Мгновение. Выстрел. Оборванное дыхание. Кровь. Тишина.

Страх…

- Дин? – прошептал я. – Дин…

Тело брата лежит на асфальте. Сердце больно ёкнуло. Я стою, не веря, не видя ничего вокруг себя. Мой слух различает лишь отдаляющиеся шаги человека, который выстрелил в Дина. А я стою – а он сбегает.

Всё равно…

Тут лёгкий стон боли срывается с губ старшего Винчестера. Он выводит меня из ступора, как пощёчина.  Ноги несут меня к телу брата. Мой разум до сих пор отключён. Сажусь на корточки, запрокидываю голову брата… любимого брата, себе на колени.

Кровь. Паника.

- Дин! – трясу его за плечи, одновременно сжимаю рукой рану в попытке остановить кровь.

Мне кажется, что сейчас именно вместе с этой кровью выходит тепло, энергия и жизнь брата. Ловлю её, останавливаю, пытаюсь сохранить. Ведь это всё принадлежит ему! И мне…

«Господи, куда я смотрел? Где был раньше?»

- Дин, не уходи! Пожалуйста!

Ком в горла начинает душить, и я силой сдерживаю слёзы. Самообладание готово покинуть меня. Хочется кричать и трясти брата, чтобы разбудить, вырвать из сна смерти и боли. Я смотрю в его застывшее лицо, неподвижные губы. Губы…

- Дин, ты слышишь меня? Дин…

В голове тысячи мыслей. С губ готовы сорваться миллионы слов. Но это всё внутри. Всё давит, терзает.  Слёзы, всё же, предают меня, обжигая щёки. Секунды действий,  кажется, целой вечностью поглотившей нас, поставив точку на этом куске вращающейся жизни, чтобы вдоволь насладиться данным эпизодом.  Вечность неизвестности – умер ли?

- Я не могу потерять тебя сейчас, вот так! – я вытер слёзы жёстким рукавом куртки. Остатки влаги неприятно щиплют щёки. – Ты… мы ещё не закончили свою битву! Не всех демонов убили, Дин. Ты просто так сдашься этим тварям? Не верю, слышишь?

Но глаза Дина были закрыты. Я крепче прижался к нему. Тепло тела ещё не остыло. Моя куртка и руки были в крови. Моё сердце тоже обливалось кровью. Я даже не знаю – были ли мы одни, или вокруг уже собралась толпа зевак. Слёзы атаковали с новой силой, создав пелену перед глазами. Надежда покоилась в самой глубине моей души. Я уже не верил - просто принимал ситуацию, просто ждал. «За что? Что я сделал не так, что ты забираешь у меня самое дорогое?» -  я обратился мысленно к Богу. Возможно, глупо.

- Дин, ещё не время. – Я снова заглянул в его лицо. Но у меня было чувство, что я смотрю ему в глаза. – Я… я ещё не всё сказал! Господи!

Я встряхнул тело Дина, но оно было непоколебимо. Меня же трясло. Трясло от гнева на самого себя! «Я виноват в его смерти, только я! Я даже не сказал ему о себе правду. Не сказал то, что он дорог мне. Не как брат. Да, чёрт возьми, не как брат! Но я медлил, чего я ждал?»

- Я… - мои слёзы уже заливали шею брата.  – Я люблю тебя, Дин. Всегда любил. Не оставляй меня одного, Дин! – я уткнулся ему в грудь. – Не умирай, умоляю. Я же сам умру без тебя. – Я уже шептал.

Боль жгла всё внутри меня. Я ненавидел себя, того ублюдка, что выстрелил в брата. Казалось, мое сердце умерло на этом грязном асфальте рядом с ним.

- Дин, - я смотрел в его лицо по-новому: глаза, скулы, губы, подбородок. Кровь на губе – даже она подчёркивала выраженную красоту моего брата. Я осторожно вытер с губы кровь, смешанную с моими слезами и болью Дина. Губы чуть дрогнули, но не больше. В мыслях вертелась картинка оживления Дина. Но это была лишь картинка мыслей.… На пальцах осталось ощущения прикосновений губ. И я решился сделать то, что представлял себе только в одиночестве, в темноте – прикоснулся к губам брата своими. Поцелуй. Губы шершавые и грубые. Всё равно…

- Не умирай, не смей умирать. Я люблю тебя, люблю больше чем, брат может себе позволить.

«Вот, кажется и признался».

Я вытер слёзы. Осмотрелся – никого. Тишина. Ком в горле продолжал душить. Я попытался положить удобнее Дина, но… Я почувствовал, что сердце любимого бьется! Медленно, но уверенно. Оно гоняет кровь и готово пойти мне помочь оживить Дина, если я ему в этом помогу!

- Дин? Дин, ты слышишь меня? – я легонько хлопнул его по щеке.

Реакция отсутствовала. Я обтёр руку от засохшей крови и снова чуть хлопнул брата по щеке. Он кашлянул. Он жив!

- Дин! – я сильнее обнял брата и невольно поцеловал его в скулу.

- Господи, не трогай меня.

- Да... Я… Тебе помочь? О чём я?  - Я начал вставать и хотел было помочь подняться Дину, но он меня остановил.

 - Стой, ребро больно.

- Ладно. Я вызову врача.

- Какого врача? Я отключился?

- Да, - я отвёл глаза, мысленно предполагая, слышал ли он мои слова. Наверное, нет.

Мгновенная радость всё же сменилась грустью.

- Как ты выжил? Если честно, то я уже подумал, что ты…

- На том свете? От холостого заряда ещё никто не умирал, Сэмми.

- Я Сэм. - Сквозь грусть, я выдавил улыбку и помог Дину опереться на Импалу, которая до этого, казалось, рыдала вместе со мной.

- Ну да. Больно. – Дин зажал рукой рану.

Я же внезапно обнял брата.

- Эй!

- Люблю тебя! Больше жизни люблю! – этими словами я  выплеснул всю ту недавнюю горечь, что завладела мной. И я признавался брату снова. Но…

- Сэм, я тоже тебя люблю. Поехали уже.

Я направился к дверце машины.

- А мне не хочешь помочь?

 

 

 

 

 

 

 

- Конечно! – я подошел к Дину и взял его под локоть.  – Теперь я буду лучше тебя охранять.   

 

- Да ты что?

 

- Я серьёзно, Дин. Обещаю.

Наши взгляды встретились, и каждый получил немой ответ на вопрос, который скрывали друг от друга.

 

 

 

 

 

Позже я думал о своём признании в любви к брату. Но я так и не набрался смелости сказать Дину о своих чувствах сейчас, когда он жив, а не на волоске от смерти. Я боюсь. Я боюсь?  Чего же я боюсь? Чего, твою мать, я боюсь? Я боюсь твоей потери, Дин. Но не физической…

Смерть – это вещь, которая перечёркивает всю жизнь, а, возможно, и открывает для нас новые горизонты. Но она убивает. Убивает не только жертву, но и любящих её людей. Это непростительная ошибка, которую нельзя отменить. Одну смерть я уже пережил, вторую – не смогу, не потяну, не выдержу. Лучше быть чужим физически, но быть рядом. Чем делить чувства, но отдаляться друг от друга. Ведь всем известно: любовь – это лишь вначале тепло, а после - холодно…