Прикинула, сколько я уже ничего не обновляла, и устыдилась. Вот ещё одна грустная сказочка) абсолютно дженовая, хотя самые рьяные могут усмотреть намёк на пре-слэш))

( Собственно сказка (надеюсь, кат сработает...) )Сказанного вами вполне достаточно, чтобы принять решение о вашей немедленной ликвидации.Из мемуаров Штирлица. На улице было холодно. Мэтью дул на пальцы, но они всё равно окоченевали. «Надо было захватить перчатки». - Ты что-нибудь видишь? – Линни свешивался с дерева, цепляясь за раскидистую ветку над головой.- Пока нет. А если ты будешь так свешиваться, то упадёшь и превратишься в лепёшку, - Мэтью слишком замёрз, чтобы не раздражаться из-за глупых вопросов двоюродного брата. - Неправда, - заспорил Линни, послушно возвращаясь поближе к стволу, туда, где он просидел последние два часа. – Я не могу стать лепёшкой. Они из муки, и воды, и соли, и...- Прекрати! – рявкнул Мэтью. Он был старше Линни на два года, но понятия не имел, из чего делаются лепёшки, и его раздражало, что пятилетний малыш в чём-то разбирается лучше него. – Он придёт и превратит тебя в лепёшку, пока ты будешь там лежать, понял? За то, что говоришь глупости. Линни затих, виновато сопя в свой многослойный красный шарф. Мэтью попытался просунуть пальцы в рукава куртки, но прорезиненные рукава слишком плотно облегали запястья. - Одолжить тебе мои перчатки? – Линни смотрел на Мэтью так, словно тот был бродячим котёнком – и молока дать хочется, и боишься, что поцарапает. Перчатки у Линни были отличные: серые, замшевые, тёплые. У самого Мэтью были старые кожаные, в которых ещё его папа ходил, когда был таким же, как Мэтью. Они всё равно почти не грели, так что даже если бы Мэтью не забыл их в доме, толку было бы мало.- Не надо, - отказался Мэтью и в приступе великодушия и заботы добавил:- Сам ведь замёрзнешь, балда. - Не замёрзну, - из чувства противоречия буркнул Линни и нахохлился на своей ветке. – У нас какао ещё есть?- Должно быть... – Мэтью достал из подвешенной на ближайшую ветку сумки маленький термос, в которое он собственноручно наливал два часа назад горячее какао. – Ага, есть.Линни пил какао, а Мэтью вглядывался в темноту. Ну почему он всё никак не придёт?- Ты уверен, что он вообще явится? – Мэтью поделился с Линни своими опасениями. – Или хуже того, вдруг он придёт с другой стороны?- А там нет входа в дом, - Линни знал всё про дом, в котором жил. Мэтью был сегодня гостем, поэтому ему оставалось только верить Линни на слово. – Там был чёрный ход, но дверь перекосилась, и из неё всё дуло и дуло, поэтому папа заколотил её совсем, крест-накрест. Он там не пройдёт. - А если в окно?Линни уставился на Мэтью не мигая.- Ты что? – шокированно сказал он. – Разве Санта-Клаус ходит в окно?! Он же взрослый!!Мэтью оставалось только признать поражение по всем пунктам: взрослые и в самом деле никогда не ходят домой через окно, пусть даже это так здорово! А Санта-Клаус ух какой взрослый, если он приносил всем подарки ещё тогда, когда король Артур собирал своих рыцарей за Круглым столом и они все вместе ели мороженое и праздновали Рождество. Так сказал папа. - Ладно... а вдруг он не придёт совсем? Может, он сегодня уже устал...- Он каждый год приходит, - слепая вера Линни в чудеса и восхищала, и пугала Мэтью, довольно давно утратившего младенческую наивность. – И сегодня обязательно придёт. Надо только подождать. - Уже три часа ночи, - спать Мэтью не хотелось, но ему было неуютно на улице в такое время. – А он может и в шесть прийти.