Курдская женская самооборона — YPJ — была официально создана в 2012 году, хотя первые женские отряды появились гораздо раньше. За время гражданской войны в Сирии бойцы YPJ принимали участие во всех крупных сражениях, доказав, что в бою не уступают мужчинам. Как сказано в уставе организации, члены YPJ сражаются за права курдского народа и женщин, против авторитарных патриархальных режимов, которые угнетают людей по религиозному, национальному и гендерному признаку. Иранская женщина-фотограф Ньюша Таваколян отправилась в сражающийся анклав Роджава, чтобы посмотреть, как живут бойцы YPJ. Ее снимки и рассказы курдских женщин о себе и о том, за что они воюют, — в галерее «Ленты.ру».





«В ходе восстания в Роджаве женщины из YPJ составили целую армию, показав, что они способны на большее, чем быть домохозяйками. Мы атаковали блок-посты ИГ в Талале. Они применили против нас тяжелую артиллерию, но мы разгромили их и взяли деревню. Я поняла, что способна на многое. Я — боец YPJ, и теперь могу защитить не только себя, но и своих близких».



В Роджаве действует так называемый Институт юных революционеров, в котором юношам и девушкам преподают основы идеологии курдского национального движения.



«Мы сражаемся за свободу всех женщин мира. ИГ и другие подобные движения хотят стереть женщин с лица земли, но YPJ не позволит им сделать это».





«Я сражалась с ИГ и была ранена дважды. Мы как-то атаковали одну деревню, которую контролировали исламисты. Там меня ранили в ногу. Я видела человека, который попал в меня, — он был длиннобородым и босым, на лбу у него было написано "Аллах акбар", а в глазах была ненависть. Мне помогли три моих подруги, вчетвером мы застрелили его. ИГ ненавидит женщин. Я считаю, что тех, кто ненавидит женщин, можно убивать».







«Во время боя за Кобани я прорывалась на помощь моим подругам, окруженным врагом. Один из боевиков ИГ бросился к нам, мы решили, что он хочет взорвать себя, и сменили позицию. Это была ошибка: враги ждали нас там и встретили огнем. Я получила пулю в бедро и потеряла много крови. Мы были всего в двух метрах от боевиков, и я сказала подругам, чтобы они взяли мой автомат и отступили, бросив меня, но они отказались, заняли оборону и в ближнем бою захватили 15 исламистов. От них чудовищно пахло чесноком, — они втирают его в кожу лица, чтобы борода росла гуще. Мы решили их убить, и они рыдали и плакали, потому что не хотели быть убитыми женщинами. Тогда я им сказала: "Если бы вас застрелили мужчины, то у врат вашего рая вас бы в засаде поджидали женщины из YPJ, которые бы убили вас второй раз и отправили прямиком в ад". После этого мы поставили их к стене и расстреляли — одного за другим».





«Я вступила в YPJ, потому что хотела защищать родину. На вопросы о политике моя семья всегда отвечала: "Ты девушка, это не твое дело". Но когда я увидела женщин из YPJ, то поняла, что хочу быть такой же, как они. Я буду сражаться до последней капли крови».





«Я решила присоединиться к YPJ после того, как увидела репортаж про одну из наших мучениц, которую обезглавили боевики из ИГ. Я была на ее похоронах, видела, как рыдала ее мать, и поклялась себе отомстить за ее смерть. Через несколько дней я вступила в YPJ. Я выросла в стране, где мне запрещали говорить на курдском языке и носить курдское имя. ИГ хочет смести курдов с лица земли. Я сражалась против исламистов в Серикани и захватила одного из них в плен, собиралась убить его, но подруги меня отговорили. Все это время он смотрел в землю — по его словам, религия не позволяет ему смотреть на женщин. Я сильно изменилась за это время. Многие не понимают, почему мы сражаемся, как мужчины. Когда они больше узнают о курдах, вопросы пропадают. Мы очень эмоциональный народ».



«Исламисты хорошо замаскировались и внезапно открыли огонь по нам с пятиметровой дистанции. Я получила пулю в руку, но вела бой еще три часа, пока товарищи не вытащили меня и не переправили в Турцию, откуда меня перевезли в Роджаву на лечение. Хочу как можно скорее вернуться на фронт».





«Я вступила в YPJ, потому что искала смысл жизни. Мы живем в мире, где доминируют мужчины. Когда я оказываюсь в бою, то всегда думаю о жестокости и несправедливости, которым подвергаются женщины, и это приводит меня в такую ярость, что я начинаю сражаться с утроенной силой. Во время боев за Кобани я ранила одного джихадиста, и все его друзья бросили его и бежали. Потом я сама его хоронила. Я готова стать мученицей, как многие из моих подруг».





«Когда я увидела юных девушек, сражающихся с оружием в руках, то захотела быть такой же храброй, как они. Оказавшись в бою впервые, я испугалась, когда подруги приказали мне выстрелить. Но когда я сделала это, то ощутила небывалую силу. Когда я увидела вблизи боевика из ИГ, мои тело и душу переполнила ненависть: я вспомнила глаза лучших подруг, убитых исламистами. Я никогда не чувствовала особой привязанности к своим братьям и сестрам. Настоящую семью я нашла здесь, среди единомышленников».





«Я замужем, у меня двое детей. Муж постоянно унижал меня и не позволял выходить за порог. Я долго думала, прежде чем вступить в YPJ, — ведь это означало расставание с любимыми сыновьями. Но потом поняла, что мне нужно было решиться на это гораздо раньше. Я воин по натуре, и своим примером доказываю, что женщины могут сражаться не хуже мужчин».





«С того момента, как я вступила в YPJ, я почувствовала себя равной мужчинам. Во время боев за Серикани я убила одного из боевиков ИГ и громко закричала от радости, чтобы его товарищи знали, что он погиб от рук женщины. Наш отряд из 10 человек уничтожил 30 исламистов, но мы никогда не отрезали им головы. Война убедила меня в том, что надо бороться за свои права, и сейчас я чувствую себя свободной женщиной».