Без власти нет знания для народа.
Знание – сила! Сила – знание!
Вильгельм ЛИБКХНЕТ

– Послушай, полковник.
Граф снова в отменной форме и, конечно, полон желания чем-нибудь себя занять.
– А ты, случаем, не прибил своего самурая?
– Ты, конечно, хочешь узнать у него, где можно отыскать твоих обидчиков?
– Ещё чего?!
Граф искренне возмущён.
– Во-первых, я и так знаю, где при случае сыскать эту бледную немочь.
Граф уловил недоверие во взгляде полковника и надавил.
– Знаю, знаю! Их ментальный запашок я надолго запомнил, а это – след. Только мне эти кегли недобитые без надобности пока. Малину их я разнёс, по мордасам настегал: чего ж ещё?!
– Тогда зачем тебе этот камикадзе?
– Он наверняка знает, какие базы были ключевыми. Там и остатки архива Гесса, я имею в виду те, что он хранил здесь: на Востоке и в Африке. А это заманка. Тебя ведь Олень просил отыскать Руди?
– Руди сам скоро объявится. Всё, что надо, он уже увидел. Или люди его.
– А он что, висельник этот, здесь самый главный, что мы его ждать должны?!
Граф великолепно вскидывает соболиную бровь – красавчик!
– Вычислить его здесь, да в мешок…как ребе: спеси-то поменьше, чай, станет. За тот налёт на Оленя и Ладу этот сучёнок должен из подвала твоего переговоры с нами вести, а не из какого-нибудь райского уголка поблизости к базам. Или он хочет, чтобы Олень с нашей помощью все его заначки вычислил? Дождётся, однако!
– Ты мне лучше вот что скажи, твоё сиятельство.
Полковник давно приступал к этому разговору, пока не решил: пора.
– Что эти архивы сплошь секретами нашпигованы, это мне понятно, сам обучен. Но Олень утверждает, что весь Кагал с помощью этих секретов можно на уши поставить и пол мира в придачу. И это мы проходили: на то они и секреты. Ты мне другое чудо объясни: у Оленя они сродни коньяку – чем старее, тем лучше. Это само по себе сомнительно: вымерли, поди, те, кого эти тайны напрягали, вымерли как мамонты! А ему подавай те, что от Начала. Это как?! Положим, мы знаем, что наши к похолоданию были готовы: не только Традицию с северной Прародины в мир принесли, но и азбуку «Ваттан». И сразу: в Индии Веды, у персов Авеста, клинопись у хеттов и вавилонян, иероглифы в Египте. Всё от единого праязыка… И доносы, кстати, тогда же появились: в библиотеке Хаммурапи треть табличек – кляузы. Но Оленя это никак не интересует и правильно: некого шантажировать. Так?!
Полковник задаёт вопрос как бы сам себе, качает с сомнением головой и сам же отвечает.
– Так, да не так: он сам говорит, что клиенты есть. На барахло, хоть и антикварное, или как его там, есть клиенты! Ну скажи ты мне, дураку, кого можно напугать «сливом» компры, которой десять тысяч лет стукнуло как раз в субботу?!
– А ты видел, полковник, чтобы Олень хоть раз кого пугать удумал? Нет, он только дела делает или работу работает. Кто не спрятался – он не виноват. Вот и сейчас он Кагалу карачун готовит. Ну-ка, скажи мне Бонд, что для Кагала главное? И не злись, что я так просто…
– Да уж знаю я вашу простоту, Оленя любимое угощение. Да ладно, не в обиде я, это ж для общего дела. А главное для Кагала – власть. Ну, давай, пытай дальше: тебе ж не эта банальность нужна?!
– И эта. Потому, что не просто власть им нужна – абсолютная власть. Прости, опять спрошу: какие у этой, абсолютной, власти, главные составляющие?
– Ну, это тоже просто,…потому что опять непросто: сила и объект её приложения. Так, кат?!
– Кат на дыбу вздёргивал, железом палил…много чего творил. А тебе и больно делать не надо, сам всё выложишь. Потому что коготок уж увяз,…птичка.
Граф с ехидцей смотрит на "птичку". Бонд тоже уткнулся взглядом в переносье Графу: поединок взглядов искрит.
– А может тебя отметелить сперва, – раздумчиво роняет Бонд, – для разрядки. А после уж докончим.
– Не выйдет,…а, впрочем, рискни.
Они в миг ловят взгляд друг друга,…никаких действий,…только в тронной зале (они у Мерлина гостят) стало ощутимо холодно, даже изморозь на столовых приборах появилась, а один ножик серебряный, бля, вовсе погнулся винтом.
– Выпрями, – сипит полковник, и уже на полном выдохе восхищается, – силён. А за точкой «мю», не уследил, однако. На будущее учти – то ещё Маражака секрет.
– Это когда в паху?
Граф взглядом выправляет нож.
– Повело, не скрою. Но и ты не зевай, когда я в лоб. Это с виду просто, а вот ослепнуть – запросто. Дед у лося рога отшибал так-то, взглядом.
В зале меж тем снова тепло, уютно, только Отче встревожен: «Что у вас там?». «Разминка», – коротко и ясно.
– Вернёмся к нашим баранам.
Граф доволен, потому как Бонд признанный мастер боя и похвала его дорогого стоит.
– Итак: сила и объект. Объект мы сразу в сторону: не по зубам Кагалу эта категория, а всё из-за их Б-га: сами не поймут, чем владеть хотят. А вот с силой…У нас это – знание, а они как силу свою, по каким таким критериям оценивают?
– Я полагаю, что по возможности управлять поступками как можно большего количества людей.
– Мартышек, хотел ты сказать: люди рока им неподвластны - это аксиома. Горячо, но что дает им эту самую возможность?!
И сам же ответил.
– Деньги, очень много денег. Страсти чужие, очень дурные страсти. И безверие, точнее подмена веры на молельный дом. Ну, вот, пожалуй, мы и подошли к главному. Много денег позволяет оплатить, а, точнее, купить любые страсти. И понастроить много молельных домов, где купленные служители оправдают любые страсти. Пока есть необходимость: когда много денег, страстей и возможности их удовлетворения, она, необходимость эта, быстро исчезает, как и всякая иная химера. У них – химера свободы совести, сиречь духовная химера духовной же власти.
– Стоп Орлов.
– Это я явился и тут же вмешиваюсь в сей полезный разговор. Давно я его ждал, уж не знал, как и заманить бойцов на философское поле, а они вон...растёт собор, мужает и крепнет не только боем и духом, но и разумом.
– Я там тебя слушал, собор – тоже. Давай-ка теперь все вместе…