«Когда Россия смеется, небеса сотрясаются от ее смеха; когда она плачет, ее слезы бурей проносятся по странам» Н.Ф.Балиев

В этом году исполняется 100 лет со дня основания театра-кабаре "Летучая мышь" Н. Балиева. Открытие состоялось 29 февраля 1908 года пародией на спектакль "Синяя птица", премьера которого прошла в МХТ неделей раньше. Тогда впервые был исполнен гимн кабаре:
Кружась летучей мышью
Среди ночных огней,
Узор мы пестрый вышьем
На фоне тусклых дней.

Главное правило шуточного устава "Летучей мыши" гласило: "Не обижаться".

БАЛИЕВ, НИКИТА ФЕДОРОВИЧ (настоящие имя и фамилия Балян, Мкртич Асвадурович) (1877, по другим данным 1876 или 1886–1936), русский актер, режиссер, театральный деятель. Почетный гражданин Москвы.

Родился в 1877 в Москве (по другим данным в октябре 1876, обл. Войска Донского, или в 1886 в Нахичевани). Из купеческой семьи. Окончил Московскую Коммерческую (Практическую) академию. Во время первых зарубежных гастролей МХТ (1906) оказал материальную поддержку театру. В 1906 вступил в МХТ как пайщик, был секретарем Вл.И.Немировича-Данченко. С 1908 – актер Художественного театра, играл эпизодические роли: Кистер (Бранд Х.Ибсена), Розен (Борис Годунов А.Пушкина), Гость Человека (Жизнь Человека Л.Андреева), Бык, Хлеб (Синяя птица М.Метерлинка), Шарманщик (Анатэма Л.Андреева), Лейбович (Miserere С.Юшкевича), Кузен Теодор (У жизни в лапах К.Гамсуна), Прохожий (Вишневый сад А.Чехова). Помехой сценической карьере Балиева была его неартистическая внешность. В 1912 Балиев ушел из труппы, оставшись пайщиком театра.

Был одним из инициаторов и участником «капустников» Художественного театра, из которых возникло кабаре артистов МХТ «Летучая мышь»: вместе с меценатом МХТ Н.Тарасовым и некоторыми артистами театра Балиев снял для кабаре подвал в доме Перцова напротив Храма Христа Спасителя. Открытие состоялось 29 февраля 1908. Это был клуб для отдыха и общения людей искусства, в кабаре выступали В.Качалов, И.Москвин, О.Книппер-Чехова, В.Лужский и др. В 1909 «Летучая мышь» переехала в Милютинский переулок, 16. Здесь изредка давались платные представления. Балиев вел конферанс, пел куплеты, ставил театральные пародии на спектакли МХТ.

Постепенно «Летучая мышь» превращалась в открытый театр-кабаре, стали идти спектакли с продажей билетов. Балиев пригласил в труппу артистов московских и петербургских театров Т.Дейкарханову, Е.Хованскую, Е.Маршеву, Вл.Подгорного, Я.Волкова и др. Тексты писали Л.Мунштейн, Б.Садовской, Т.Щепкина-Куперник, танцы ставил К.Голейзовский, музыку сочиняли А.Архангельский, В.Гартевельд. В 1912 театр совершил свою первую гастрольную поездку – Киев, Днепропетровск, Ростов. Стали ежегодными гастроли в Петербург. В 1914 театр разместился в Доме Нирнзее в Большом Гнездниковском переулке.

В своих постановках Балиев использовал бытовые танцы, анекдоты, каламбуры, шарады, загадки, экспромты, песенки, романсы и т.д. Режиссерские принципы Балиева обрели свою завершенность в сценических миниатюрах. Он ставил спектакли по классическим произведениям: Казначейша М.Лермонтова, Граф Нулин и Пиковая дама А.Пушкина, Шинель и Нос Н.Гоголя, рассказы А.Чехова, стихотворениям И.Тургенева.

После октября 1917 театр не смог приспособиться к новым условиям. Вскоре после очередного юбилея «Летучей мыши», торжественно отмеченного 12 марта 1920, Балиев отправился на гастроли по Кавказу, а оттуда с небольшой группой артистов выехал за границу. «Летучая мышь» возродилась в Париже. Впервые спектакли прошли в парижском театре «Феллина». Затем последовали гастроли в Испании, Англии. С февраля 1922 балиевская «Летучая мышь» гастролировала в Нью-Йорке, после чего последовали выступления на западном побережье США – Голливуд, Лос-Анджелес. Поначалу игрались старые программы. Постепенно обновляя состав труппы и репертуар, играя на английском и французском языках, театр гастролировал по европейским странам, США, Латинской и Южной Америке. Великая депрессия 1929 разорила Балиева. В 1931 «Летучая мышь» перебралась в Европу и вскоре прекратила свое существование.

