verbava (vonnegut) все записи автора from "The Sirens of Titan" (1959)

The planet Mercury sings like a crystal goblet. It sings all the time.
One side of Mercury faces the Sun. That side has always faced the Sun. That side is a sea of white-hot dust.
The other side faces the nothingness of space eternal. That side has always faced the nothingness of space eternal. That side is a forest of giant blue-white crystals, aching cold.
It is the tension between the hot hemisphere of day-without-end and the cold hemisphere of night-without-end that makes Mercury sing.
Mercury has no atmosphere, so the song it sings is for the sense of touch.
The song is a slow one. Mercury will hold a single note in the song for as long as an Earthling millennium. There are those who think that the song was quick, wild, and brilliant once - excruciatingly various. Possibly so.
There are creatures in the deep caves of Mercury.
The song their planet sings is important to them, for the creatures are nourished by vibrations. They feed on mechanical energy.
The creatures cling to the singing walls of their caves.
In that way, they eat the song of Mercury.
The caves of Mercury are cozily warm in their depths.
The walls of the caves in their depths are phosphorescent. They give off a jonquil-yellow light.
The creatures in the caves are translucent. When they cling to the walls, light from the phosphorescent walls comes right through them. The yellow light from the walls, however, is turned, when passed through the bodies of the creatures, to a vivid aquamarine.
The creatures in the caves look very much like small and spineless kites. They are diamond-shaped, a foot high and eight inches wide when fully mature.
more...

из "Сирен Титана", перевод на русский М. Ковалевой

Планета Меркурий певуче звенит, как хрустальный бокал. Она звенит всегда.
Одна сторона Меркурия повернута к Солнцу. Эта сторона всегда была обращена к Солнцу. Эта сторона – океан раскаленной добела пыли.
Другая сторона Меркурия обращена в бесконечную пустоту вечного пространства. Та сторона всегда была обращена в бесконечную пустоту вечного пространства. Та сторона одета порослью гигантских голубовато-белых, обжигающе-ледяных кристаллов.
Напряжение, создаваемое разницей температур между раскаленным полушарием, где царит венный день, и ледяным полушарием, где царит вечная ночь, и рождает эту музыку – песнь Меркурия.
Меркурий лишен атмосферы, так что его песнь воспринимается не слухом, а осязанием.
Это протяжная песнь. Меркурий тянет одну ноту долго, тысячу лет по земному счету. Некоторые считают, что эта песнь когда-то звучала в диком, зажигательном ритме, так что дух захватывало от бесконечных вариаций.
В глубине меркурианских пещер обитают живые существа.
Песнь, которую поет их родная планета, нужна им, как жизнь, – эти существа питаются вибрациями. Они питаются механической энергией.
Существа льнут к поющим стенам своих пещер.
Так они поглощают звуки Меркурия.
В глубине меркурианских пещер уютно и тепло.
Стены пещер на большой глубине фосфоресцируют. Они светятся лимонно-желтым светом.
Существа, обитающие в пещерах, прозрачны. Когда они прилипают к стенам, светящиеся стены просвечивают сквозь них. Но, проходя через их тела, желтый свет превращается в яркий аквамарин.
ПРИРОДА ПОЛНА ЧУДЕС!
Эти пещерные существа очень напоминают маленьких, мягких, лишенных каркаса воздушных змеев. Они ромбовидной формы и во взрослом состоянии достигают фута в длину и восьми дюймов в ширину.
дальше...

'cause thus spoke vonnegut

verbava (vonnegut) все записи автора Sirens Of Titan (2007) - альбом одноименной американской группы из Миннеаполиса.



