Это уже клиника.
Ада была так зла, что расколотила несчастную дорогую керамику на черепки, когда выбрасывала презент в ведро. Хотела и бедный цветок старой доброй катаной порубить в капусту, но отвлек звонок в дверь. Чертыхаясь, шпионка пошла открывать.
Поздним гостем оказалась Анжела, пригласившая соседку на вечерний чай.
Несмотря на усталость и злость, Ада согласилась. Включила ноутбук, убрала сумку в шкаф и вслед за Миллер пошла в двадцать седьмую квартиру.
В просторном холле Аду ожидала девочка лет пяти - шести, разодетая, словно дорогая куколка: атласное кремовое платье, белый фартучек поверх него, в тон платью лаковые туфельки с декоративными золотыми пряжками, такие же носочки, и накрахмаленный бант в темных, как у Анжелы, густых волосах.
Сама Анжела тоже находилась при полном параде, то есть в элегантном деловом брючном синем костюме с топом цвета топленого молока, туфлях на бесконечном каблуке, и праздничной прической. Удивительная женщина, подумала Ада. Даже дома не позволяет себе одеваться просто.
- Пойдемте на кухню, - Миллер провела гостью налево, туда, откуда доносились соблазнительные ароматы сладкого десерта.
Идя по коридорам, Ада украдкой осматривалась, приходя к весьма неутешительным выводам. Жили тут, судя по обстановке, сумасшедшие чистоплюи: нигде ни пылинки, коврик в прихожей явно выровняли по линейке, книги, диски, статуэтки, сувениры и прочая мелочь стоят каждая на своем месте, в строгом порядке. На всех стенах развешаны картины, фотографии и репродукции, радовавшие глаз изображениями разноцветных орхидей. Стоп! Орхидеи? Так.… Неужели Анжела?
- Цветы Пол выращивает, - объяснила хозяйка, перехватив взгляд Ады. – Пол мой муж. Профессиональный цветовод.
И ещё более профессиональный мудак, судя по услышанному Адой разговору.
- Как идут дела у Леона? – начала беседу Анжела. – Мы так давно не общались.… С того дня, как мне пришлось уехать из столицы, мы больше не разговаривали. До отъезда в Толл – Оакс он ещё отвечал на мои звонки, но позже… Я тогда только и поняла, что он устал от меня. Решила больше не навязывать ему общение. Перестала звонить и писать. Вообще больше не напоминала о себе.
- И зря, - Ада взяла из вазочки овсяное печенье.
Вонг рассказала Анжеле о гибели президента Бедфорда, ночных приключениях в катакомбах Толл – Оакса, клоне, спешном отлете Леона в Китай, воссоединении с Шерри, и гибели Симмонса. Не забыла она упомянуть и бой с Устанаком, трудный долгий путь через зараженные районы Тат – Цзы, авианосец, подводный комплекс, Карлу и Криса Рэдфилда с его сержантом.
- Его напарник, Пирс Ниванс, в схватке с существом, созданном Карлой, лишился руки, и вколол себе вирус, - терпеливо объясняла Ада. – Крис считал, что сержант Ниванс погиб, но Пирс выжил. Его нашли на берегу в тяжелом состоянии. Слава Богу, что обнаружила его жена Криса, Джилл. Сразу сообщила нам с Леоном.
Хотя Пирс и страшно мутировал, превратившись в жуткое (и одновременно симпатичное) существо, получившее от Джейка Мюллера кличку «Электрик».
- Вот когда нам пригодилось моё сходство с Карлой, - Ада отпила крепкий ароматный чай, и взяла из вазочки конфету.
Сопровождаемая Леоном, Крисом, Джейком, Хеленой, Ребеккой Чемберс, Клэр и Шерри Ада преспокойно явилась в лабораторию, и принялась беззастенчиво там хозяйничать. Кое у кого из Джаво, естественно, возникли вопросы к неожиданно приехавшей госпоже, но этих любопытных «приласкал» физиономиями о стену (кое – кого и о ближайшую столешницу) сержант Ниванс. Все остальные вежливый намек поняли и предпочли заткнуться. А может, решили не связываться с Крисом, чьим взглядам мог позавидовать шестисотлетний вампир Валек.
Во владениях Карлы самозванка с компанией провели семь месяцев, в течение которых Пирсу пришлось перенести тяжелую обратную мутацию и последовавший за ней трудный курс реабилитации. Но приложенные усилия того стоили: сержант Ниванс вернулся в Альянс. И уговорил своего капитана остаться на службе.
