Shinilisska все записи автора Название: Обреченность душ
Автор: Shinilisska
Бэта: FeierDich
Пейринг: Том/Билл, Билл/Том
Жанр: романс, слєш
Рейтинг: NC-17 (я надеюсь)
статус: в процессе
Саммари:Любовь - это прикосновение ангела к душе человека. Поэтому страшно караются те души, что не сохранили данный им дар. Караются забвением и вечным поиском своих половинок в череде последующих жизней.


Перед Богом замерли два полупрозрачных облачка.
- Ваших душ коснулся ангел и подарил способность любить вечно и по-настоящему, в прошлой жизни вы не сберегли этот дар. Вам дается еще один шанс стать единым целым. Вам будет трудно...многое будет против вас. Но это ваша последняя возможность.
Легкое движение ладони и облачка растворились.
А в этот момент в стране под названием Германия, женщина по имени Симона давала жизнь своим детям. Услышав первый крик старшего сына, она сорванным от крика голосом гордо произнесла:
- Томас.
Спустя десять минут на свет появился малыш, которого она хотела назвать Вмотгельмом, в честь Завоевателя. Но решила, что это слишком тяжелое бремя соответствовать имени, поэтому с нежной усталой улыбкой прошептала:
- Билл.
Души получили имена и начали свое земное существование. Души, отмеченные даром любви, но лишь тонкие нити воспоминаний из прошлой жизни могут помочь им вновь стать единым целым.

* * *

Симона любила своих детей, каждое мгновение их жизни, что только начиналась. И рисовала их солнечным светом, оттенками цветов и земли. Любила, когда ушел муж и их отец, обнимала крепко-крепко и шептала, что они и втроем справятся. И ослепленная этой любовью не сразу заметила, что ее детки, чем старше становились, тем сильнее отдалялись друг от друга. Словно не родные братья, словно не близнецы...
Ни Том, ни Билл не знали, что идея создать их творческий дуэт принадлежала Симоне. Ее сыновьям уже по девять лет, а они похожи на два параллельных мира. Озорник Том и скромный, нелюдимый Билл жили каждый своей жизнью.
Нет, Том защищал Билла, когда к нему приставали старшеклассники, а Билл поддерживал брата во всех его шутках и приколах в школах. Но как только они приходили домой, становились словно чужими.
После ухода мужа, Симона за заботами о сыновьях, не успевала тосковать и хандрить. А вскоре в ее жизни появился хороший человек, Гордон, рок-музыкант, играющий в своей собственной группе. Близнецы долго не могли его принять, но мужчина добился от них пусть не любви, но доверия.
На девятое Рождество мальчиков Гордон подарил Тому гитару, а Биллу – детский микрофон, потому что Симона всеми силами пыталась создать для них хоть одну точку пересечения. Но они снова разбежались по своим комнатам. Том с радостью и энтузиазмом стал учиться играть на гитаре, забирая много времени у отчима, а Билл теперь постоянно пел или просто напевал себе что-то под нос.