Балиев активно участвовал в культурной жизни русского зарубежья. В Париже пытался создать «Театр русской сказки». В 1934 вернулся в США, где выступал как конферансье в больших ревю. Предпринял попытку сниматься в Голливуде, работал в маленьком кабаре в подвале нью-йоркского отеля «Сен-Мориц».

Умер Балиев в Нью-Йорке 3 сентября 1936.

ЛИТЕРАТУРА
Эфрос Н. Театр «Летучая мышь» Н.Ф.Балиева. М., 1918
Ракитин Ю. Никита Федорович Балиев. Памяти друга. – Иллюстрированная Россия, 1937, № 45–57
Кузнецов Е. Из прошлого русской эстрады. М., 1958
Тихвинская Л. «Летучая мышь». – Театр, 1982, № 3
Бессонов В., Янгиров Р. Большой Гнездниковский переулок. М., 1990
Венок Балиеву. – Московский наблюдатель, 1992, № 9
Тихвинская Л. Кабаре и театры миниатюр в России. М., 1995

"БАЛИЕВ, НИКОЛАЙ ФЕДОРОВИЧ" "КРУГОСВЕТ" ® . Энциклопедия 2008


На основе интервью с директором театра-кабаре "Летучая Мышь" Любовью Александровной Шапиро-вдовой Гурвич, опубликованном 14.12.2000 в газете "Российские Вести".

Это слово – капустник…

Никита Федорович Балиев был артист МХАТа – история его жизни очень интересна – однажды он вместе со своим другом, меценатом Николаем Тарасовым, известным нефтепромышленником, приехал из Ростова. Балиев мечтал попасть во МХАТ. Внешность у него была своеобразная - он был маленький, толстенький, смешной, с ростовско-армянским говором. Естественно ни о каком попадании в самый интеллектуальный на тот момент театр как МХАТ, речи быть не могло. Но однажды случилась беда во МХАТе – они прогорели, съездив на гастроли, и Николай Тарасов сказал: "я дам денег в театр, если вы возьмёте Балиева". Балиева взяли… Сыграл он, к сожалению, только одну роль – Хлеба в "Синей птице" – больше ему не давали никаких ролей из-за его говора и специфической внешности, но раз в году он становился королём МХАТа – во время Великого Поста. На Великий Пост, как известно, мясо есть нельзя, работать тоже не полагается, но веселиться-то хочется всегда.

Артисты театра МХТ веселились от души.

Начиная с 1902 года Балиев делал так называемые "новкапы", то есть новогодние капустники, ещё и капустники на Пасху. Само слово "капустник" произошло не из МХАТа, его ввёл ещё Щепкин, на показах Малого театра. Но тем ни менее оно закрепилось за МХТ.

Пасхальные праздники были действительно уникальны, их описание, которое существует в Бахрушинском музее, просто потрясающее. Во время их проведения раздавались такие распоряжения – Камергерский окружить конной полицией, так как толпа валила внутрь, мечтая попасть в театр на эти праздники.

Как рубили капусту

- Шутки, которые существовали тогда, сейчас просто кажутся несмешными или, я бы сказала, пошловатыми. У Балиева была любимая шутка, например такая: «Собинова покарали, чтоб не ползал по Корали». Собинов был известный певец, Кораль была знаменитая балерина. Ситуация заключалась в том, что балерина была любовницей Великого Князя, да и Собинову она тоже была не противна. Но когда он пел в Большом театре, ему указали его место. И появилась такая вот незатейливая шутка, которая пользовалась безумным успехом в Москве и дошла даже до сих пор.

Захлопав крыльями…

Постепенно стало понятно, что капустники, которые делаются во МХАТе, превращаются в самостоятельное действо, а не просто остаются актёрскими посиделками. И Балиев создал в Замоскворечье Клуб – закрытый актёрский Клуб "Летучая Мышь" – в противовес Чайке. С 1908 по 1912 год они находились в Замоскворечье, а когда был отстроен дом Неерензее, переехали туда.

Судьба Тарасова

Друг Балиева - Николай Тарасов тоже имел странную, типично декадансную судьбу. Он был очень красивым человеком, но почему-то считал, что женщинам он нравится из-за денег. Хотя, глядя на него, это было сложно себе представить. У него была любовница – женщина света, у которой, в свою очередь, был ещё один любовник – то ли корнет, то ли юнкер, который однажды проигрался. Она пришла к Тарасову с просьбой заплатить за него карточный долг. Тарасов ответил, что просьба сама по себе абсурдна и что это нереально. "Но ты понимаешь, что он застрелится?", - спросила она. "Пусть стреляется", был ответ. "Тогда застрелюсь я", сказала она. "Хорошо, тогда застрелюсь я…", ответил Тарасов. И они все застрелились в один день.

