Походы Светослава 965—968 годов представляют собой как бы единый сабельный удар, прочертивший на карте Европы широкий полукруг от Среднего Поволжья до Каспия и далее по Северному Кавказу и Причерноморью до балканских земель Византии. Когда Светослав вырос и возмужал, стал он собирать много воинов храбрых, и легко ходил в походах, как пардус, и много воевал. В походах же не возил за собою ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так ел. Не имел он и шатра, но спал, подстелив потник, с седлом в головах, такими же были и все прочие его воины. И посылал в иные земли со словами: «Иду на Тьму!»

Князь Светослав Игоревич с детства воспитывался как воин. Воспитателем, наставником Светослава был варяг Асмуд, учивший юного воспитанника быть первым и в бою, и на охоте, крепко держаться в седле, управлять ладьей, плавать, укрываться от вражеских глаз и в лесу, и в степи. Полководческому искусству обучал Светослава другой варяг - главный киевский воевода Свенельд.

Князь Светослав совершил два больших похода. Первый - против Хазарии. В 964 году дружина Светослава покинула Киев и, поднявшись по реке Десне, вступила в земли вятичей, одного из больших славянских племен, бывших в ту пору данниками хазар. Освободить вятичей от власти хазар и включить их, как и другие славянские племена, в состав единого государства русов — вот в чем заключалась непосредственная цель похода. Но эта цель была лишь этапом подготовки разгрома Хазарии, воинственного государства кочевников-хазар на Нижней Волге, которое перекрывало пути торговли с Востоком. Светослав подбирался к границам Хазарии исподволь, собирая союзников, закрепляя каждый пройденный шаг, чтобы еще до войны окружить Хазарию кольцом враждебных ей племен и народов. За походом в землю вятичей последовали поход в Волжскую Булгарию, антихазарский союз с печенегами...
Летописец сообщает о походе предельно кратко: «...пошел Светослав на Оку-реку и на Волгу, и встретил вятичей, и сказал им: «Кому дань даете?» Они же ответили: «Хазарам...» Земля вятичей была огромна и покрыта дремучими лесами, сами вятичи — многочисленны и воинственны. Немалые военные и дипломатические усилия потребовались, чтобы убедить местных старейшин подчиниться Киеву, обеспечить надежный тыл для хазарского похода. Главная битва с хазарами произошла в низовьях Волги, поблизости от столицы Хазарии — города Итиль. Хазарский каган успел собрать войско и, по словам летописца, сам «изыдоша противу» князю Светославу. Хазары были серьезным противником. Кочевые беки привели многочисленные отряды конных лучников — «черных xaзар», быстрых наездников, пастухов и табунщиков. «Каpa-хазары» («черные хазары») не носили доспехов, чтобы не стеснять движений, и были вооружены луками и легкими метательными копьями-дротиками. Они начинали битву первыми, осыпали противника стрелами, расстраивали ряды стремительными нападениями. Конных лучников подпирали сзади «белые хазары» — кочевая знать и их постоянные военные дружины, состоящие из тяжеловооруженных всадников, одетых в железные нагрудники, кольчуги, нарядные шлемы. Длинные копья, мечи, сабли, палицы, боевые топоры составляли их вооружение. Тяжелая конница обрушивалась на врага в тот момент, когда он дрогнет под ливнем стрел конных лучников. Особую опасность представляла гвардия хазарского царя — профессиональные воины, одетые в блестящую броню. Они вмешивались в решительный момент, чтобы переломить ход сражения, сокрушить и преследовать противника до полного уничтожения. Наконец, многолюдный и богатый город Итиль мог выставить пешее ополчение, тоже хорошо вооруженное: в купеческих амбарах и караван-сараях хазарской столицы было достаточно оружия, чтобы снабдить всех способных носить его.

Для рукопашного боя у воинов Светослава были прямые длинные мечи и боевые топоры. Кольчуги и железные шлемы защищали их от ударов... И не устояли хазары, обратились в бегство, открыв дорогу к своей столице. Князь Светослав одержал победу, «одолел хазар», как скромно записал летописец. Уцелевшие хазарские воины и жители Итиля искали спасения в бегстве, уплывали на пустынные острова Хвалынского моря (Каспийского моря), а дружины русов вошли в покинутый город. На острове, посередине реки Итиль (реки Волги), где стояли дворцы знати, и в «Желтом городе», месте обитания купцов и ремесленников, они захватили богатейшую добычу. Главная цель похода была достигнута: войско хазар разгромлено, столица Хазарского каганата пала.
