Безумья и огня венец
Над ней горел.
И пламень муки,
И ясновидящие руки,
И глаз невидящих свинец,
Лицо готической сивиллы,
И строгость щек, и тяжесть век,
Шагов ее неровный бег -
Все было полно вещей силы.
Ее несвязные слова,
Ночным мерцающие светом,
Звучали зовом и ответом.
Таинственная синева
Ее отметила средь живших...
...И к ней бежал с надеждой я
От снов дремучих бытия,
Меня отвсюду обступивших.

Максимилиан ВОЛОШИН

Поскольку Брюсов обмолвтлся здесь о сибиллах, грех не продолжить тему, тем более, что как и на Ахматову, на Брюсова положил глаз Тухманов, а его положил на музыку в своей сборке "По волне моей памяти". Далее Малинин выбрал это в открытом звуке для себя. Но киммерийский маг...
Когда Волошин зовёт в свои потрясающие вещие откровения, ему веришь, с ним проходишь весь путь прозрений и загадки, у него узнаёшь и оборотную сторону страсти и красоту любви, пусть и неразделённой. Крым обогатил его сакральным знанием и он щедро делится им с теми, кто ищет не только красоты, но и ведения в его замысловатых философских изысках, положенных гениальным пером и кистью на листы бумаги и картон. Он сам в постоянном поиске и тебя заставляет трудиться над смыслами уже найденными и теми, что только ждут своего часа. И ты бродишь в пространстве и времени, отдаваясь этим поискам всей душой.
Такие они - "серебряные".