Пока однажды Гордон не предложил мальчишкам выступить в одном клубе, с хозяином которого был хорошо знаком. Выступление прошло на ура, Симона с удивлением наблюдала за Биллом, которого просто было не узнать. Скромный мальчик на сцене становился совершенно раскрепощенным, он парил с микрофоном в руке, высоким мальчишеским голосом пел о мгновении жизни, которым надо жить, не упускать и наслаждаться.
Точка появилась, но она так и осталась просто точкой соприкосновения и не больше. Теперь они вдвоем писали песни, часто и подолгу просиживали в гараже, делая и переделывая слова и музыку. Том иногда мог подсказать пару хороших строчек, а Билл советовал изменить тональность в определенный момент, но даже друзьями они не становились. Между ними словно стояла стена.
Но Симона не оставляла попыток как-то сблизить своих близнецов, пока однажды не поняла, что ничего она не сможет сделать, пока сами мальчики не захотят совершить шаг навстречу друг другу.
И это случилось в один из весенних вечеров. Старший только-только сделал дрэды, а Билл уже как год ходил с темно-бордовыми волосами. Они сидели в гостиной, Билли что-то писал в тетрадке, от усердия высунув язычок, а Том тихонько наигрывал на гитаре какую-ту красивую мелодию.
"И когда я не смогу больше идти,
Я подумаю о том, что однажды мы с тобой вместе
Будем бежать сквозь муссон.
Потому что нас уже ничто не сможет удержать.
Сквозь муссон”
Симона вошла в комнату, случайно посмотрела на Тома и замерла. Так не мог смотреть двенадцатилетний ребенок не то, что на брата, так вообще не должен смотреть ребенок.
Словно томящаяся в неволе душа, а во взгляде чего только нет: вина, тоска, боль, мука и...нежность, безграничная нежность...любовь...
- Том, - очень тихо позвала она, - сынок.
Мальчик вздрогнул и перевел взгляд на мать.
- Да, мама? - Симона с облегчением вздохнула, это глаза ее сына - двенадцатилетнего мальчика.
- Том, о чём ты думал вот сейчас? – женщина осторожно подошла к нему.
Билл, услышав голос мамы, на секунду отвлекся от своих записей, бросив быстрый взгляд сначала на Симону, а потом на брата. Но ни один из них не увидел обреченности в глубине карих глаз.
Том удивленно посмотрел на мать:
- Ни о чем, у меня в голове играет мелодия, вот и пытаюсь ее подобрать на гитаре.
- Мелодия? - встрепенулся Билл,- можешь наиграть?
- Зачем? – Том безразлично глянул на брата.
- Ну, пожалуйста, - Билл чуть заискивающе улыбнулся.
Том, пожав плечами, начал играть мелодию, что крутилась в его голове с самого утра. Через несколько аккордов Билл стал неуверенно подпевать:

«Окно больше не открывается
Здесь всё напоминает о тебе, но в то же время пусто.
Передо мной догорает последняя свеча,
Я жду уже целую вечность,
А за окном сгущаются черные тучи.
Я должен пройти сквозь муссон,
На край земли, к концу времени,
Пока не выльются все дожди.
Сквозь бурю, по краю пропасти.
И когда я уже не смогу больше идти,
Я подумаю о том, что однажды
Мы вдвоем будем идти сквозь муссон.
И тогда всё будет хорошо»

На последних строчках голос младшего близнеца звенел. Симона с тревогой смотрела на сына, слушая слова, пронизанные надеждой и в то же время страхом. Что-то было не так с ее сыновьями, что-то странное и непонятное и от этого еще более пугающее.

* * *

Билл проснулся оттого, что замерз. Он лежал в теплом номере, под пуховым одеялом, но ему все равно было жутко холодно. Казалось, что это шло изнутри его души.
- Да что ж так холодно?! - прошептал мальчик, зарываясь поглубже. А ведь завтрашний день был для него очень важен – выступление на конкурсе «Стань звездой». И пусть сейчас он не волновался, но знал точно, что за пятнадцать минут до выхода на сцену он будет просто умирать от волнения.
Билл еще раз вспомнил не добрым словом своего братца, ведь выступать они должны были дуэтом, по крайней мере, Гордон записывал на конкурс их вдвоем, но Том решил откосить от конкурса и подбил младшенького на пари. С кем первым согласится встречаться самая красивая девочка их потока, Карла из параллельного класса, тот и победил. Если выигрывал Билл, то на конкурс они ехали вдвоем, если Том – Билл должен был отдуваться один за двоих.
Вот только пока Билл наконец-таки собрался с силами подойти к этой девочке, Том уже встречал ее после уроков, уверенно обнимая за талию. Младшему оставалось лишь уныло проследить взглядом за этой сладкой парочкой и признать, что Том его всё же опередил.
И почему он так неуверенно себя чувствовал рядом с девочками?! Ведь он же ничем не отличался от Тома – тот же овал лица, те же глубокие карие глаза, та же немного нескладная тонкая фигура. Может потому, что начал слегка подводить глаза после Хэллоуина? Черный карандаш красиво оттенял по-лисьи узкие глаза, делая их просто необыкновенными. Стал отличаться от всех других мальчиков в школе тем, что покрасил волосы в бордовый цвет? Или тем, что выступал клубе и собирал вместе с братом полные залы в своем городке?
Зато вот Том пользовался своей популярностью на полную катушку. Его образ крутого рэпера действовал на девочек как огонь на мотыльков – они липли к нему постоянно. И Биллу почему-то казалось, что это неправильно. Каждый раз, когда он видел, как его брат целовал очередную девочку, это ощущение только усиливалось.
И вот сейчас из-за этой неуверенности, он находился в чужом городе совсем один. Мама не поехала, потому что у нее открывалась выставка, Гордон остался ее поддержать, и только бабушка обещала приехать к самому выступлению.
Да еще и сон какой-то странный и не совсем приличный приснился. Словно сквозь мутное стекло мальчик увидел комнату…спальню, освещенную свечами. На огромной кровати под балдахином, покоящимся на четырех резных столбиках, лежали двое. Мужчина лет тридцати и хрупкая девушка, которая уткнулась в шею незнакомца. Он крепко обнимал ее одной рукой за плечи, а второй ласково теребил длинные темные волосы, в слабом свете свечи блестевшие рыжеватым.
Но тут свеча ярко вспыхнула и девушка подняла голову, улыбаясь мужчине, и тогда Билл с изумлением обнаружил, что на самом деле это был юноша лет восемнадцати.
- Ну и сон, - пробормотал мальчик, закрывая глаза и снова проваливаясь в дрему, не почувствовав как легкий сквозняк в наглухо закрытой комнате скользнул по его растрепанным волосам.
В этот момент в родном доме Том открыл глаза. Ему впервые в жизни приснился брат. Как бы он не хотел обмануть себя, все же он волновался за своего близнеца, который был совсем один в незнакомом городе. И хотя они не были близки ни как близнецы, ни просто как братья, но они никогда так надолго не расставались. Во сне он видел маленький номер в отеле и мальчика, свернувшегося калачиком на слишком большой для него двуспальной кровати. Такой милый, что в глубине сердца что-то защемило...словно тоска и...капелька нежности. Во сне Том не удержался и легонько коснулся еще мягких локонов.
- Бред, - буркнул старший и, перевернувшись на другой бок, провалился в сон.