Жанр: Doom / Stoner / Experimental Metal

Треклист:
1.Sirensong PPI
2.Dancing Methuselah
3.Lothario
4.Dogsbody Blues
5.43
6.Thetan Audit
7.Canvas
8.Hang Me Twice
9.Breathe
10.Saltonaut
11.Washed Away

verbava (vonnegut) все записи автора

more...

verbava (vonnegut) все записи автора from "Cat's Cradle" (1963)

God made mud.
God got lonesome.
So God said to some of the mud, "Sit up!"
"See all I've made," said God, "the hills, the sea, the sky, the stars."
And I was some of the mud that got to sit up and look around.
Lucky me, lucky mud.
I, mud, sat up and saw what a nice job God had done.
Nice going, God.
Nobody but you could have done it, God! I certainly couldn't have.
I feel very unimportant compared to You.
The only way I can feel the least bit important is to think of all the mud that didn't even get to sit up and look around.
I got so much, and most mud got so little.
Thank you for the honor!
Now mud lies down again and goes to sleep.
What memories for mud to have!
What interesting other kinds of sitting-up mud I met!
I loved everything I saw!
Good night.
I will go to heaven now.
I can hardly wait...
To find out for certain what my wampeter was...
And who was in my karass...
And all the good things our karass did for you.
Amen.

из "Колыбели для кошки", перевод Р. Райт-Ковалевой

– Бог создал глину.
– Богу стало скучно.
– И бог сказал комку глины: «Сядь!»
– Взгляни, что я сотворил, – сказал бог, – взгляни на моря, на небеса, на звезды.
– И я был тем комком, кому повелели сесть и взглянуть вокруг.
– Счастливец я, счастливый комок.
– Я, ком глины, встал и увидел, как чудно поработал бог!
– Чудная работа, бог!
– Никто, кроме тебя, не мог бы это сделать! А уж я и подавно!
– По сравнению с тобой я чувствую себя ничтожеством.
– И, только взглянув на остальные комки глины, которым не дано было встать и оглянуться вокруг, я хоть немного выхожу из ничтожества.
– Мне дано так много, а остальной глине так мало.
– Благодарю тебя за честь!
– Теперь ком глины снова ложится и засыпает.
– Сколько воспоминаний у этого комка!
– Как интересно было встречать другие комки, восставшие из глины!
– Я любил все, что я видел.
– Доброй ночи!
– Теперь я попаду на небо!
– Жду не дождусь…
– …узнать точно, какой у меня вампитер…
– …и кто был в моем карассе…
– …и сколько добра мой карасс сделал ради тебя.
– Аминь.

verbava (vonnegut) все записи автора Похоже, норвежская Madrugada (или, возможно, только их вокалист Sivert Høyem, написавший эту песню) -
большие поклонники Воннегута.

Madrugada - Ice-9

verbava (vonnegut) все записи автора Kurt Vonnegut's Studio

verbava (vonnegut) все записи автора

by fbsfbigbggds

verbava (vonnegut) все записи автора The Use of Fragmentation in Slaughterhouse-Five
Jason Dawley

In the novel Slaughterhouse-Five, Kurt Vonnegut uses fragmentation of time, structure and character in order to unify his non-linear narrative. Vonnegut's main character, Billy Pilgrim, travels back and forth in his own life span "paying random visits to all events in between" (SF 23). The result is Billy's life is presented as a series of episodes without any chronological obligations. This mirrors the structure of the novel which has a beginning, middle and end but not in their traditional places.

The first piece of information that is given about Billy is that he has "come unstuck in time" (SF23). With this sentence Vonnegut has turned time from the intangible to the tangible and thus he is now able to use it to fit his own purposes. By using the word "unstuck", Vonnegut implies that Billy has now become free. Consequently, Vonnegut's narrative, as well as Billy, has achieved a freedom of sorts. Vonnegut will not be tied down by the conventions of time; now he will be able to place Billy in any time frame he chooses. Vonnegut moves Billy rapidly,having him experience a mere fragment of his life before whisking him off again. This creates a collage effect in the novel, which is made up of bits and pieces of Billy's life. By fragmenting Billy's life like this, Vonnegut is able to bring the events that comprise his life closer together. One minute Billy is marching through a forest and the next he is waiting at a public pool for his father to teach him how to swim. This co nstant fragmentation of Billy's life serves, ironically, to unify Billy's character for the reader. By going back and forth in Billy's life the reader is able to see a whole picture of what Billy is actually like instead of just one fragment of his personality.