Но поход продолжался. Князь Светослав повел свое войско дальше на юг, к древней столице Хазарии — городу Семендеру. Там был свой царь, который подчинялся хазарам, но имел собственное войско и крепости. Хазары не входили в его владения, довольствуясь данью и признанием своей верховной власти. Семендерское войско Светослав разгромил в коротком бою, рассеяв его по укрепленным поселкам. Город Семендер сдался на милость победителей. Сам царь, его вельможи и богатые горожане бежали в горы. Поход продолжался. Впереди были земли аланов и косогов, жителей кавказских предгорий. Река Егорлык, Сальские степи, Маныч... Штурмом взята сильная хазарская крепость Семикара, построенная для защиты сухопутной дороги к устью реки Дона... Близился край хазарских владений, ночные ветры уже приносили с запада соленый запах Сурожского моря (Азовского моря).
Правда, на побережье стояли сильные крепости Тмутаракань и Корчев (Керчь), но жители их не хотели сражаться с русами. Они лишь вынужденно терпели власть хазар, гарнизоны которых сидели в цитаделях, окруженные морем ненависти. В князе Светославе горожане видели освободителя от хазарского ига и были готовы подняться с оружием в руках против своих угнетателей. В Тмутаракани вспыхнул мятеж, испуганный хазарский тадун (наместник) спешно покинул цитадель и вместе со своими воинами на судах переправился на другую сторону пролива, в Корчев, где тоже была цитадель и тоже сидел хазарский тадун. Но вскоре пал и Корчев. Вместе с русскими воинами на стены цитадели взошли вооруженные горожане.
Хазарский поход закончился. Но еще не была сокрушена главная хазарская крепость на Дону, угрожавшая русским рубежам,—Саркел.
Князь Светослав уходил из Тмутаракани, оставляя позади себя не кровь, дым пожаров и проклятия, но благодарную память жителей. Добрые семена доверия и дружбы, посеянные им в тмутараканской земле, скоро прорастут щедрой нивой. Поднимется на берегу Сурожского моря еще одно русское княжество, и будут править там князья русского рода, пока не сметет их черное половецкое половодье.
Саркел в переводе с хазарского означает «Белый дом». Свое название он перенял у старой крепости, которая была построена когда-то на берегу Дона из белоснежного камня-известняка. Старая крепость давно разрушилась, но название «Белый дом» осталось в памяти людей, и когда на другом берегу реки построили крепость из красно-бурых больших кирпичей, название осталось ей как бы в наследство. Шесть квадратных мощных башен поднялись над степью, еще две башни, самые высокие, стояли за внутренней стеной, в цитадели. С трех сторон мыс, на котором находился Саркел, омывался волнами Дона, а с четвертой — восточной — были прорыты два глубоких рва, заполненные водой. Неприступная твердыня, построенная опытными византийскими градостроителями!

Князь Светослав взял Саркел штурмом, разрушив ходячее представление о русах как о «варварах», не умевших брать укрепленных городов.
Хазарский поход закончился. Войско князя Светослава возвращалось в Киев. Огромной была захваченная добыча, оглушительна и торжественна слава победителя хазар, асов и других народов, населявших земли между Хвалынским и Сурожским морями.

Предстояло трудное противоборство с Византийской империей, которая с опаской смотрела на усиление державы русов. Победа князя Светослава над Хазарией поставила под угрозу всю систему господства византийских императоров над народами Северного Причерноморья.
Византия того времени — самое сильное государство Восточной Европы: император мог вывести в поход сто двадцать тысяч хорошо вооруженных воинов! Византия была единственной страной, где сохраняли традиции римского военного искусства, продолжали изучать теорию военного дела, стратегию и тактику, умели «воевать по правилам». Византийские полководцы отличались опытностью и изощренностью в военных хитростях. Ядро армии составляли катафракты — тяжеловооруженные профессиональные конные воины, одетые в панцири. Пехотные «таксиархии», численность которых достигала тысячи человек, формировались из «оплитов» — тяжеловооруженных воинов, копейщиков и стрелков из лука. Многочисленный отряд императорских телохранителей — «гетерия» — в основном состоял из иностранных наемников. Во время войны к постоянному гвардейскому войску «тагмам» — присоединялись войска из отдельных областей империи — «фем». В константинопольском Манганском арсенале хранились огромные запасы оружия, осадной техники, различных военных припасов. Военный флот Византии составляли как большие корабли «дромоны», вмещавшие более двухсот гребцов и семьдесят воинов, вооруженных «греческим огнем», так и быстроходные «тахидромы» для разведки и перевозки гонцов. Огромное их количество позволяло быстро перевозить войска в любой район Причерноморья.