- Звучит смешно, - грустно улыбнулась Анжела, слушая рассказ Ады. – Чтобы капитан Рэдфилд бросил БСАА? Скорее Гольфстрим повернет назад, чем друг Леона снимет форму. Спасибо, что просветили, я ведь ничего не знала.
- Криса после тех событий повысили в звании, - добавила Ада. – Теперь он майор Рэдфилд.
Анжела, слушая гостью, всё больше расстраивалась:
- Мне Леон ни слова не говорил.… Хотя чего я вам жалуюсь.… С того дня, как мы познакомились, было ясно, что я для него не более чем случайная напарница… Правда, мне потребовались годы, прежде чем я сумела понять, как он от меня устал…
Она уставилась в пространство перед собой, а Вонг мысленно обругала себя не самым приличным словом. Вот зачем она начала раскрывать Анжеле эти подробности! Клэр говорила шпионке, что Леон не разрывал «дружбу» с этой женщиной лишь в силу своей деликатности. Не было у них ни общих интересов, ни ценностей, ни схожих убеждений. Более того: новая приятельница агента Кеннеди дико раздражала всех вокруг как своим самозабвенным мазохизмом, так и идиотской привычкой постоянно искать оправдания разным подлым поступкам окружавших её людей. Начальник орёт на подчинённых матом, оскорбляет каждый день? Ну – у, бывает, сорвался человек, проявите понимание, научитесь не сердить шефа, он вам зарплату дает, вы ему обязаны. Муж дома вечно пьян, и может в подпитии ударить? У него же работа тяжелая, надо человеку вечерами расслабляться. Какой развод, и судебный запрет приближаться меньше чем на расстояние мили, ты что?! Как можно близкого предавать?! Отчим постоянно вопит, что дочь жены кругом виновата, из-за неё его жизнь не удалась? Конечно, бедному мужчине трудно: он приехал в новый дом, а там чужая девчонка (дочь жены, да). У человека стресс, будьте же терпимее к визгу, мату, ору, и моде швыряться вещами. Она и диким выходкам Кёртиса нашла оправдание, сказав, что её милым братиком… просто воспользовались. Он, минуточку, был всего лишь чужим орудием (взрослый мужик, если кто забыл).
Клэр, кстати, один раз не выдержала и спросила, как поступит специальный агент ФБР Анжела Миллер, если к ней за помощью придет жертва изнасилования:
- Ты скажешь ей, что она сама дура, сама виновата, спровоцировала и должна отпустить ублюдка на свободу, понять его и простить? Что ты вообще делаешь в Бюро с твоими – то моральными установками?
Хуже такого вот убежденного мученичества во имя понимания и всепрощения была только её манера творить добрые дела руками окружающих. Клэр привела Аде всего три примера, но шпионке и их хватило, чтобы понять, как сложно было жить и работать вместе с этим гарвардвилльским воплощением Света.
В первом случае Анжела сказала, что её сослуживица Джулия, работавшая в ФБР младшей ассистенткой, временно поселит у себя дома замечательную женщину – ученого вместе с её не менее чудесной дочерью – инвалидом. Не поставив в известность саму Джулию. И забыв спросить согласия. Но дав её адрес и телефон бедной матери, чья недужная девочка нуждалась в особо деликатном подходе. Ребенок отличался крайней нервозностью, пугливостью, и при малейшем волнении или шуме впадал в неконтролируемую истерику с приступами ярости. По этим причинам в родном доме подростка всегда царила давящая тишина, а члены семьи жили, соблюдая натуральный комендантский час: с шести вечера все перемещения по особняку были строжайше запрещены, каждому вменялось в обязанность до утра сидеть у себя в комнате. День, кстати, тоже состоял из одних ограничений: по этажам без крайней необходимости перемещаться нельзя, нельзя слушать музыку и смотреть телевизор, нельзя уходить на прогулки, ведь надо помогать в плане ухода за больной. И гостей к себе звать также нельзя. Всю семью бесила сложившаяся ситуация, но близкая кончина девочки (ей уже оставалось жить меньше года) вынуждала родственников терпеть, молчать и поддакивать, когда мать принималась обсуждать с ними блестящие перспективы своей младшей дочери.
В общем, дама – профессор, привыкшая к беспрекословному подчинению со стороны домашних, приехала в полной уверенности, что её примут и позже обслужат по высшему разряду, обеспечив больному ребенку покой, а ей самой – условия для плодотворной работы. Таковы мечты. Реальность же оказалась, мягко говоря, далекой от картины, которую женщина нарисовала в своем воображении.