- Значит, досидим до шести, - непреклонно сказал Линни и опять свесился с дерева, вглядываясь в тёмную-тёмную ночь. Вот несносный ребёнок! - Не свешивайся ты! А то не досидишь и упадёшь! Что я утром твоей маме скажу?- Скажешь, что я упал, - фыркнул Линни. – Смотри, это не он там? - Где? – Мэтью ухватился надёжнее, чем Линни, двумя руками – ему всё-таки не улыбалось упасть с трёх метров, когда он сам был метр двадцать плюс вязаная шапка – и взглянул туда, куда указывала рука Линни в его роскошной перчатке. – Вон то белое? А у него же красная шуба...- А по-моему, там и красное есть, видишь? Просто он ещё далеко!Мэтью никогда не жаловался на зрение, но в снежной круговерти глухой ночью без лунного света он ничего не мог толком разглядеть. Только то, что было в досягаемости лучей слабенького карманного фонарика, одного из подарков Мэтью на прошлое Рождество. - Наверное, - согласился Мэтью, чтобы не разочаровывать Линни, чьё лицо горело дикой надеждой. – Тогда давай подождём ещё немного, пока он не подойдёт поближе. Можно будет даже посветить на него фонариком, я так думаю. - Ага, - Линни взялся за фонарик, и Мэтью не стал протестовать. В зыбком свете фонарика Линни был чем-то похож на того дяденьку по телевизору, про которого папа сказал, что он фанатик. Дяденька был смуглый, черноглазый, высокий и в белой чалме, а Линни был белокожий, голубоглазый, маленький и в красной шапке, но всё равно похож, а чем именно – Мэтью не мог для себя сформулировать. – Смотри, приближается!Неопределённое пятно с белыми проблесками действительно приближалось. Слышался тихий, нежный колокольный звон. - Это колокольчики на его упряжке! – возбуждённо зашептал Линни, свешиваясь с дерева так, что теперь с обледеневшей корой соприкасались только его ладонь и щиколотки обеих ног. – Ты слышишь, слышишь?!- Слышу, - шепнул Мэтью в ответ, заразившись от кузена волнением и предвкушением. – Он идёт сюда! У вас тут хоть калитка открыта?- Да, я сам сегодня перед ужином пошёл и открыл! – Линни вытянул руку с фонариком и в нетерпении попробовал высветить пятно лучом, но было ещё слишком далеко, и Линни всё тянулся и тянулся вперёд, и его щиколотки медленно, но верно соскальзывали с ветки.- Линни! Не свешивайся! – Мэтью опомнился, но было уже поздно: от резкого звука над ухом Линни вздрогнул, и его ноги окончательно лишились опоры. Теперь он висел на руке. – Не двигайся, Линни, соскользнёшь... дай мне руку, слышишь?- А как же фонарик? - Потом фонарик, главное, чтоб ты не упал! – отмахнулся Мэтью, и осторожно подполз по своей ветке поближе к Линни. – Давай руку!- Нет, я сейчас суну его в карман, это же твой... – Линни завозился, пробуя засунуть фонарик в карман куртки. Мэтью по опыту знал, что фонарик для этого всё равно слишком большой, и кровь застыла у него в жилах, когда Линни сдвинулся вниз на несколько сантиметров. Замша скользила.- Брось его! Брось, слышишь, и хватайся за мою руку! Линни попробовал последовать совету, но теперь фонарик, до половины упихавшийся в карман, не желал вылезать обратно. - Тяжело держаться... – Линни бросил бесполезную возню с фонариком и потянулся рукой к руке Мэтью. От движения замша скользнула ещё раз, и Мэтью с криком упал следом за Линни, пытаясь зацепить ускользнувшие затянутые в серое маленькие пальчики. Противный, чмокающий звук, и Мэтью понял, что лежит на чём-то мягком. - Линни? Линни? Где ты? Линни!!