– Эллина Савельевна, – в голосе моём непривычные для неё просительные интонации, но я боюсь перебрать с кудесами: ей и так нынче досталось.
– Вероятно, сейчас Вам позвонит профессор Арсеньев, будет извиняться и вести себя, г-м, неловко. Так вы, пожалуйста, не мучайте его и сразу скажите,… – я подумал чуток, – нет, пусть он сам спросит…
– Что спросит, горюшко моё?
– Простите, про меня спросит. Так Вы скажите, пожалуйста, что я у Вас и готов с ним встретиться.
– А почему ты решил, что он будет искать тебя, да ещё с моей помощью?!
– Час назад от него ушёл…один человек и теперь я ему очень нужен. Провокация.
– Ах, провокация, так ты, сударь, ещё и провокатор?!
– Ничего дурного тут нет, с латыни это – понуждение к действию, понуждение, а не принуждение, как считают многие. К тому же другая, теперь уже наша, провокация обеспечила ему новейшую лабораторию.
– То, что ты его озадачил своей гармонией, весь мехмат знает, а вот лаборатория…Ты уверен?
– Вся суть задумки – заставить их проявить себя. Они и проявили.
– Да кто они, кого их?!
– Простите, потом. Или вот Даша расскажет. Сейчас он позвонит.
Эллина Савельевна хотела ещё что-то спросить, но в это время в прихожей тренькнул телефон…
***
Профессор Арсеньев пил чай. Из чудной чашки китайского фарфора. Чайник тоже соответствовал. Напротив сидел я и тоже пил чай из чудной чашки. Но главным был не чай.
Юрий Андреевич приехал к Эле на «Волге» через час после телефонного разговора со мной. Ладу и Сеню он захватил и развёз по домам, казачки умчались в станицу, причём Мила собиралась предупредить Оль Дми о том, что я ночую у профессора, но оказалось, что дома всё известно о моих планах. Они не удивились. Если я до секунд вычислил звонок профессора и суть последовавшего за ним диалога…
– Скажите, юноша, – профессор первый прервал затянувшуюся паузу, – ошибка возможна?
Они уже обсудили достоинства чая. Оказывается лагерь «Экспресс», где летом мама работала воспитателем, а я за это отдыхал на халяву, находился в километре от Волконки, только по другую сторону от Лазаревки. Места эти я знал прекрасно и чай собирать тоже умел, хотя предпочитал ему травяные сборы по древним рецептам. Вскользь коснулись лечебных свойств трав, обсудили качества разного меда и, наконец, перешли к тому, ради чего, собственно, и затевались эти ночные посиделки.
Юрий Андреевич ожидал откровений, но всё получилось весьма буднично. Общим у всех явлений, попавших в поле зрения его, и не только его научных изысканий, являлся подсознательный характер восприятия этих явлений, а главное – ноуменальная реакция на них разных групп условно испытуемых. Да, да, это был, если хотите, эксперимент, показавший, что четвёртое измерение суть ментальная ипостась астрального тела. Способная уловить гармонию сфер и «лишний» кадр, а главное – поменять логику. Что приводит к сути явления, а не подмене его толкованием. Это и есть ключ к массовому сознанию. Мечта вождей всех времён. Но вождь, сиречь фюрер, логику менять не может у себя в силу невежества. Невежество, не ведать – сие от ариев: коли б ведал, в вожди бы не лез. Раз лезет, то кто-то нашептал: есть имярек, к примеру Арсеньев, способный и сам логику сменить, и других принудить. У Феликса был Барченко, у Гитлера – Гесс. Оба эти властолюбца использовали знание, но чужое, использовали как дилетанты, да ещё честолюбивые. А вот у Арсеньева честолюбие отсутствует, зато к знанию он приблизился сам. Но для полного успеха нужна ему хорошая база – дадим ему базу. Так в одночасье появляется лаборатория со странной тематикой, город закрывают, а профессор…
– Мне продолжать? – Последовала томительная пауза. Я ждал. И тогда профессор, уже во второй раз за эти дни (помните полковника?) задал тот же вопрос:
– Скажите, юноша, ошибка возможна?