, -говорю я, глядя, как приветливо девушка улыбается помогшему ей молодому брюнету.

Киевская

Мы снова останавливаемся в туннеле и стоим довольно долго. Пассажиры снова начинают нервничать. Бабке, сидящей слева от меня, явно неймётся. Наконец она не выдерживает и набрасывается на брюнета напротив:
-Чего так музыку громко включил?! Выключи немедленно!
-Да неслышно совсем, -возражает ей девушка с книжкой.
-Ещё бы нормальную какую слушал, а то ведь гадость всякую, -не унимается бабка. –Ведь шумит, мешает людям! Выключи, говорят!
-Простите, — вдруг холодно произносит Лонли-Локли,- а когда состав тронется и будут шуметь колёса, Вы тоже будете требовать «выключить»?
От неожиданности бабка замолкает. Девушка утыкается в книжку, явно с трудом сдерживая смех. Молодой брюнет, виновник скандала, делает звук громче:
Полчаса — поезда под откос
Полчаса — и твоя полоса
Полчаса — полчаса не вопрос
Не ответ — полчаса, полчаса…***

Краснопресненская

Я вижу её на другом конце вагона. Всё так же мерцают серебристые кудряшки, только теперь на кончике носа в тон им поблёскивают очки в тонкой стальной оправе. Лишь пару секунд спустя я понимаю, что это не Теххи, но вздрогнуть от неожиданности уже успел, и, конечно, Шурф почувствовал это.
-Похожа, -констатирует он. –И на Лойсо тоже, весьма. Но эта леди вряд ли не носит фамилию Пондохва.
Я почему-то вспоминаю, что Безумный Рыбник в своё время хотел напиться крови Лойсо. Так, как не хотел ничьей крови.
И только тут мне почему-то становится горько.

.
Белорусская

Выходит встрёпанная девушка, которая последние две станции ехала уже сидя напротив нас.
Выходит притихшая бабка, нагруженная авоськами.
Выходит девушка, читавшая оранжевую книжку.
Выходит, поспешно снимая наушники и что-то говоря ей вслед, темноволосый парнишка.
Выходит двойник Теххи и Лойсо.
И неожиданно вокруг нас становится тихо и пустынно. Мы сидим в конце вагона, и на нас никто не обращает внимания: кто-то читает, кто-то слушает музыку, кто-то поглощает пирожки, кто-то просто спит (иные- с открытыми глазами)… Тогда я поворачиваюсь к Шурфу. И, прежде чем он успевает что-то сказать, я наконец могу поцеловать его.