Я ни на что не претендую, мне просто бесконечно грустно и одиноко.   

 

За стенами люди, за дверью – тоже.  Гости. Гость оставил вмятину на покрывале, след от своего стакана на столе, свой запах, свой голос в моей голове, что-то там еще. Боже, бывают дни, когда меня совсем нельзя оставлять одну. Боже, я ребенок. Я не умею быть одна так прочно, мне тяжко знать, что никто не обнимет, не спросит, не вспомнит.

Сегодня я сильно плакала. Гость даже заметил, хотя я обычно бессимптомно как-то начинаю. Мне нравится и одновременно пугает возможность признаться в том, что я плачу, повернуть лицо.

До меня только сегодня дошло, что со мной никогда не вели себя так, как я бы очень хотела. На самом деле, это не сложно, поэтому так сложно.  Я стою у окна и представляю опять этих воображаемых друзей. Они всего лишь говорят : - я тут, не бойся, просто тут. Прямо с тобой.

Как бы не старалась я быть стойкой, жестоковатой, холодной и равнодушной – нутро переворачивается, в груди саднит, я слишком живая, наверно, слишком чувствую.

Мне нравится воображать, я представляю пустынные ноябрьские пляжи, слышу музыку, я смотрю на тебя и вижу особенное, чарующее, пугающее, ты поселяешься мимолетно в пустой вагон метро, шагаешь по блестящей мостовой в чернично-черном бушлате с отглаженным настрого воротом, ты можешь даже быть почти что богом, да кем угодно. Это мое увлечение. А вы думаете, что я грущу.

Да, пора бы завязать с этим в шестнашку, а то и раньше, но я уже и не подумаю.

Я часто думаю, что мне девятнашка и вы твердите, что живу по чему-то чуждому, иллюзорному, детскому, наивному. Не совсем так. Я могу веселиться и смеяться от всего сердца, и улыбаться и все дела. Просто сильно устала от одиночества, а по приезде меня просто-напросто оно накрыло.

Я жду в каждом, ищу хотя бы мизер человечности. Да, еще я хочу быть нужной. Признаюсь. Я хочу, чтобы меня любили. Это все, что мне необходимо.  Смотрели, как я сплю, теряли счет времени, просто так звонили и говорили бы : - привет, как дела? Ну или что-нибудь еще. Или, например : - я буду через час, спускайся. Мне никогда никто так не говорил. Боже, я такая романтическая девчушка.
А еще этот секрет. Он вынуждает постоянно быть с кем-то, почти что даже без разбора, с людьми, от которых тошнит, с  теми, кто просто делает больно совсем безобидными, казалось бы вещами, со случайными людьми; и так страшен тот  час, когда они натягивают на ноги свои ботинки.

Это моя самая большая на свете слабость. Самый страшный страх во всем мире. И сейчас он дышит мне в затылок.
Никогда не думала до сегодняшнего дня, что появись один человек в твоей жизни, как нет уже ни страха, ни бесконечного его ожидания, ни вообще грусти.  Просто уже что-то, вернее, кто-то есть. И больше ничего не надо.

Никто не знает, как сильно я нуждаюсь прямо тут, прямо в эту самую минуту, быть просто кому-то нужной, быть в голове у кого-то, знать, что я могу просто позвонить и услышать голос. Я никогда еще такого не чувствовала. Ни разу. Правда.
 

Боже