***
...Я вернулся на яркую землю,
Меж людей, как в тумане, брожу,
И шумящему говору внемлю,
И в горящие взоры гляжу.
Но за ропотом снежной метели,
И под шепот ласкающиx слов -
Не забыл я полей асфоделей,
Залетейскиx немыx берегов.
И в сияньи земныx отражений
Мне все грезятся - ночью и днем -
Проxодящие смутные тени,
Озаренные тусклым огнем.
Валерий БРЮСОВ
Будут, будут ещё долго мерещиться смутные тени в пещере, а шопот будет казаться шумом горного потока. Таков высокий дар поэта-провидца: вообразить до мельчайшей подробности то, что пережили другие.
Рухнул на выходе из пещеры тысячелетний сланцевый козырёк, и было четырнадцать километров и двадцать шесть долгих часов в незнакомых лабиринтах пещеры, ощупаных обнажённым мозгом и преодалённых на подсознании. Так и вышел я прямо на рунические надписи, будто через толщу древнейшей реликтовой породы звавшие меня. Я уже был этой породой, пещерой, токами воздуха и мерцания в ней, токами Знания...
Это были старые надписи, очень старые. Руны, руны, руны...И не только они. Идеограммы, заставившие сердце стукнуть почти гулко в пещере, чьи своды незримым росчерком природных пилястров стремительно уходили в высь и темноту. Темнота упиралась открывшемуся внутреннему зрению, рычала в инфразвуке, рвала просветлённое волей сознание в клочья, изводя желанием и молчать, и зайтись в крике; и рвануться в неведомое, и застыть каменным истуканом .
Что я и сделал, подавив нервный смешок. Собрал воедино всю волю, сосредоточился на внутреннем отражении внешнего информационного фона и снова бросил "взгляд" на руны. Знакомые незнакомки. Через минуты (часы, годы) их анимация потаённых смыслов прекратила свою стремительную круговерть и успокоила моё "мерячащее" сознание мягкими касаниями озарений. Ничего необычного: мне предлагалось мысленно прочесть отвор и пропеть мантру. Ещё, кажется, хвалили...или благодарили... скорее второе...извечная благожелательность древних.
Теперь идеограммы, точнее, идеографическое письмо, должно было мне кое-что объяснить. Тибетские письмена...Такими же писана самая древнейшая арийская Традиция Дюн-Хор - "Солнечная колесница". Краешек которой был мне показан в прошлое посещение Сейдозера. Как ныне оказалось, он, тот краешек, был ключом-отвором, осевшим в глубине подсознания.
И теперь выводящим меня из завала и ловушки, устроенной почти наверняка. Прямо под звёзды...
Отведал-таки я вволю своего асфоделя: такая вот практика, указующая, что не для удушья цивилизации сотворён человек разумный, что место его там, где камень и вода рассказывают неведомое, а звёзды спускаются с неба, чтобы приветствовать твоё возвращение.
Ну можно ли не вернуться?!
