На примере культуролога П., превратившего свою квартиру в исследовательский полигон.

Приятель П. вот уже много лет реализует себя в непростой социальной парадигме, где его ученая степень по культурологии постоянно резонирует с неуёмной жизненной активностью. Поэтому даже продажу доставшейся в наследство квартиры П. превратил в личный исследовательский полигон, периодически радуя светское общество своими отчетами. Ведь ничто так полно не раскрывает противоречия социокультурных трансформаций, как периодические попытки пристроить свои жилые метры в чужие добрые руки, которые, к тому же, должны оказаться максимально щедрыми.

Когда П. был еще наивен и верил фразе «Мы подумаем и обязательно вам перезвоним», осмотр его квартиры шел по довольно стандартному сценарию. Сначала визитеры терялись в запутанной системе внутренних дворов, потом прорывались через три домофона, стукались об облезлые оконные рамы, стоящие сразу за подъездной дверью, и уезжали этажом выше, потому что в лифте постоянно западала кнопка. В квартире, которую открывали только к приходу потенциальных покупателей, их засовывали в бахилы, риелтор галопом пробегал с ними по трем комнатам, быстро открывал двери санузлов и кладовок, тыкал пальцем в план электропроводки, любовно поглаживал новые батареи и громко хлопал пластиковыми стеклопакетами. Гости ошарашено внимали, безропотно позволяли извлечь себя из бахил и исчезали навсегда в затемненном пространстве подъездного коридора. Он поглощал их как черная дыра – безо всякой надежды на возвращение. П., не дождавшийся за два месяца ни одного звонка, коротким и не очень культуроведческим словом отослал риелтора и засел вплотную за изучение квартирного вопроса, призвав на помощь весь свой немалый опыт системного научного анализа.

Семья и гости погрузились в увлекательную игру «найди и покажи интерьерные диссонансы»
Для начала он решил попробовать взглянуть на квартиру глазами своих потенциальных покупателей, «обнулив» собственное восприятие этого пространства. Рассуждения об имманентном свойстве фотографии, обладающей способностью беспристрастно, а потому наиболее объективно фиксировать реальность, П. коварно обратил к своему 11-летнему сыну, который молча протянул ему свой новый смартфон уже на слове «имманентное». Семья и гости приятеля П. на несколько недель погрузились в увлекательную игру «найди и покажи интерьерные диссонансы». В почетных лидерах закрепились клубки проводов вдоль стен и под столами, отломанные ручки у мебели и хаотично загроможденные полки в книжных шкафах. В затылок им дышали отколотая плитка на кухне, ржавые краны, подшивки советского журнала «За рулем», подпирающие диван, и неубранные окурки в пепельнице на окне. Итогом этих интерьерных фотобомбежек стала тотальная чистка всего квартирного пространства от сломанных или сваленных в беспорядке вещей, которые либо чинились, либо целыми коробками выносились на мусорку.

Готовясь к следующему этапу, П. прочитал несколько работ про семиотику обоняния, хитрыми намеками заманил в продаваемую квартиру знакомую супружескую пару, настойчиво велел им ходить по комнатам, тщательно всё нюхать и спонтанно делиться своими впечатлениями. Испуганные его решительным тоном друзья послушно обошли всю квартиру, за час практически полностью исчерпав свой цензурный словарный запас прилагательных. Довольный П. шагал за ними с блокнотом, бодро делая пометки в столбиках «Мэ» и «Жо». Итог этого эксперимента показал, что в квартире П. на ассоциативном уровне пахло 60-ми (пролитый флакон «Красной Москвы» в шкафу), нервозностью (залежи валерьянки на антресолях) и рыбалкой (сушеная вобла на балконе). П. решительно ликвидировал проблемные зоны и двинул в атаку приемы аромамаркетинга: прописал в кухне банку с хорошим молотым кофе, а в комнатах – небольшие цитрусовые аромакомпозиции, куда хаотично повтыкал палочки корицы. Вышло, может, и немного вычурно, но зато – с брутальным мужским авторским дизайном.

Больше всего потенциального покупателя квартиры будут раздражать в интерьере любые намеки на нынешнего хозяина
Статьи о коллективном бессознательном и поисках личной индивидуальности навели П. на мысль о том, что больше всего потенциального покупателя его квартиры будут раздражать в интерьере любые намеки на нынешнего хозяина. Поэтому в картонные коробки быстро полетели сувенирные магнитики с холодильника, выцветшие семейные фотографии, настенное макраме и коллекция советских значков. Из спальни П. убрал телевизор («подсознательно раздражает женщин»), а со стен – ковры («сознательно раздражают всех»). Всю мебель в комнатах переставили так, чтобы она не загораживала вход и не мешала передвигаться, старые скрипучие двери убрали и поставили вместо них новые, хоть и самые дешевые. Финальный удар П. нанес по подъезду: вкрутил на первом и своем восьмом этаже нормальные лампочки, а старые оконные рамы, блокирующие вход в подъезд, по-тихому сам вынес на свалку, случайно окончив таким образом главный подъездный конфликт последней пятилетки.

Первые же посетители, которых П. лично встретил у метро и без задержек довел прямо в квартиру, переступили ее хорошо освещенный порог, вдохнули аромат свежесваренного эспрессо, с воодушевлением осмотрели внезапно ставшие просторными комнаты и расстались с П. на самой позитивной ноте. И, что самое интересное, потом действительно перезвонили. Правда, квартиру эту П. продал не им, а пятым своим покупателям. И еще долго после этого, довольно усмехаясь, обещал в компаниях, что свою следующую научную монографию обязательно сделает автобиографичной, а «умную» предпродажную подготовку квартиры рассмотрит не иначе как специфический социокультурный феномен современного мегаполиса.

Мария Ерохина