Были у византийского войска и свои слабости, которыми блестяще воспользуется князь Светослав. Искусство боя, которым в совершенстве владели полководцы империи, в то же время связывало им руки. Следуя жестким правилам, до мелочей регламентирующим движение войска и взаимодействие его частей, можно избежать случайных поражений, но можно и упустить победу, если для ее достижения требуется самостоятельность и риск. Правила войны постепенно превратились в систему догм, сковывающую инициативу подлинных полководцев и позволяющую посредственностям скрывать свою несостоятельность. Византийские полководцы предпочитали медлительную войну, в которой все было предусмотрено заранее и не оставалось места для неожиданностей. В «правильной войне» византийское войско было неодолимо, как искусный фехтовальщик. Но для такой войны требовалось одно условие: противник тоже должен воевать «по правилам». Светослав же правила войны устанавливал для себя сам...
Печенегов толкали на войны с русами, потому что знали: русы не могут начать дальний поход, если нет мира с ближайшими соседями. Можно было направить печенегов и на дунайских булгар, чтобы сделать последних сговорчивее. Самих же печенегов держали в страхе конными тысячами хазарского царя, которые вторгались в степи, угоняя стада и захватывая пленников. Если же чаша весов начинала колебаться, уместно было кинуть на нее торков, которые боялись печенегов, но при удобном случае могли и сами нанести им немалый урон. Если же хазары поворачивали коней в сторону, не выгодную императору, то на них можно было двинуть гузов, воинственный кочевой народ из-за Волги. Да и аланы, хотя и считались подданными хазарского царя, были способны причинить большой ущерб Хазарии, если подарками и лестью пробудить честолюбие аланских вождей. Все народы Причерноморья оказывались завязанными в один клубок, а кончик нити находился в византийских руках...
Однако неожиданный и дерзкий поход князя Светослава, сокрушивший Хазарию, разрубил важнейшее звено в той цепи, которой византийская дипломатия долго и старательно опутывала кочевые народы. Под угрозой оказались византийские владения в Крыму. Труднее стало натравливать кочевников на Булгарию. Тогда император Никифор II Фока задумал сложную дипломатическую операцию: толкнуть князя Светослава на Булгарию, а печенегов — на Русь. Это была хитрая тройная игра. Император надеялся увести князя Светослава подальше от херсонской фемы, жемчужины византийской короны, на Дунай, столкнуть лбами две самые опасные для Византии державы — Русь и Булгарию, чтобы они взаимно обессилели в войне, затем направить печенегов на Русь, заставив Светослава поспешно увести войско с Дуная, а самому тем временем прибрать к рукам ослабленную войной Булгарию.

В Киев поехал с посольством Калокир. В дубовом сундуке с секретными замками он вез киевскому князю пятнадцать центинариев золота — малую часть будущего вознаграждения за согласие на дунайский поход. Разгадал ли князь Светослав хитрую игру императора? Вероятно, да. Но поход на Дунай как нельзя лучше соответствовал его собственным стратегическим планам. Он сам хотел утвердиться на Дунае, чтобы приблизить свои владения к культурным и экономическим центрам тогдашней, Европы. Князь Светослав хотел также предотвратить поглощение Византийской империей единокровной славянской Булгарии, чтобы избежать тем самым непосредственного опасного соседства с империей. По далеко идущим замыслам Светослава дунайская Булгария должна была стать дружественным вассальным царством, союзником в борьбе с византийской экспансией. Но этих замыслов не знал император Никифор II Фока, презиравший «варваров», и торжествовал, получив согласие киевского князя.
На Руси знали, что византийские полководцы предпочитают фланговые удары, хитроумные обходы, неожиданные нападения из засад. И против этих опасных приемов было найдено противоядие — многочисленная конница, способная оградить войско от внезапных нападений, обрубить железные клинья катафракторных полков, нацеленные во фланг и в тыл пешему строю. Своей конницы было недостаточно, и опытные в переговорах со степняками бояре отправились к печенегам и венграм, чтобы позвать их на помощь. Печенежские и венгерские вожди дали согласие выступить в поход.