Мэтью сполз с непонятного мягкого (ведь только сегодня взрослые расчистили здесь весь снег, должна быть чёрная твёрдая земля), сел и увидел, как невыключенный фонарик слабо освещает бок тёмно-серой куртки Линни как раз на том месте, где он сам только что сидел. - Линни? – Мэтью одним рывком выдернул свой фонарик из кармана Линни и осветил тому лицо. Глаза Линни были открыты и пусты. В них не было ни проблеска надежды на приход Санта-Клауса, ни упрямства, с которым он сидел на дереве два часа подряд, ни чего-нибудь ещё... живого. Шея Линни была выгнута под очень неестественным углом. - Линни?  Финал I.Звон колокольчиков притих, и Мэтью вскинул голову, глотая слёзы. - Сделай так, чтобы Линни был жив! – выкрикнул он. Голос то повышался, то понижался, Мэтью прерывисто ловил воздух ртом. – Чтобы он был жив, слышишь, ничего больше не нужно!- Ш-ш, - послышалось в ответ. – Возьми-ка мои перчатки, ты совсем замёрз.Тёплые большие красные перчатки с белой меховой оторочкой были надеты на безвольные руки Мэтью.- Линни... Линни... он... – Мэтью не смог сдерживаться больше и расплакался, уткнувшись лицом в пахнущую волшебством красную шубу Санта-Клауса. Да, у волшебства был собственный запах: корица, и ваниль, и новые игрушки, и мамины духи, и кокосовый сок, который Мэтью пробовал однажды, всё вместе. – Пусть он будет жив, пожалуйста...- Он умер, Мэтью, - Мэтью совсем не удивился, что Санта-Клаус знает его имя. – Если я сделаю его сноваживым, он сможет быть только рядом со мной, помогать эльфам на моей игрушечной фабрике, вместе со мной разносить подарки, но остаться с тобой не сможет. - Он всегда был... похож на эльфа, - выдавил из себя Мэтью между приступами рыданий. – Пусть, хоть так...- Точно хочешь, чтобы он никогда не вернулся домой?- Лучше быть не дома, чем не быть дома, - прошептал Мэтью – рыдания на морозе стремительно садили голос. – А... а я могу... остаться с ним? Не он со мной, а я с ним?«Тогда мне ничего не придётся говорить его маме утром...».- Можно, - согласился Санта-Клаус и шепнул Линни какие-то слова, обжегшие Мэтью уши изнутри.Мэтью сморщился и тёр уши до тех самых пор, пока Линни не шевельнулся на снегу и не улыбнулся Санта-Клаусу.- Я знал, что ты придёшь. - Я прихожу всегда, - ответил Санта-Клаус и взял обоих мальчиков за руки. – Но живые меня никогда не видят... пойдёмте, Мэтью, Линни, я ещё не все подарки раздал сегодня.  Финал II.Звон колокольчика послышался совсем рядом, в двух шагах, и Мэтью рывком поднял голову. Правда, он всё равно ничего не увидел – жгучие слёзы на глазах создали дополнительную мутную пелену.- Сделай так, чтобы Линни был жив! – выкрикнул он. Голос сорвался. – Чтобы он был жив, слышишь, ничего больше не нужно! - Му-у, - послышалось в ответ, и соседская корова, забредшая в любезно приоткрытую калитку, склонила пахнущую навозом голову на плечо стоявшему на коленях у тела Линни Мэтью. - Мальчики? Вы тут кричали? – голоса взрослых то отдалялись, то приближались. Мэтью в отчаянии вцепился всеми десятью закоченевшими пальцами в куртку Линни и крепко прижал его к себе. Шея Линни откинулась назад, как резиновая. - Что вы тут сидите, идите уже в дом, замёрзли ведь... Линни? Мэтью?«Что я утром твоей маме скажу?..» - Он упал, миссис Джонсон, - с трудом выговорил Мэтью и заплакал в голос.Единственная из всех, корова сохраняла олимпийское спокойствие, и колокольчик на её шее звенел в такт судорогам Мэтью. - Он упал, а Санта-Клаус не пришёл... так и не пришёл, слышите...