Vonnegut also uses time fragmentation in order keep the Dresden bombing fresh in the reader's mind. When Billy goes back to Dresden the reader goes with him. The reader is able to get a first hand account of the massacre, but, at the same time, to gain a distance from it. Vonnegut gives the reader both worlds. The reader is able to live through the horrors of war and then, in almost the same instant, reflect on them. The fragmentation of Billy's life in the war and after enables the unification of the emotional and intellectual response of the reader.

more...

verbava (vonnegut) все записи автора Kurt Vonnegut and his son, Mark Vonnegut

verbava (vonnegut) все записи автора «Боже! Везувий проснулся!»

Кристофер Кемп, интервью с Куртом Воннегутом для он-лайн журнала «Салон» (“SALON”), 12 декабря 2001

Спасибо vonnegut.ru

79-летний автор романа «Бойня номер пять» делится своими мыслями по поводу событий 11 сентября, а также размышляет о смерти, небесах и смысле жизни.

Приблизительно в 5 километрах от квартиры Курта Воннегута бригады строительных рабочих продолжают свой круглосуточный труд. Они исследуют тонны дымящихся бетонных конструкций в поисках останков тех, кто погиб во время теракта 11 сентября.

Воннегут говорит, что теракт напомнил ему извержение Везувия.

В феврале 1945г., на исходе Второй Мировой Войны, Воннегут пережил ещё одно событие сродни извержению Везувия: воздушную атаку Дрездена (Восточная Германия). На город обрушилось более 600 тысяч зажигательных бомб. В результате Дрезден стал напоминать лунную поверхность. Вернувшись домой в Индианаполис по окончании войны, Воннегут начал писать рассказы для таких журналов, как Кольерс и субботнее приложение Ивнинг Пост. А спустя 7 лет вышел в свет его первый роман Пианист (так же известный под названием Утопия-14)

В конечном счете, он пришёл к военной теме и стал облекать в художественную форму свои воспоминания о пребывании в Дрездене в качестве военнопленного, которого заставляли выкапывать трупы из-под развалин. Так появился роман «Бойня номер пять». У этого произведения, запрещённого в нескольких штатах и даже наречённого «орудием дьявола» в Северной Дакоте, есть остроумный подзаголовок «Крестовый поход детей (пляска со смертью по долгу службы). Автор – Курт Воннегут, американец немецкого происхождения (четвёртое поколение), который сейчас живёт в прекрасных условиях на мысе Код (и слишком много курит). Очень давно он был американским пехотинцем (нестроевой службы) и, попав в плен, стал свидетелем бомбардировки немецкого города Дрездена («Флоренции на Эльбе») и может об этом рассказать, потому что выжил. Этот роман написан в слегка телеграфически-шизофреническом стиле, как пишут на планете Тральфамадор, откуда появляются летающие блюдца. Мир».

Броско, не так ли? Принимая во внимание смысл данного подзаголовка, можно легко предположить, что 79-летнему писателю есть, что сказать по поводу трагических событий 11 сентября, которые реинкарнировали Дрезденскую трагедию конца войны в центре острова Манхеттен. Возможно также, что Воннегут выскажет своё мнение о войне в Афганистане, жизни и смерти, а также о том, что нас ждёт в будущем.

дальше...

verbava (vonnegut) все записи автора from "Breakfast of Champions" (1988)

"Gilgongo" was about a planet which was unpleasant because there was too much creation going on.