Булгары ненавидели византийцев, царя Бориса (ставленника Византии, царя Фоки) не поддержали даже феодалы, которые предпочитали подчиниться могучему киевскому князю Светославу, не покушавшемуся на права булгар. Царь Борис оказался в полной изоляции. Феодалы заперлись со своими дружинами в укрепленных замках. Булгарские дружины присоединились к русскому войску. Печенеги и венгры прислали легкую конницу. Последняя карта императора Фоки оказалась битой, он остался лицом к лицу с князем Светославом, за которым стояла дружественная Булгария. Неудачи погубили императора Никифора II Фоку: он был убит заговорщиками, а на византийский престол возвели известного полководца Иоанна Цимисхия. Византийское войско получило в лице нового императора достойного предводителя, прославившегося победами в Малой Азии, а князь Светослав — опаснейшего врага. Император Иоанн Цимисхий отличался осторожностью. Чтобы выиграть время для подготовки войска, он начал переговоры с князем Светославом. Но тот отклонил условия мира — уходить из Булгарии он не собирался.
Империя готовилась к большой войне. Император отобрал из всего войска храбрейших молодых воинов, одел в блестящую броню и повелел впредь называть их «бессмертными». С полком «бессмертных» Иоанн Цимисхий собирался лично выступить в поход. Прославленному византийскому полководцу Варде Склиру и не менее прославленному победителю арабов патрицию Петру было приказано отправиться с полками в пограничные с Булгарией области и там зимовать. Через границу поползли опытные лазутчики, одетые в «скифское платье» и знающие язык русов. Ждали только весны, когда перевалы Гимейских гор (Родопских гор) освободятся от снега, чтобы вторгнуться в Булгарию.
И она пришла, грозная весна 970 года. Князь Светослав не стал ждать вторжения византийского войска и сам перешел в наступление. Такого еще не было в русской истории — открытого наступления на коренные византийские земли! Магистра Варду Склира, которому император доверил оборону византийско-булгарской границы, не покидало ощущение, что на него давит, обрекая на неудачу все его усилия, чья-то чужая непреодолимая воля. Казалось бы, он сделал все необходимое: занял пехотой горные проходы через Гимеи, расставил в теснинах копьеносцев и щитоносных ратников, посадил на склонах стрелков из луков, стража охраняла даже боковые тропы, чтобы «варвары» не обошли заставы. Но все предосторожности оказались напрасными. Булгарские проводники-горцы вели русов по таким тропам, о которых не знали византийцы, и окруженные воины Варды Склира погибали, не успевая даже подать вести об опасности. Так же неожиданно булгарская и русская пехота, конные дружины князя Светослава, печенежские и венгерские всадники ворвались в византийскую провинцию Фракию. Начало войны было проиграно Бардом Склиром.

Бесполезным оказался и такой испытанный тактический прием, как внезапные нападения тяжелой катафракторной конницы из засады на походные колонны противоборцев. Обычно «варвары» не выдерживали внезапных ударов, поспешно отступали, продвижение их замедлялось, а потери подрывали боевой дух. Князь же Светослав посылал впереди основных полков, двигавшихся по большим дорогам, отряды быстрых печенежских и венгерских всадников. Стремительно перемещаясь на своих короткохвостых конях, они осматривали рощи, сады, овраги, селения, обнаруживали засады, посылали гонцов к воеводам, а сами, как рой жалящих пчел, кружились вокруг катафрактов, пока на помощь не приходили конные дружины Светослава или вооруженная длинными копьями пехота. А тем временем остальные полки князя в полной безопасности продолжали свое движение. Потеряв несколько засадных отрядов, Варда Склир вынужден был отозвать катафрактов. Предварительная стадия войны, имевшая цель ослабить неприятеля до решающего сражения, была проиграна начисто, и Варда Склир сознавал это. Князь русов оказался предусмотрительнее, чем опытный византийский полководец, покоритель многих земель Востока. Если лазутчики херсонского стратега, следившие за победами князя в хазарском походе, доносили правильно, если действительно он жаждал решительного сражения, не отвлекаясь на мелкие стычки и осады крепостей, то приходилось признавать, что Светослав достиг желаемого. Варда Склир теперь был вынужден принять сражение. Подобного еще не бывало, к этому не привыкли ни сам магистр Склир, ни патриций Петр, ни другие византийские военачальники — воевать, подчиняясь чужой воле.