Для начала, никто даму с дочерью не ждал, профессор простояла перед запертой дверью битый час, прежде чем хозяйка вернулась.
- Ну, знаете ли, милочка… - не удосужившись поздороваться, принялась воспитывать её Кембриджская леди. – Долго вы ещё намерены держать меня и мою дочь в коридоре? Инна тяжело болеет, а я сильно устала с дороги. Так что извольте сию же секунду обеспечить нас обеих ужином, комнатами и покоем. Тогда я, может быть, и разрешу вам испросить у меня прощения за ваше наглое опоздание. Шевелитесь, деточка! Сегодня вам персональный выговор за ваше поведение и мое личное порицание. Анжеле я, не смейте сомневаться, тоже сообщу.
Эта мадам из Кембриджа отругала Джулию, словно та была провинившейся первоклассницей. Мисс Лестрандж впала в ступор от удивления и гнева, так что дама – профессор сумела закончить свою тронную речь. И повторить свое требование, касавшееся комнат и ужина.
- То есть вам от меня нужны два помещения и накрытый стол? – очнулась Джулия. – И вас ко мне отправила Миллер? Обещала, что я вами займусь?
Леди из Кембриджа величественно подтвердила, что да, агент Анжела Миллер возложила на мисс Лестрандж обязанность ухаживать за гостями. И тут завертелись - закрутились чудеса. Без решета.
- Может, тебе ещё потрахаться завернуть для полноты оргазма или прямо здесь отсосать, тётя? – не повышая тона, спросила означенная мисс Лестрандж. – Слушай сюда, старая мандавошка, и запоминай конкретно: сгребай, дорогуша, жопу в горсть, забирай свою девку, и п -е обе на х -й, пока тебе тут е -ло не порвали за твои галимые понты. Поняла? Пошла вон! – сорвалась на крик манекенщица. – Иначе я звоню в полицию, и будешь вместе с личинкой обживать обезьянник. Пи -й в жопу, я сказала! Всё! Вали отсюда, кошелка. За -ла.
Она гордо продефилировала мимо окаменевшей профессорши, открыла дверь квартиры, вошла, и злобно захлопнула металлическую панель, повторив угрозу насчет вызова полиции.
Какие тогда стряслись в Бюро пляски с бубнами… Дамочка из Кембриджа, ворвавшись в кабинет директора, с порога принялась орать о том, как её, бедную и уставшую, оскорбила «жалкая проститутка», «грязная шалава» и «уличная дешевка». Ей, дешевке этой, было велено принять и обслужить двух высокопоставленных особ, а она, дрянь, прогнала несчастную женщину с больной девочкой! Да ещё и позволила себе нецензурную брань в адрес гостей! Профессорша кричала, что всех вокруг засудит. В первую голову директора за то, что не вышколил персонал.
Тэлбот долго не въезжал в суть проблемы, растерянно задавая полувменяемой от злобы бабе уточняющие вопросы. Когда же он выяснил, что мадам явилась к совершенно посторонней женщине без разрешения, и повела себя там самым наглым образом, грубо отчитав хозяйку, жестко прервал истеричку, дав той холодный совет соблюдать приличия – раз, и предупреждать о приезде заранее – два. Кембриджская леди тут же взлетела на высоту телебашни, завизжав, что Анжела Миллер (Анжела Миллер, а не кто – то с улицы, таки да!) дала ей твердое обещание. Обещание это заключалось в том, что Джулия Лестрандж возьмет на себя все заботы о даме – профессоре и её больной дочери.
Заместитель директора, Владислав Корвинус, осторожно спросил у профессорши, была ли Джулия в курсе, знала ли она, что к ней пришлют постояльцев. Мадам отмахнулась: не важно, главное, что ей, ученому с мировым именем, дали слово. И бессовестная девчонка обязана была это слово сдержать. Пусть и не она лично его давала.
Позвали Анжелу, стребовали объяснение уже с неё. Миллер и не подумала отрицать, что отправила дамочку из Кембриджа на постой к своей коллеге. Ну, а что тут плохого? Совсем же не трудно помочь хорошим людям! Как это сослуживица посмела отказать, и не пустила?! Да наплевать, что она не знала, как можно прогонять от своего порога уставшую женщину и её больную дочь?! Где совесть, честь и банальная порядочность? Где жалость к ребенку?
