Barbara Walters
1997

Barbara: Вплоть до последней недели, самыми знаменитыми людьми в мире были Принцесса Диана и Майкл Джексон. Остается только говорить о том, что значит жить под таким контролем. Начиная с обвинений в жестоком обращении с детьми, сделанных против Майкла Джексона четыре года назад, он стал, если возможно, даже больше преследованным. Кстати, мы связались с офисом районного прокурора в Лос-Анджелесе и Санта Барбаре и узнали, что на данный момент нет никаких активных дел против господина Джексона. Майкл Джексон, как известно, стесняется давать интервью, но когда я ехала домой из похорон Принцессы Дианы, я встретилась с ним в Париже, чтобы обсудить папарацци и его личные воспоминания о Принцессе. Когда речь заходит о папарацци, Майкл Джексон сказал, что он чувствует связь с Принцессой Дианой по этому поводу. Папарацци стали частью его жизни с тех пор, как он был еще ребенком, самым младшим из Jackson 5. Он суперзвезда в течение трех десятилетий. Сейчас ему 39, и он по-прежнему поет и танцует по всему миру и папарацци преследуют его по всему миру. Он был в Европейском Турне последние пять месяцев, и выступил перед более чем 2 миллионами человек. В ночь гибли Принцессы Дианы, Майкл Джексон отменил свой концерт, но его последние два концерта были посвящены ей. Она была его близким другом. Она была фэном.
Michael: Я встретил ее впервые на... хм… концерте... в Лондоне. Она была очень доброй, очень любящей, очень милой.
Barbara: О чем Вы разговаривали?
Michael: Я написал песню под названием "Dirty Diana". Она не о Леди Диана. Она об определенном типе девушек, которые тусуются на концертах или в клубах, знаете, они называются поклонницами.
Barbara: Поклонницы.
Michael: Я живу с этим всю свою жизнь. Эти девушки... Они делают такое с группой, вы знаете, все, что вы могли бы себе представить. Поэтому я написал песню под названием "Dirty Diana". Но я не хотел ее исполнять на шоу в честь Ее Королевское Высочество. Она отвернула меня, и сказала: "Вы собираетесь исполнять "Dirty Diana"?" Я ответил: " Нет, я не буду ее исполнять из-за Вас". Она сказала: "Нет! Я хочу, чтобы вы это сделали ... сделайте это... исполните песню".
Barbara: Так Вы посмеялись вместе?
Michael: Да, конечно. И она сказала мне, что это было большой честью для нее повстречаться со мной. И я сказал: "Это большая честь познакомиться с Вами".
Barbara: Как Вы узнали о ее смерти?
Michael: Гм...Я проснулся (тихим и мыслящим голосом) и мой доктор дал мне новости. Я начал плакать. Боль... Я почувствовал внутреннюю боль, в моем животе, и в моей груди. (его голос начинает слегка ломаться). Потому я сказал, "Я не могу справиться с этим... это уж слишком". Это сообщение, и тот факт, что я знал ее лично.… Затем в довершение этого я сказал, "Будет еще один... очень скоро... Я чувствую, что это случиться... будет еще один.... это случится, и я молюсь, чтобы это был не я... не позвольте, чтоб это был я". А затем Матерь Тереза пришла...
Barbara: это духовное... то, что вы говорите?
Michael: Я не хочу сказать это, но я сделал это раньше.
Barbara: И Вы думали, что это, возможно, будете Вы?
Michael: Да. (смотрит вниз на его сложенные руки). Я живу так всю свою жизнь. Бульварная пресса ... такого рода пресса ... это не пресса ... таблоиды, папарацци, этот тип. Я участвую в гонке за мою жизнь типа этой, скрываясь, уходя. Вы не можете пойти туда, потому что они там... хорошо, пойдем этим путем и притворимся, что мы идем тем путем... а мы пройдем этим путем. Кто-то должен сказать: "Остановитесь! Стоп! Этот человек заслуживает на частную жизнь. Вы не можете лезть туда!". Я бегу и скрываюсь по всему миру. Ты не можешь... Я не могу погулять в парке... Я не могу пойти в магазин... нельзя... Я должен спрятаться в комнате. Ты чувствуешь, как будто ты в тюрьме.
Barbara: Что самое назойливое? Что является наихудшим?
Michael: Все назойливое... они заходят так далеко, что прячут всякие предметы в разных местах. Они ставят камеры под туалетом...Тычь, тычь, тычь, тычь...(Майкл издает звук камеры) когда ты идешь, "О боже!". Они уже сделали это.