Последним сигналом тревоги явилось взятие русами и булгарами Адрианополя, города, откуда византийцы сами привыкли начинать походы, чтобы потом перенести войну на чужие земли. К Варде Склиру, стоявшему, под стенами крепости Аркадиополь, прискакал Иоанн Ала-кас, начальник передового отряда, и сообщил, что противник совсем близко. Двенадцатитысячное отборное войско магистра поспешно укрылось за крепостными стенами, а воинство Светослава расположилось станом на обширной поляне, примыкавшей к крепости. С двух сторон поляну окаймляли густые заросли. Лучшего места для сражения трудно пожелать. Варда Склир считал, что на флангах войска Светослава, в зарослях, можно незаметно поставить две сильные заставы. Затем остальными силами ударить в «чело», перебить их сколько удастся, притворным отступлением заманить между засадами и разгромить. Все казалось византийскому полководцу ясным и предопределенным. Вот оно, поле будущей победы! Варда Склир помедлил несколько дней, чтобы неприятель от бездействия потерял бдительность. Наконец, глухой ночью два полка тяжелой конницы вышли из ворот Аркадиополя и тихо втянулись в заросли. В стане русов не было слышно тревоги, и Варда решил, что маневр удался. Многоопытный магистр не догадывался, что это вполне устраивало князя Светослава. Главная цель войны не захват обширных областей и взятие крепостей, а разгром неприятельского войска. Надо было выманить хитрого грека из крепости, заставить увязнуть в сражении, иначе он опять отступит и придется русам делать самое кровопролитное и бесполезное дело на войне — грудью пробивать каменные стены, обороняемые многочисленным гарнизоном.
Начало боя обнадежило Варду Склира. Как и предполагалось, русская и булгарская конница выдержала лобовой удар, сама перешла в наступление. Вовремя ударили и засадные отряды. Но русский строй подпирала сзади глубокая фаланга русской и булгарской пехоты, а легкая печенежская и венгерская конница собралась на флангах для новой атаки. Катафракты погибали в бесполезных атаках, русы и булгары стояли, прикрываясь большими щитами, и в их рядах не видно было брешей. Варда Склир запоздало догадался, что именно к такому исходу стремился князь: истребить в упорном и кровопролитном сражении отборное византийское войско, чтобы потом идти прямо на Константинополь. Нужно было спасать уцелевших воинов. Но трагедия все-таки произошла. В Аркадиополь вернулась с поля битвы лишь малая часть воинов. Дорогу на столицу больше некому было защищать. Константинополь переживал тревожные дни. С запада приближались страшные своей многочисленностью и отчаянной храбростью полчища князя Светослава. В его полках рядом сражались русы и булгары, печенежские и венгерские всадники охраняли станы. Произошло самое страшное из всего, что могло произойти: объединение «варваров» против империи! Тем более, что эти «варвары» стали беспредельно дерзкими. Они перешли в Македонию, разгромили магистра Иоанна Куркуаса, предводителя войск македонской фемы, и разорили всю страну!

И снова, как часто бывало во времена военных неудач Византийской империи, полководцы уступили место дипломатам. К князю Светославу отправилось византийское посольство с просьбой о мире. Вопреки ожиданиям, переговоры с князем оказались непродолжительными и нетрудными. Видимо, князь русов не покушался на Константинополь и не думал о завоевании империи. Он удовлетворился возмещением военных расходов, дарами воинам и воеводам и обязательством императора не вмешиваться в булгарские дела. Последнее было неприемлемо для императора Цимисхия, но он вынужден был уступить: воевать дальше империя не могла.
Осенью 970 года русы, булгары, печенеги и венгры покинули Фракию и Македонию. Империя обрела мир... чтобы готовиться к новой войне. Это «варвары» верят договорам и клятвам. Верность обязательствам императора определяется только целесообразностью. Вероломство и изощренная ложь уже давно были возведены Византийской империей в ранг государственной политики (!!!). Обман противника почитался за доблесть, которой гордились и которую ставили в пример потомкам. Широкие военные приготовления императора были встречены с одобрением. Спешно снаряжался огненосный флот, которого русы, по рассказам опытных людей, боялись больше всего. В Адрианополе, покинутом русами после заключения мира, развернулись арсеналы и склады продовольствия. В столицу стягивались полки из Малой Азии и Палестины. На равнине у константинопольских стен с утра до вечера звенело оружие, раздавались повелительные команды, стройными рядами проносились катафракты, лучники метали стрелы в красные щиты — обучалось новое войско. Воинство учили мгновенно перестраиваться и поворачивать ряды, пропускать сквозь строй конницу и снова смыкаться непреодолимой фалангой. Многим хитростям войны успел обучить своих воинов император Цимисхий до наступления весны.