Балиев, которому сообщили о смерти Тарасова во время спектакля, нёсся из Гнездниковского переулка к Большой Дмитровке. Есть описание, как он летел туда, но, к сожалению, опоздал. Тарасов умер в возрасте 28-ми лет, его похоронили на Армянском кладбище. Существовал совершенно потрясающий памятник, такая странная скульптура Андреева: беспомощная фигура, беспомощное молодое лицо, очень трагичное, очень красивое. Во время войны тогдашний руководитель МХАТа снял её специально, чтобы она не была переплавлена на танки и вот некоторое время назад в "Летучую Мышь" позвонили из МХАТа и пригласили на открытие памятника. Как и много лет назад на могиле стояло два венка – один от МХАТа и один от Летучей Мыши. Переоткрывали памятник тем же составом.

Общага с Мышами

Балиев, в отличие от очень красивого и богатого Тарасова, был очень реалистичный человек. Он считал, что жизнь на то и дана человеку, чтобы её прожить. Наверное, поэтому все актрисы "Летучей Мыши" были либо его жёнами, любо любовницами. Он был привередлив к русским женщинам, но вот армянских и еврейских любил... Жили они всей труппой в том же доме Неерензее, в котором были квартиры гостиничного типа, без кухонь, с кнопками, с помощью которых вызывалась наверх еда, в этом же доме находилась мастерская …. и кинотеатр на крыше.

Отношения ЛМ и МХТ

Успех у Балиева был огромный – надо сказать, что Летучая Мышь, в отличие от МХАТа, никогда не прогорала, более того, Балиев уже после своего отъезда за границу спас МХТ от очередного экономического кризиса – он спас их от прогоревших гастролей. Станиславский считал, что на гастроли должна ехать вся труппа, и массовка тоже, так как каждый человек в труппе важен, и даже актёр, озвучивающий кузнечика, должен знать биографию своего персонажа до седьмого колена..., так что ехали они в составе не менее 100 человек. Понятно, что при любых условиях это безумие, но, тем ни менее, Станиславский шёл на это. Не прогорая творчески, они прогорали экономически.

Судьба Балиева

Судьба Балиева оказалась трагикомичной. В одно прекрасное утро, поняв, что здесь, в России, его ничего не ждёт, он уехал… Сначала к себе в Ростов, попрощаться со своей сестрой, которой он оставил на память свой котелок с деньгами – то ли корниловскими, то ли деникинскими...

И в одно прекрасное утро труппа проснулась и обнаружила, что другая половина труппы, в основном её женская часть, во главе с Балиевым отплыли в Константинополь. Они уехали в Париж, где они уже назывались "La shouve sourrie" – "Летучая Мышь", и надо сказать, что они довольно успешно работали в Париже и с большим успехом гастролировали на Бродвее. Конец истории жизни Балиева рассказала одна пожилая актриса – Фаина Георгиевна Зелинская-Кальканья, одна из актрис "Летучей Мыши", певшая знаменитую в то время "Катеньку". Вот что она рассказала: "Вы знаете, Балиев был игрок и играл на бирже. И проигрался. И от расстройства умер в возрасте 60-ти с чем-то лет. В этот год театр прекратил своё существование. Актёры…кто-то вернулся домой, кто-то остался там. Но "Летучая Мышь" перестала существовать.

Существует совершенно потрясающий американский буклет, где свои (восторженные) отзывы о театре оставили и Мелани Гриффит, и Чарли Чаплин. Конечно, репертуар театра оставался российским, русским.


Влияние г-на Балиева на жанр кабаре

Балиев поднял этот жанр до уникальной, невиданной высоты. Он занимался созданием не только таких уникальных дивертисментов и весёлых пародий, в которых принимали участие и Станиславский, и Немирович-Данченко, где Вахтангов ставил своих знаменитых "Оловянных солдатиков".

Балиев ставил и "Пиковую Даму", и "Нос" Гоголя, сейчас это было бы очень интересно посмотреть в этом маленьком помещении – ведь это было особое зрелище, шкатулка, свой особый мир. Балиев пришёл к тому, что кабаре – это особый взгляд на мир свободного, ироничного, умного человека. Собственно, таким был театр Балиева в своё время и таким старался сделать его Гриша. История, как известно, дважды не повторяется или повторяется в виде фарса, эта же история повторилась отчасти в виде трагедии.


