Над этим эссе, спасая его после внезапной замены латиницы на русские буквы (как Вале такие глюки удаются?), пришлось изрядно потрудиться: я писал с применением большого числа HTML-кодов, уменьшая шрифт после прошлых экспериментов Вали и расставляя пробелы и переносы. Представьте, какая была каша. Но вот сонет перед вами: кто скажет, что он плох? Согласитесь, сонет стоил любых трудов.

Вначале Хаос был и облекал светила;
Пространства и века без меры мчались в нём;
Потом большой груди обильным молоком
Земля, благая мать, титанов напоила.

Титаны пали. Стикс их принял, как могила.
И никогда весна под неумолчный гром
Не зажигала солнц сияющим огнём,
И осень щедрая полей не золотила.

Жозе Мариа де Эредиа
Перевод Д.И.Глушкова (Д. Олерон)

Книга Жозе Мариа де Эредиа "Трофеи" издания 1925 г., купленная мной, молодым спецом - это сборник сонетов, на который автор потратил 30 лет жизни. Так утверждают его биографы и в этой части они, безусловно правы. Сюда вошли такие сонеты как "Забвение", "Геракл и кентавры", "Артемида", "Охота", "Козопас", "Пастухи", "О корабле Вергилия" и др. Но если его друг и тоже "парнасец" Ш. Леконт де Лиль был прекрасным стилистом, что позволяло ему творить свои сонеты, не выходя из кабачков Монмартра, то Эредиа собирал темы для своих сюжетов от Греции до... Гипербореи. Артемида, сестра-близняшка Апполона Гиперборейского, захватила его воображение настолько, что этот, в общем-то кабинетный исследователь пустился во все тяжкие полевых сезонов. Мать его кумира, титанита Лето, заставила Эредиа обратить внимание на титанов, а моё - на него. Ибо он побывал-таки в тех местах, где я ещё при первом их посещении едва не свернул себе шею.
И навсегда заболел этой сакральной частичкой древней цивилизации. У него, Эредиа, в тот год я тоже искал ответов на давно терзавшие моё воображение вопросы, год четвёртого посещения заповеданных гор и озёр Лапландии, где в начале времён разыгралась космическая битва титанов со своими детьми, будущими Олимпийцами. Одолевшими старших богов и ушедшими на Балканы. Искал у него, Гесиода, Данте, а узнал...