На исходе марта 971 года в заливе Босфор император произвел смотр огненосного флота. Более трехсот больших кораблей легко и слаженно передвигались в водах залива, изображая морское сражение. Император остался доволен. Флоту предназначалась большая роль в будущей войне — он должен закрыть устье Дуная, чтобы отрезать русам путь к отступлению. Вскоре сам император с двумя тысячами «бессмертных» выступил в поход. В Адрианополе его ожидало полностью снаряженное войско: пятнадцать тысяч пехотинцев в доспехах и тринадцать тысяч катафрактов. К городу стягивались и остальные войска, осадные орудия и обозы. Все благоприятствовало успеху похода. Лазутчики, вернувшиеся с Гимейских гор, доносили, что князь русов, поверивший мирному договору, не закрыл перевалы своими засадами. Купцы, приезжавшие из Булгарии, сообщали, что Светослав не ждет войны, его воины стоят гарнизонами по разным городам, их можно истребить поодиночке.

Стремительный бросок византийского войска через Гимейские горы и 12 апреля 971 года императорские полки неожиданно появились под стенами булгарской столицы города Преслава, который оборонял небольшой русский гарнизон воеводы Сфенкела и булгарские дружинники. Силы были неравными, но воевода Сфенкел вывел своих воинов в поле и дал императорским полкам упорное и кровопролитное сражение. Только бешеные ударь «бессмертных» на левый фланг заставили воеводу отступить. Русы отошли в город и успели закрыть за собой ворота. Началась осада Преслава.
Камнеметные машины паракимомена Василия обрушили на город каменные глыбы, горшки с «греческим огнем» Защитники крепости несли большие потери, но держались отбивая штурмы. Только через два дня византийцы ворвались в пылающий город. Жестокий бой разгорелся на центральной площади. Византийский историк так описал последние минуты защитников древней булгарской столицы: «Русы вышли из дворца и приготовились к сражению. Император послал против них Варду Склира с отборными воинами, которые окружили русов. Русы дрались храбро и ни один из них не просил пощады и не подавался назад. Однако греки одержали победу и всех перекололи. В этой битве весьма много погибло и булгар, которые находились в рядах русов и сражались с греками, как с виновниками нашествия на их страну...» 17 апреля Иоанн Цимисхий двинулся быстрыми маршами из Преслава к Доростолу, где, по сведениям лазутчиков, стоял князь Светослав. Города между Гимейскими горами и Дунаем, покинутые русскими гарнизонами, сдавались без боя, ничто не задерживало императора. 23 апреля византийские конные разъезды приблизились к Доростолу. Первая схватка закончилась трагически для византийцев. На малоазиатских всадников Феодора Мисфианина напали из засады русы и уничтожили всех. Не нарушая боевого строя, готовое к любым неожиданностям, византийское войско медленно подошло к Доростолу. Перед городом расстилалась обширная равнина, пересеченная ручьями и руслами речек, а дальше, позади Доростола, катил свои коричневые волны весенний полноводный Дунай. Издали стены крепости казались невысокими и совсем негрозными, но император знал, что толщина их достигает двенадцати локтей, а до зубчатого гребня способны дотянуться лишь самые длинные штурмовые лестницы. Двое ворот выходили в поле, а над ними торчали массивные каменные башни. Русы опять не пожелали прятаться за крепостными стенами и вышли в поле, преградив дорогу к Доростолу сплошными линиями длинных красных щитов. Глубокая фаланга из спешенных тяжеловооруженных воинов — вот что противопоставил князь Светослав катафрактам. Двенадцать раз атаки катафрактов императора Иоанна Цимисхия откатывались назад, устилая поле нарядными панцирями, расколотыми щитами и шлемами с разноцветными перьями.

Византийский историк писал: «Битва долго оставалась в совершенном равновесии. Русы сражались храбро и отчаянно. Они давно приобрели славу победителей над всеми соседственными народами и почитали величайшим несчастьем быть побежденными и лишиться этой славы. Греки тоже страшились быть побежденными. Они до сих пор побеждали всех своих неприятелей, а теперь настал день, когда они могли лишиться приобретенной славы... Русы, испуская яростные крики, бросались на греков. Уже пало весьма много воинов с обеих сторон, а победа все еще оставалась сомнительной». Византийский историк напрасно писал так туманно: победы греков просто не было. В сумерках князь Светослав увел своих воинов в город. Императору пришлось перейти к осаде. Утром 24 апреля он приказал строить напротив Доростола укрепленный лагерь, готовить осадные машины. Военная хроника последующих дней вместила больше драматических событий, чем иные недели или даже месяцы войны. 25 апреля, когда катафракты приблизились к крепостной стене, навстречу им выехали из ворот русские всадники. Катафракты атаковали их, но успеха не имели. После равного боя противники разъехались. В этот же день по Дунаю поднялся к Доростолу большой византийский флот, но русы сумели спасти свои легкие ладьи, перенесли их к крепостным стенам под защиту лучников. 26 апреля произошел второй большой бой. Русы снова вышли в пешем строю, и снова была равная битва. Они даже не ушли вечером в город, а простояли на равнине всю ночь и утро, и катафракты не решились идти в бой. Только к полудню 27 апреля, когда император выступил со всеми своими силами, русские воины неторопливо свернули свой стан и ушли в Доростол, оставив грекам лишь догорающие костры.