The story began with a big party in honor of a man who had wiped out an entire species of darling little panda bears. He had devoted his life to this. Special plates were made for the party, and the guests got to take them home as souvenirs. There was a picture of a little bear on each one, and the date of the party. Underneath the picture was the word:

GILGONGO!

In the language in the planet, that meant "Extinct!"

People were glad that the bears were gilgongo, because there were too many species on the planet already, and new ones were coming into being almost every hour. There was no way anybody could prepare for the bewildering diversity of creatures and plants he was likely to encounter.

The people were doing their best to cut down on the number of species, so that life could be more predictable. But Nature was too creative for them. All life on the planet was suffocated at last by a living blanket one hundred feet thick. The blanket was composed of passenger pigeons and eagles and Bermuda Erns and whooping cranes.

из "Завтрака для чемпионов" (перевод Р. Райт-Ковалевой)

В «Гильгонго» описывалась некая планета, очень несимпатичная, потому что там шло непрестанное размножение.

Рассказ начинался с большого банкета в честь человека, который совершенно истребил породу прелестных маленьких медвежат — панда. Он посвятил этому всю свою жизнь. Для банкета был заказан специальный сервиз, и гостям разрешалось уносить тарелки с собой на память. На каждой тарелке красовалось изображение медвежонка-панда и дата банкета. Под картинкой стояло слово:

ГИЛЬГОНГО!!!

На языке планеты это слово означало: «Истреблен!»

Люди радовались, что медвежата уже «гильгонго», потому что на этой планете и так было слишком много разных видов и почти каждый час появлялись все новые и новые разновидности. Совершенно невозможно было привыкнуть к невероятному разнообразию животных и растений, кишмя кишевших вокруг.

Люди всеми способами старались сократить количество новых существ, чтобы жизнь стала более уравновешенной. Но сладить с творчеством природы им было не под силу. В конце концов планета задохнулась под живым пластом в сто футов толщиной. Пласт этот состоял из скалистых голубей, и орлов, и буревестников с Бермудских островов, и серых журавлей*.

*Перечислены те птицы, которые сейчас находятся под охраной. (Прим перев.)

'cause thus spoke vonnegut

verbava (vonnegut) все записи автора

by Tikwid

verbava (vonnegut) все записи автора Foreword to "In the realms of the unreal: insane writings"
by Kurt Vonnegut
(pages ix--xi)

There was a time when clerical workers, if they were of a mind to, were allowed to put up funny or even impudent signs on walls near their desks, and such signs could be bought in what were then called "five and ten cent stores." One of these, I remember, was:

YOU DON'T HAVE TO BE CRAZY TO WORK HERE, BUT IT HELPS.

I may have seen that pre-fab joke for the first time at the Vonnegut Hardware Company in Indianapolis, where I used to work in the summertime in order to pay for clothes, dates, and petroleum. The store was owned by another branch of the family.

Then as now it was widely held that a person doing remarkably fresh work in the arts actually had to be crazy. What mentally healthy person could have thoughts that unusual? For a brief time, when my father was a boy, it was believed that there was a connection between tuberculosis and genius, since so many famous artists had TB. The early stages of syphilis were also rumored to be helpful. And E. B. White, the late writer and great editor of The New Yorker, said to me one time that he didn't know of any male author of quality who wasn't also a heavy drinker. And now, as though we needed any further proofs that creative persons are beneficiaries of disease, we have this volume of first-rate writings by the formerly or presently or since dead mentally ill, none of them, however, famous.