Barbara: Вы когда приехали в этот отель, Вам удалось войти, или Вы чувствовали, что Вам придется войти, через кухню?
Michael: Я делаю это на протяжении многих лет. Во многих фойе, я никогда не видел парадную дверь. Никогда.
Barbara: Вы когда-либо пробовали обогнать папарацци?
Michael: Обогнать их?
Barbara: Да.
Michael: Они преследуют Вас. Они в погони за нами на своих скутерах, "Врууум, врумм".
Barbara: Подрезают Вас?
Michael: Да. И мне приходится сказать водителю... Я говорю, "Притормози!". Я выглядываю и говорю, "Вы собираетесь поубивать нас". Говорю, " Притормози". Я делал очень много раз, "Вы хотите убить нас". Потому, он выглядывает из автомобиля и кричит на этих людей.
Barbara: Вы знаете, есть один аргумент, что Вам полагается для рекламы продавать свои альбомы... на концертах, если Вы хотите.
Michael: Когда я одобряю, то да.
Barbara: Но Вы не сможете всегда контролировать прессу. Вы не можете одобрять все. Вы не можете постоянно притягивать их, а затем в определенный момент, закрыться от них.
Michael: Да, могу.
Barbara: Хорошо, как Вы это сделали? Где эта черта?
Michael: О том, что они делают. Это их время... и этого вы не должны делать. Вы не должны говорить, "Он - животное...". Вы не должны говорить, "Он - Обезьяна (Jacko)". Я - не "Обезьяна (Jacko)"... Я - Джексон.
Barbara: Как Вы чувствуете себя, когда они называют Вас ...
Michael: Да, «Сумасшедшая Обезьяна» (Wacko Jacko), откуда пришло это прозвище? От одного английского таблоида. У меня есть сердце и чувства. Не делайте этого. Это не хорошо. Я не "Сумасшедший" ("Wacko").
Barbara: Есть люди, которые скажут, что Вы добиваетесь внимания.
Michael: Нет, не добиваюсь.
Barbara: Ну, маски... таинственного поведения.
Michael: Это... нет, нет никакого таинственного поведения. Есть моменты, когда я даю концерт... Я бы хотел, чтобы много людей хотели прийти, смогли бы прийти и насладиться шоу. И есть моменты, когда ты хочешь, чтобы никто не лез в твою приватную жизнь... когда ты надеваешь свою пижаму и идешь спать, гасишь свет и лежишь – это твое личные пространство. Идешь по парку. Я не могу пойти в парк, так что я создаю мой собственный парк в Neverland... мое собственное водное пространство... мой кинотеатр... моя тема парка... Все это доставляет мне удовольствие.
Barbara: Я не хочу, чтобы это показалось оскорблением. Я просто хочу быть прямой с Вами. Но Вы, по меньшей мере, чудак. То, как Вы одеваетесь, то, как Вы выглядите - это притягивает внимание. Ваше появление, то как Вы росли было... больше, чем жизнь... более экстремально. Вы не думаете, что это отталкивает папарацци от Вас?
Michael: Нет (крутит головой). Нет, возможно мне нравится так жить... Мне нравится так одеваться. Я действительно не хочу, чтобы в ней были папарацци. Но если они есть, то пусть будут добрыми, пишут правду... хорошие вещи.
Barbara: Майкл, это роль журналиста... или роль прессы быть добрыми?
Michael: Быть добрыми?
Barbara: Потому что прессе также нужно заглядывать внутрь, быть жесткими. Она не всегда может быть хорошей.
Michael: (смеется) Что вы видели... что случилось с Леди Дианой... скажите мне. Должны быть какие-то границы. Звезда нуждается в пространстве. Иногда для того, чтобы расслабиться. У нее есть сердце... она - человек.
Barbara: Вы отменили концерт, когда услышали о гибели Дианы.
Michael: Да.
Barbara: И когда Вы, наконец, дали концерт, Вы посвятили его ей. Что Вы сказали?
Michael: Я сказал себе в сердце, "Я люблю Вас, Диана. Сияйте. И всегда сияйте, потому что Вы - настоящая Принцесса среди людей". А словами я этого не произнес, но я говорил об этом в течение трех минут, когда показывали большую фотографию на экранах... Sony, на огромных экранах... ее фотография там сияла... И я тогда спел "Smile" и "Gone Too Soon".
Barbara: Предоставьте нам нечто из лирики, если Вы можете.
Michael: "Shiny and sparkly, and splendedly bright, here one day, gone one night...Gone too soon."
Реклама
Barbara: Вы как-то сказали, "я вырос в аквариуме. Я не позволю, чтоб это случилось с моим сыном". Все же, когда Ваш сын родился, Вы продали его фотографии National Enquirer и другим европейским газетам, таблоидам. Почему Вы это сделали?