28 апреля к городу подошли обозы с осадными орудиями. Многочисленные баллисты и катапульты были поставлены возле византийского лагеря, мастера возились вокруг них, приводя в боевое состояние. Император хотел завтра же придвинуть осадную технику к стенам Доростола и начать обстрел. Но русы за одну ночь вырыли поодаль от стен глубокий и широкий ров, преградивший тяжелым осадным машинам путь к городу. Князь Светослав отыскал единственно возможное средство защиты от камнеметных машин, не применявшееся ранее полководцами. Весь день 29 апреля прошел в перестрелке русских и византийских лучников через ров, не причинившей ни той, ни другой стороне сколько-нибудь существенных потерь. Ночью, воспользовавшись непогодой, русы на ладьях незаметно проплыли по мелководью между берегом и стоящими на якорях большими византийскими кораблями и неожиданно напали на византийские обозы. Много византийцев погибло в ночной резне, были уничтожены запасы продовольствия и оружия.
Осада явно затягивалась. Недели незаметно складывались в месяцы. Прошел июнь, на вторую половину покатился июль, а над воротными башнями Доростола по-прежнему развевались русские стяги. Император Иоанн Цимисхий не мог уйти от Доростола, ибо это было равносильно поражению, которое могло стоить трона. А на что надеялся князь Светослав, крепко запертый в дунайской крепости? С военной точки зрения его положение было безнадежным — византийцы явно сильнее, в кольце окружения не видно слабых мест. Если бы Светослав был только полководцем, он бы давно завязал переговоры с императором о почетной капитуляции. Но Светослав был не только полководцем, но и правителем огромной державы, вручившей ему свою судьбу и свое войско. Общая картина войны просматривалась князем несколько по-иному, чем можно было ее представить с крепостной башни Доростола. У императора Иоанна Цимисхия был слабый тыл, каждый лишний день осады увеличивал опасность мятежа соперников императора, которых было не так уж мало в Византии. Светослав ждал, когда загорится земля под ногами императора, когда ему придется думать не о войне с русами, а о спасении собственного трона.
Верный человек, тайком пробравшийся через византийские заставы, принес в Доростол весть о мятеже Льва Куропалата, брата убитого императора Никифора II Фоки. Чтобы Иоанн Цимисхий сам предложил мир Светославу, нужно доказать, что русское войско еще сильно и что осада Доростола может затянуться до бесконечности. А для этого следует еще раз крепко побить византийцев. Князь Светослав догадывался, что император возлагает особые надежды на метательные машины, которые уже приблизились к стенам города и были готовы начать свою разрушительную работу. Поэтому в полдень 19 июля, когда византийцы спали после обеда, русы неожиданно напали, изрубили и сожгли смертоносные орудия. На следующий день они снова вышли из города, теперь уже большими силами, и долго сражались на равных с катафрактами, нанеся им тяжелые потери.
Наконец наступило 22 июля, день последнего сражения под стенами Доростола. Все воины помнили призыв князя Светослава: «С храбростью предков наших и с тою мыслью, что русская сила была до сего времени непобедима, сразимся мужественно за жизнь нашу. У нас нет обычая бегством спасаться в отечество, но или жить победителями, или, совершивши знаменитые подвиги, умереть со славою!» Войско вывел в поле сам князь Светослав. Он велел запереть городские ворота, чтобы никто из воинов не помышлял искать спасения в бегстве, а думал только о победе. Русы не стали ждать наступления неприятеля и «»сами устремились вперед. Византийцы начали отступать, и только прибытие императора Цимисхия с «бессмертными» выправило положение. Шла упорная сеча. Напрасны были фланговые рейды византийской конницы: русы несли потери, но стояли. То, чего не сумели добиться опытные византийские полководцы, сделали стихийные силы природы. С юга надвинулись на Доростол черные грозовые тучи. Шквальный ветер ударил в лицо русским воинам, пыль ослепила их, а потом хлынули потоки косого колющего дождя. Русские трубы протрубили отступление. Воины разом повернулись, закинули щиты за спину и неторопливо двинулись обратно к Доростолу. Греки не решились преследовать непобежденного противника и беспрепятственно пропустили пехотные фаланги русов обратно в город.