Тэлбот прервал её гневные крики вопросом, почему именно Джулия. Анжела, кипя от ярости, сказала, что той всё равно дома нечем заняться, она так и так вечерами воздух пинает, ничего полезного не делает – раз, и её квартира отвечает всем требованиям профессора из Кембриджа – два. Поэтому Анжела и решила, что с её коллеги не убудет, если к ней приедут гости.
Директор Бюро связался с Джулией, чтобы узнать её версию конфликта. Выслушал, положил трубку, а потом сказал как Кембриджской мадам, так и Анжеле, что обе дамы, мягко выражаясь, превысили свои полномочия. В первую очередь Анжела. Ей никто не давал права навязывать Джулии посторонних людей в качестве постояльцев. Поведение профессора из Кембриджа шеф ФБР также назвал абсолютно неприемлемым. Если уж ты приехала к кому – то в дом без разрешения и приглашения, будь любезна вести себя с хозяйкой вежливо. А раз начала знакомство с ругани, обвинений и приказов, то не обижайся на то, что модель тебе всего лишь выложила мат, да выставила на улицу, а не обеспечила веселую ночь в полицейском участке за посягательство на частную собственность. Вызвал для мадам такси, и велел проводить пылавшую яростью профессоршу из кабинета. Анжелу он крепко отругал.
На следующий день хихикающий директор ФБР спросил Джулию, можно ли было обойтись без мата, ведь бедная университетская леди, ожидавшая совсем иного приема, чуть инсульт с инфарктом не заработала от шока. Модель, всё ещё злая после вечерней разборки, сказала, что эти визиты с подачи Анжелы давно уже стали системой и достали не хуже самого «Ангелочка», а народ из Лиги Плюща вежливых отказов не понимает вообще. Услышав слово «нет», они принимаются настаивать и требовать. А вот когда шлешь их на три буквы или пять, доходит с первого раза. Что же касается вчерашней бабы, то она Джулию просто выбесила своими императорскими замашками. Ея Величество с наследной принцессой, не меньше. Очередное хамло, заслуживающее разве что качественного пинка под задницу. Что, собственно, мадам от модели и получила.
Скандал Тэлбот замял, а у себя в кабинете, оставшись наедине с верной секретаршей Марго, долго ржал, искренне жалея, что не видел физиономию дамы – профессора в тот момент, когда Джулия прогоняла «гостью» от своего порога.
От второго «прикола» пострадал уже непосредственный начальник Анжелы агент Влад Цепеш. Приятельница Леона сказала, что её шеф обязательно поможет найти пропавшую без вести тринадцатилетнюю девочку. Босс Анжелы тогда собирался в долгожданный отпуск, уже были куплены билеты, и упакованы чемоданы. Представьте себе состояние Цепеша, когда его за два часа до вылета сдернули в офис, хотя по существующим в Бюро протоколам отзывать не имели права (Влад уже полных три года работал без отпусков вообще).
Только армейская выучка помогла агенту Цепешу не сорваться, когда ему сказали, что он, якобы, дал обещание выполнить некую работу. В общем, теплый курорт ему заменили на утопавшую в снегах Аляску, где тремя неделями ранее пропала девочка – подросток из внешне благополучной семьи. Ушла в магазин за любимым печеньем для папы и не вернулась домой. В день исчезновения не звонила. С родными не ругалась.
Разъярённый подставой Влад не только нашел девочку (она, к сожалению, успела погибнуть от холода), но и выяснил, почему подросток в тот вечер покинул дом. Папа с мамой – то, оказывается, дали ему лживые показания, когда сказали, что никаких конфликтов в их доме не было. Родители девушки находились в стадии развода. Беда в том, что расстаться цивилизованно они не сумели. Более того: ни один из них не намеревался брать на себя ответственность за разрушение брака. Вину отец и мать возложили на дочь – подростка. Она и ничего по дому не делает, и папу не уважает, и готовит отвратительно. Короче, из-за неё глава семьи нашел себе другую женщину. А чтобы был формальный повод уйти к ней, отец приказал дочери сходить в магазин, и купить там его любимое печенье. Девочка из дома выходить не хотела: ещё с прошлой ночи началась сильная метель. Услышав робкую просьбу отложить поход за лакомством, драгоценный родитель (мужчина сорока лет от роду) устроил безобразную визгливую истерику, завопил, заорал, ногами затопал, покидал в сумку вещи, и объявил ультиматум: или дочь через двадцать минут принесет ему то, что он хочет, или отца в семье больше нет. Он уйдет к своей любимой, а жену и неблагодарную девчонку бросит, не нужны они ему, раз даже печенья для него купить не хотят.