To me, though, and I have been in the writing business for a long time now, In the Realms of the Unreal proves only two things: first, that more good writing is being done than we can afford to publish and find time to read, and second, that creative people have thoughts unlike those of the general population because they have been culled or feel that they have been culled from that general population. The sequestering of some of us in mental hospitals is simply one of countless culling processes which are always going on. Tuberculosis or syphilis or a felony conviction or membership in a despised race or faction or a bad appearance or a rotten personality can get you culled as surely as a fancy nervous breakdown.

more...

verbava (vonnegut) все записи автора

by the-amazing-todd

verbava (vonnegut) все записи автора Quotes from Wampeters, Foma & Granfalloons
by
Kurt Vonnegut, Jr.

via hjkeen.net

Address to the National Institute of Arts and Letters, 1971

I was taught how to measure the size of the brain of a human being who had been dead a long time, who was all dried out. I bored a hole in his skull, and I filled it with grains of polished rice. Then I emptied the rice into a graduated cylinder. I found this tedious.
I switched to archaeology, and I learned something I already knew: that man had been a maker and smasher of crockery since the dawn of time. And I went to my faculty adviser, and I confessed that science did not charm me, that I longed for poetry instead. I was depressed. I knew my wife and my father would want to kill me, if I went into poetry.
My adviser smiled. “How would you like to study poetry which pretends to be scientific?” he asked me.
“Is such a thing possible?” I said.
He shook my hand. “Welcome to the field of social or cultural anthropology,” he said.

Here is what women really want: They want lives in folk societies, wherein everyone is a friendly relative, and no act or object is without holiness. Chemicals make them want that. Chemicals make us all want that.
Chemicals make us furious when we are treated as things rather than persons.

Reflections on My Own Death

When I think about my own death, I don’t console myself with the idea that my descendants and my books and all that will live on. Anybody with any sense knows that the whole solar system will go up like a celluloid collar by-and-by. I honestly believe, though, that we are wrong to think that moments go away, never to be seen again. This moment and every moment lasts forever.

more...

verbava (vonnegut) все записи автора Quotes from Wampeters, Foma & Granfalloons
by
Kurt Vonnegut, Jr.

via hjkeen.net

Preface

I can name several good American writers who have become wonderful public speakers, who now find it hard to concentrate while they are merely writing. They miss the applause.
I do think, though, that public speaking is almost the only way a poet or a novelist or a playwright can have any political effectiveness in his creative prime. If he tries to put his politics into a work of the imagination, he will foul up his work beyond all recognition.

Among the many queer things about the American economy is this: a writer can get more money for a bungling speech at a bankrupt college than he can get for a short-story masterpiece. What’s more, he can sell the speech over and over again, and no one complains.

The professor threw a narrow board, which was about the length of a bayonet, at the wall of the room, which was cinder block. “That’s noise,” he said.
Then he picked up seven more boards, and he threw them against the wall in rapid succession, as though he were a knife-thrower. The boards in sequence sang the opening notes of “Mary Had a Little Lamb.” I was enchanted.
“That’s melody,” he said.
And fiction is melody, and journalism, new or old, is noise.

He is the first President to hate the American people and all they stand for. He believes so vibrantly in his own purity, although he has committed crimes which are hideous, that I am bound to conclude that someone told him when he was very young that all serious crime was sexual, that no one could be a criminal who did not commit adultery or masturbate.
He is a useful man in that he has shown us that our Constitution is a defective document, which makes a childlike assumption that we would never elect a President who disliked us so.

I had hoped to include some poetry in this volume, but discovered that I have in all these years written only one poem which deserves to live another minute.

more...

verbava (vonnegut) все записи автора from "Breakfast of Champions" (1988)

The words in the book, incidentally, were about life on a dying planet named Lingo-Three, whose inhabitants resembled American automobiles. They had wheels. They were powered by internal combustion engines. They ate fossil fuels. They weren't manufactured, though. They reproduced. They laid eggs containing baby automobiles, and the babies matured in pools of oil drained from adult crankcases.

Lingo Three was visited by space travelers, who learned that the creatures were becoming extinct for this reason: they had destroyed their planet's resources, including its atmosphere.

The space travelers weren't able to offer much in the way of material assistance. The automobile creatures hoped to borrow some oxygen, and to have the visitors carry at least one of their eggs to another planet, where it might hatch, where the automobile civilization could begin again. But the smallest egg they had was a forty-eight pounder, and the space travellers themselves were only an inch high, and their space ship wasn't even as big as an Earthling shoebox. They were from Zeltoldimar.