Афиша гастролей в Париже. 1926 г. Художник - М.Добужинский


Эскиз декораций к номеру "Свидание" Художник - С.Судейкин
Эскиз задника к номеру "Рождество" Художник С.Судейкин

Ноев ковчег на изломе времен.
Дата публикации: 30.11.2004
Источник: Журнал "Антик.Инфо"
Юрий Гоголицын
Вздумали наши театральные эстеты создать в Петербурге то, чем славился Париж, а для многих русских людей служило главной приманкой Парижа. Я имею в виду парижское кабаре, так высказался Александр Бенуа по поводу нового явления в России. Но русское кабаре - нечто особенное, неповторимое.
А начиналось все с артистических салонов, к которым принадлежали легендарные «Бродячая собака» и «Привал комедиантов» в Петербурге, московская «Летучая мышь». Нет, это были не обычные места сборищ выпить-отдохнуть, не «клубы по интересам», да и не а-ля нынешние «тусовки». Салоны значительней, объемней, они - феномен в отечественной культуре... Те, кто никогда не танцевал на публике, отплясывали здесь канкан, кто не пел и не имел голоса, выступали с сольными номерами, сугубо «драматические» личности меняли амплуа, «комедианты» смело пробовали себя в трагедиях...
Отцом-основателем клуба-кабаре «Летучая мышь» стал актер Художественного театра Никита Балиев. Клуб шумно заявил о себе в 1908 году. И день-то для открытия какой был выбран! 29 февраля связано с памятью преподобного Касьяна - святого нелюбимого, даже «вредного». В народе Касьян ассоциировался с Вием, а имя святого считалось «нечистым», позорным. Символ беды, эпатаж? Не без этого. Живым воплощением-талисманом салона стал молодой художник-оформитель Сарьян, рожденный в Касьянов день.
Поначалу вход в кабаре был свободным, но неожиданно громкий успех, а затем и война сделали посещение кабаре платным. Участники артистических «насмешек» перешли от «любительщины» к профессиональной деятельности. Театры-кабаре становятся коммерческими предприятиями - вечера с мини-спектаклями превратились в сценки-бурлески, уровень которых определялся уровнем приглашенных актеров, музыкантов и художников-оформителей. Явление развивалось бурно, но грянула революция, и ветры перемен занесли Балиева в Париж.
Здесь ему удалось сделать то, к чему прилагали усилия многие осевшие в столице Франции актеры и режиссеры - организовать русский театр-кабаре со старым названием «Летучая мышь». Балиев подписал контракт с парижскими театром «Фемина» на Елисейских полях. Организационный период пал на октябрь-ноябрь, декабрь ознаменован первой программой.
Выступление стало поистине историческим. Поразились все - и русские эмигранты, и избалованные французы. Никита Балиев - московский балагур-конферансье - вышел на сцену и на беглом, но нарочито ломаном французском языке, с колкостями и намеками, начал объявлять номера, следовавшие один за другим с поразительным разнообразием и в контрасте. Париж никогда еще не видел ничего подобного!
В «Летучей мыши» на шутке строилось только предисловие к спектаклю. Несмотря на то, что каждая сценка длилась недолго, все ее элементы - танцы, репризы, музыка, пантомима, превосходное оформление - были тонко продуманы и составляли единое целое. Не станем упражняться в эпитетах, дадим слово очевидице. Изящная и тонкая, точная в словах и колкая на оценки поэтесса и фельетонистка Надежда Тэффи: «Дайте Балиеву страничку из телефонной книги - он закажет к ней музыку, подберет декорации, танцы, подберет актеров, - и вы увидите, что за штука получится».
Любопытно, что популярность «Летучей мыши» зависела не только от авторов, но и от... русских художников, свойственного им задора, насмешки, балаганности, даже издевки - тонких и интеллигентных. Балиев хорошо это понимал и, в отличие от Дягилева, не искал себе оформителей среди французов.
Основным помощником Балиева стал Сергей Судейкин, который с «первого захода» завоевал Париж. На фоне его декораций размещались замершие в виде кукол или скульптур артисты, начинающие оживать только с первыми аккордами музыки. Выполнив нехитрые движения, они вновь застывали в своих изначальных позах одновременно с завершением аккомпанемента. Именно так действовали маркиз и маркиза Судейкина из миниатюры «Часы». То же происходило в других сценках - «Китайский фарфор», «Лаки», «Русские игрушки». Или восхитительные «Высказывания великих людей», где оживали Генрих IV, Ричард III, Людовик XIV, многие другие. Везде гротеск, ерничанье, гаерская легкость, китч.