Michael: Почему?
Barbara: Почему?
Michael: Поскольку между ними была гонка. Были некоторые нелегальные фотографии. Незаконно, кто-то сфотографировал малыша... миллионы долларов... говорили, "Это - сын Майкла".
Barbara: А это был не он, насколько я помню.
Michael: Это был не он. Поэтому, я сфотографировал малыша. Я сказал, "Они вынуждают меня сделать его фотографии". Над нами кружились вертолеты... кружились над моим домом... кружились над больницей, гм. Даже работники больницы говорили, "Майкл, у нас здесь были разные знаменитости... но у нас никогда не было ничего подобного! Это невероятно". Потому, я сказал, "Вот, возьмите это". Я отдал деньги на благотворительность.
Barbara: То есть... то, что Вы сделали, должно было отвернуть их от Вас.
Michael: Да... но сейчас они хотят сделать это снова... но я не хочу… возможно, я не хочу показать ему миру. Я хочу, чтобы он имел пространство... где он сможет пойти в школу. Я не хочу, чтобы его называли был под названием "Wacko Jacko" (Сумасшедшая Обезьяна), это не хорошо. Они так называют отца. Это не хорошо... правильно?
Barbara: Вы сказали, что не хотите, чтобы Вашего ребенка называли "Сын Сумасшедшей обезьяны" (wacko jacko's son). Как Вы собираетесь предотвращать это?
Michael: Это мысль... это идея. Возможно, вы поможете мне с планом.
Barbara: Вы - его папа.
Michael: Потом идете вы. Они создали это. Они когда-либо думали, что у меня когда-то будет ребенок... что у меня есть сердце? Это делает больно моему сердцу. Почему пресса применяет это к нему?
Barbara: Вам нравится быть отцом?
Michael: Да, нравиться!!
Barbara: Вы увлечены им?
Michael: (смеется) Да!
Barbara: Вы хотите еще детей?
Michael: Да. (смущенно смеется)
Barbara: Вы были в центре внимания с тех пор, когда были еще малышом.
Michael: Да.
Barbara: Если Ваш сын проявит какой-либо талант - между прочим он проявил какой-нибудь талант к девяти месяцам?
Michael: Ну, я скажу Вам так... когда он плачет, чтобы остановить его, мне приходится делать одну вещь.
Barbara: Какую?
Michael: Мне приходится стать перед ним... и танцевать.
Barbara: Правда?
Michael: Да. И он перестает кричать. Его слезы превращаются в смех, и он становиться очень веселым (хлопает в ладоши). Он улыбается.
Barbara: И Вы показываете ему Вашу «Лунную походку»?
Michael: Да. Я делаю всякие движения (имитирует танец) (смеется).
Barbara: И он перестает плакать?
Michael: И он перестает плакать!
Barbara: Вам приходиться много танцевать.
Michael: (смеется) Мне приходиться много танцевать, да.
Barbara: Майкл, если этот маленький мальчик скажет, "Папа, я хочу выйти на сцену".
Michael: (смеется и бьет себя по ноге)
Barbara: После того, что Вам пришлось пройти?
Michael: Я сказал бы, "Притормози сейчас. Притормози. Если ты пойдешь этим путем, стерегись этого... стерегись этого... стерегись того...". (загибает пальцы)
Barbara: И Вы бы позволили?
Michael: И я бы позволил. Я сказал бы, "Смотри, ты получишь это, (указывает на одну из камер), и это (указывает на другую камеру), и это (указывает на третью камеру). Ты готов к этому?". "Да, я не могу ждать". Затем я сказал бы, "Иди... и сделай это лучше, чем я сделал".
Barbara: Узнай, что это такое...
Michael: Узнай, что это такое.
Barbara: Наше интервью закончилось. Мы никому не говорили, когда это случилось, в каком Парижском отеле. Но когда Джексон пробовал прокрасться через черный ход, была огромная толпа... уже ждала.

Hugh Downs: Барбара, мы теперь знаем, что Диана не имела адекватной охраны в свой последний день. Какая охрана у Майкла Джексона?

Barbara: Ну, мы видели как минимум четырех телохранителей... и он нуждался в них. И между прочим, я говорила с женой суперзвезды и она сказала мне, что когда она выходит, она имеет четырех телохранителей, как минимум... и автомобиль спереди, и автомобиль сзади.

Hugh: Это то, что им действительно нужно, не правда ли?

Barbara: К сожалению, да.

Hugh: Теперь скажи мне, что он сказал тебе, почему он носит только одну перчатку?

Barbara: Да.

Hugh: И почему же?

Barbara: Ну, как вы могли увидеть, он приколист. Он сказал, "Почему одна перчатка? Потому что это круче, чем две!"

Перевод: ИГ