Казалось бы, неудача? Погибло пятнадцать тысяч воинов... Потеряно двадцать тысяч щитов... Многие ранены и теперь не способны сражаться в полную силу... Но Светослав так не думал. Иного исхода сражения он не ждал. Разгромить оставшимися силами многотысячное, сытое и отдохнувшее войско императора Иоанна Цимисхия было невозможно. Но византийцам нанесены тяжелые потери, рассеялись последние надежды императора на скорое завершение войны. Еще немного выдержки, и Цимисхий сам запросит мира. Так и случилось. Византийцы начали мирные переговоры. Условия были почетными. Князь Светослав соглашался сдать Доростол, уйти из Булгарии, а император обязался не только пропустить на родину его войско с оружием и добычей, но даже снабдить хлебом на дорогу. Хартия о мире была написана, и князь Светослав отправился на свидание с императором, чтобы скрепить мирный договор личной встречей. Описание этой встречи, сохранившееся в «Истории Льва Диакона», столетиями кочует по страницам исторических сочинений, потому что является единственным в своем роде: только из него потомки могли узнать о внешности князя Светослава и его поведении. Не два облеченных властью правителя встретились на дунайском берегу, а два взаимоисключающих мира, силой обстоятельств вынужденные договариваться один с другим...

«Император Цимисхий в позлащенном вооружении, на коне, подъехал к берегу Дуная, сопровождаемый великим отрядом всадников, блестящих доспехами. Светослав приплыл по реке на скифской ладье и, сидя за веслом, греб наравне с прочими без всякого различия. Он был среднего роста, ни слишком высок, ни слишком мал; с густыми бровями, с голубыми глазами, с плоским носом; с бритою бородою и с длинными висячими усами. Голова у него была совсем голая, только на одной ее стороне висел локон волос, означающий знатность рода; шея толстая, плечи широкие и весь стан довольно стройный. Он казался мрачным и свирепым. В одном ухе у него висела золотая серьга, украшенная карбункулом, а по обеим сторонам от него — двумя жемчужинами. Одежда на нем была простая, ничем, кроме чистоты, от прочих не отличная. Поговорив немного с императором о мире, сидя на лавке, он отправился обратно. Таким образом закончилась война греков с русскими...» Может быть, именно после этого свидания и зародилась у императора вероломная мысль расправиться со своим опасным противником, не допустить возвращения Светослава на Русь. Это могли сделать или огненосные триеры херсонского стратига, если русы будут возвращаться морем, или сабли подкупленных печенегов. Однако сразу этого сделать не удалось: чтобы ввести в заблуждение византийцев, Светослав отправил в Киев воеводу Свенельда с частью войска, а сам исчез неведомо куда. Позднее стало известно, что он остался зимовать в Белобережье, на одном из островов дунайской дельты. Не только забота о собственной безопасности руководила князем Светославом. Своим присутствием у границ Булгарии он хотел ободрить и поддержать булгар, с которыми расправлялся император Иоанн Цимисхий. А для булгар действительно наступили тяжелые времена. Восточная Булгария потеряла свою независимость. Царь Борис был низложен, ему было приказано сложить с себя царские регалии: пурпуровую шапку, вышитую золотом и жемчугом, багряную мантию и красные сандалии. Взамен утраченного трона Бориса пожаловали скромным византийским титулом магистра. Спешно переименовывались на греческий лад булгарские города. Преслава становилась отныне Иоаннополисом (в честь императора Цимисхия), Доростол — Феодорополисом (в честь жены императора). Замерла Булгария, скованная железными обручами византийских гарнизонов. Немногие осмеливались продолжать открытую борьбу с завоевателями.
Воины князя Светослава провели в Белобережье всю зиму, терпя великие лишения и голод. За мерзлую конскую голову платили по полугривне, варили в котлах вместо мяса ремни от щитов. Ждали воеводу Свенельда с обозом и новыми воинами, но не дождались. Весной 972 года ладьи князя Светослава направились к днепровскому устью. Совсем близкой казалась отчизна, но на днепровских порогах подстерегал судовой караван Светослава печенежский хан Куря...

Неизвестны подробности последнего боя князя Светослава. Не сохранилось кургана над его останками. Однако память народная, вечная хранительница истинно ценного, бережно донесла до потомков славное имя князя-витязя, отважного воителя за землю Русскую.

Песнь о побиении Хазарии