Судейкин с большим тактом, но не без юмора знакомил французов с «посконным» бытом России, который был дорог русской публике. Художник-эмигрант Лукомский значительную часть успеха театра-кабаре отнес на счет художественного оформления: «Картины русской ушедшей жизни... полной ярких красок, вкуса жизни, вызывающей у нас теперь здесь, на чужбине, воспоминания приятные, щемящие душу, как сладкий сон, волшебные».
Вторую программу «Летучей мыши» публика уже ждала. Изумительный «коктейль» из новых номеров пьянил и возбуждал, манил и влюблял в себя. Тут была инсценировка романса «Черные гусары» с актером Михаилом Вавичем, незабываемый «Бахчисарайский фонтан», по-восточному пряный и сказочный... Театральные хроникеры - Нотьер, Люнье По, Антуан, Бриссон, Жан Бастиа - наперебой соревновались в словотворчестве и хвалебных отзывах.
Судейкин не был монополистом в новом предприятии. Места хватало всем. Так, карикатурист и забавник Николай Ремизов использовал манеру русского народного лубка, чтобы шаржировать оформление миниатюры «Песнь о вещем Олеге». Особенный интерес публики привлекло его оформление «Парада солдатиков». Актеры в этом номере имитировали «кукольные» движения неодушевленной игрушки. Живые актеры, одетые в униформы, на сцене разыгрывали маршировку строя игрушечных солдатиков. Широкие холщевые штанины скрадывали движения. Чистая механика и железная воля кукловода-Балиева? Отнюдь. Без таланта актеров ничего бы не вышло - только они могли передать и марионеточную скованность, и пародийность. Замысел хорош в воплощении. И снова оглушительный успех!
На одном из апрельских концертов в зале вместе оказались Анна Павлова и Сергей Дягилев, Игорь Стравинский и Лев Бакст, Константин Бальмонт и Алексей Толстой... Это ли не оценка уровня представлений! Новая программа театра-кабаре была очень насыщенной. Балиев сделал новые декорации и костюмы к миниатюре «Лошадиная смерть», новелле «Менуэт» по Мопассану, для «Трио» на музыку Моцарта, а номер «Пасха», сопровождавшийся музыкой Римского-Корсакова, напрямую связал с широтой и многоцветьем православного праздника.
На протяжении ряда последующих лет труппа «Летучей мыши» гастролировала по Европе и США, вызывая бурное восхищение публики в Англии и Шотландии, Монако и, конечно, во французских театрах. Успех был так огромен, что появились даже «подделки» под «Летучую мышь». Маэстро Балиев в постоянном творческом поиске, прилагает много усилий, чтобы расширить возможности кабаре. Появляется непревзойденный Николай Бенуа, который к номеру «Любовь солдата» изготавливает декорации с невской набережной, зданиями Сената и Адмиралтейства, стилизованным абрисом Петропавловской крепости. В «обойме» мастеров Василий Шухаев. Он оформляет сценки «Пастораль», «Возвращение из Вифлеема», «Пикник на марше». 1926 год. Балиев получает мощное подкрепление в лице приехавших из Берлина в Париж Мстислава Добужинского и его сына Ростислава.
Репертуар «Летучей мыши» обновляется почти полностью. Пантомиму на сказку Андерсена «Свинопас» оформлял Добужинский-старший. Инсценировка по карикатуре Вильгельма Буша досталась младшему, который превзошел коллег, сделав части декораций на сцене подвижными и сменяющимися на глазах у зрителей. В числе неожиданных новинок оказались «Казаки Платова в Париже в 1815 году», «Русская свадьба». Не менее уникальна «Травиата» Верди, поставленная специально для... «нелюбителей» классических опер.
Эмигрантская Россия помнила и любила Балиева не только по Москве, Петербургу, Киеву, но и по Парижу, Лондону, Загребу, Нью-Йорку. Его театр был наследником и хранителем опыта театра серебряного века, драгоценной частицей невозвратно ушедшей России.
Блестящий знаток русского театра князь Сергей Волконский, по существу, подвел итог деятельности театра в эмиграции: «Да, Летучая мышь зародилась в 1908 году, но главная ее жизнь и ее слава выросли после революции, в изгнании, во время скитаний, во время странствий по заграницам, как у нас когда-то говорили нянюшки. И это придает какую то особенную жгучесть. Она, эта жгучесть, свободна от каких-либо чувственных сожалений и оплакиваний; очевидно, свободна, раз ее чувствуют и иностранцы... Вот почему близок нам тот дух, что веет в этом театре. Вот почему и сама преувеличенность образов... она из корня русского пышным цветом расцвела».