The spokesman for the Zeltoldimarians was Kago. Kago said that all he could do was to tell others in the Universe about how wonderful the automobile creatures had been. Here is what he said to all those rusting junkers who were out of gas: "You will be gone, but not forgotten."

more...

из "Завтрака для чемпионов" (перевод Р. Райт-Ковалевой)

В тексте этой книги описывалась жизнь на планете, под названием Линго-Три, где жители были похожи на американские автомобили. У них были колеса. У них был двигатель внутреннего сгорания. Они ели ископаемое топливо. Однако их не делали на заводах. Они размножались. Они клали яйца, из которых вылуплялись маленькие автомобильчики, и эти малыши росли в лужах машинного масла, выливавшегося из взрослых моторов.

На Линго-Три прилетели космонавты и узнали, что существа эти вымирают, потому что они изничтожили все ресурсы на своей планете, включая атмосферу.

Но космонавты не могли оказать никакой материальной помощи. Существа-автомобили надеялись призанять у них кислороду и надеялись, что посетители унесут хотя бы одно из их яиц к себе на другую планету, где из яйца вылупится автомобильчик, от которого пойдет новая автомобильная цивилизация. Но их самое мелкое яйцо весило сорок восемь фунтов, а космонавты были всего в дюйм высотой, и прилетели они на корабле объемом не больше земной коробки из-под ботинок. Прилетели они с планеты Зельтольдимар.

Представитель зельтольдимарцев, Каго, сказал, что единственное, что он может для них сделать, — это рассказать во всей вселенной, какие они, эти существа-автомобили, замечательные. Вот что он сказал всем этим ржавеющим реликтам, оставшимся без горючего: «Уйдя из жизни, вы не уйдете из памяти».

дальше...

verbava (vonnegut) все записи автора Portrait of Vonnegut



by sunkenstate

verbava (vonnegut) все записи автора

'cause thus spoke vonnegut

verbava (vonnegut) все записи автора А кто я теперь?

Курт Воннегут

«Клуб Парика и Маски» — наш любительский театральный кружок в Северном Кроуфорде — единогласно решил поставить этой весной «Трамвай „Желание“ Теннесси Уильямса. Дорис Сойер у нас всегда была за режиссера, но на этот раз заявила, что ничего не получится — у нее серьезно больна мать.

Вот и вышло, что эту руководящую должность навязали мне, хотя до сих пор мне приходилось руководить только рабочими, устанавливающими комбинированные алюминиевые рамы со ставнями, которые я продавал.

Конечно, я поставил кое-какие условия, когда брался за режиссерскую работу, и самое главное, что Гарри Нэш — единственный стоящий актер в нашем кружке — взял ту роль, которую в кино играл Марлон Брандо. Когда распределяли роли, Гарри отсутствовал, и я не знал, возьмется он за эту роль или нет. Он вообще никогда не приходил на наши собрания. Стеснялся. Не то чтобы он пропускал собрания из-за каких-то там дел. Женат он не был и вообще с женщинами не знался — да и среди мужчин у него друзей не было. Просто он избегал всяких сборищ по одной причине: он не мог двух слов связать без готового текста.

Так что пришлось мне на другой день тащиться в скобяную лавку Миллера — Гарри у него работает продавцом — и просить его согласия. По дороге я заглянул на телефонную станцию — они мне прислали счет за разговор с Гонолулу, а я в жизни своей не звонил в Гонолулу.

Там я и увидел эту красавицу в первый раз. Она сидела за окошечком. И она мне объяснила, что телефонная компания поставила машину-автомат для выписывания счетов, но пока эту машину не отладили как следует и она что-то пошаливает. Она приехала недавно — привезла эту машину и должна была обучить местных девушек с ней управляться.

дальше...