* * *

Выступив на конкурсе с песней «The raining man», он не занял призового места. И плакал на груди бабушки от обиды и разочарования, впервые в жизни ощущая горечь поражения. И там, в теплых объятиях родного человека, он поклялся, что больше никогда не будет проигравшим. Он станет звездой. Станет знаменитым, даже более чем те, кто победил в этом дурацком конкурсе.
Зайдя в дом, самое первое, что он увидел, был взволнованный взгляд брата, который мгновенно стал привычно-безразличным, но, отвернувшись и направившись вглубь гостиной, Том твердым голосом проговорил:
- Ты был лучше всех. Мы видели твое выступление.
И к данной клятве прибавился еще один пунктик, самый маленький, но как ни странно, самый важный: чаще слышать от брата, что он, Билл - лучший.
И Билл полностью отдался музыке. Он писал тексты обо всем, что видел или слышал, стараясь довести свои слова до совершенства. Иногда в его голове рождалась и музыка. Он знал нотную грамоту, но играть на музыкальном инструменте так и не научился, поэтому постоянно приставал к Тому с просьбами наиграть ему очередную мелодию.
Теперь в гараже они пропадали почти круглосуточно. Симона и Гордон были рады за мальчиков, в очередной раз выкидывая в мусорное ведро записку из школы.
Через пару недель в клубе после выступления они познакомились с двумя парнями Георгом и Густавом, которые были чуть старше их, и играли соответственно на бас-гитаре и ударной установке. Ребята быстро сдружились, и вскоре на свет родилась группа «Devilish».
Вроде бы всё наладилось, вот только жизнь Билла будто разделилась на две части. Днем, или правильнее сказать, когда он не спал, всё было посвящено музыке. А вот ночь…Ночь, словно сказочница, рассказывала ему историю, что случилась за много лет до его рождения. После самого первого сна накануне выступления, Биллу теперь они снились постоянно. Не слишком часто, но раз или два в неделю он непременно видел моменты из жизни этих влюбленных.
Сны, как страницы книги, где каждый последующий рассказывал новый эпизод.
Знакомство. Огромная бальная зала, полная людей в вечерних нарядах, он такие костюмы видел, когда щелкал телевизор и попадал на исторические фильмы.
Высокий черноволосый мужчина стоял, небрежно прислонившись плечом к колонне в углу залы. Непроницаемое лицо и безразличный взгляд темных глаз.
К нему подошел мужчина преклонных лет, и было сразу видно, что по положению в обществе, да и по материальному состоянию он значительно уступал брюнету. И рядом с ним уже знакомый Биллу рыжеволосый юноша.
Взгляд синих холодных глаз встретился с застенчивыми серо-зелеными. В ледяной глубине блеснул холодный интерес хищника, увидевшего желанную добычу.
Видимо их познакомили, потому что, опустивший было голову юноша, вскинулся и постарался вежливо улыбнуться, но улыбка потухла, наткнувшись лишь на снисходительный кивок.
А потом сны о встречах – случайных или нет.
Охота в загородном поместье. Прогулки верхом в парке. Вечера за бокалом бренди в закрытом клубе. И как бы брюнет не хотел показать свое равнодушие, рыжеволосый мальчишка его все же зацепил. Билл, наблюдая за всем происходящим со стороны, видел и чуть теплеющие синие глаза, когда взгляд возвращался к тонкому личику, и руку, жаждущую коснуться солнечной улыбки, сжатую в кулак, до побелевших костяшек.
В суете написания музыки, выступлений и привыкания к тому, что в группе теперь состояло не два, а уже четыре человека, Билл не замечал, как менялись взгляды брата, обращенные на него.
Шоколадный взгляд медленно таял при виде усталой счастливой улыбки красноволосого эльфенка, когда получалась песня или когда после выступления им аплодировали абсолютно все находящиеся в клубе люди. Тому казалось, что, наконец, начинала оживать самая важная частичка его души. Словно улыбка близнеца подобна лучикам солнца, плавившим лед. Неуверенно, но неудержимо.
Билл не сразу понял, что во сне из постороннего наблюдателя он превратился в главного участника. Теперь он смотрел на брюнета снизу вверх, чувствуя, как все внутри заполняется пока еще непонятным чувством, словно предвкушением, а на лице появляется смущенная улыбка.
Во снах Билл переживал всё то, что когда-то испытал рыжеволосый юноша. Его чувства развивались очень медленно – от опасения и невольного восхищения к уважению поистине интересной личностью, а затем и до странной и опасной влюбленности. Рыжик был в ужасе, впервые почувствовав всплеск нежности к этому непробиваемому высокомерному человеку. Теперь ему не просто было интересно с ним общаться, теперь он не просто скучал по нему, когда долго не видел, теперь ему хотелось прикоснуться к его коже, убрать непослушную прядку с высокого лба, запустить руки в шелк черных волос, утонуть в глубоких глазах и поцеловать...да, именно поцеловать тонкие, твердо сжатые губы. Мальчик понимал, что те чувства, которые начал испытывать, были странными и неправильными, но они уже стали неотъемлемой частью его души, поэтому он принял их, спрятав в глубине своего детского сердечка.
Билл старался загрузить себя работой по полной, только бы не спать, не видеть во сне холодные синие глаза и приходить в отчаяние от чужих чувств, разрывающих его сердце и душу. Чужих и таких неправильных чувств к мужчине. Сходить с ума от обреченности этой нежности и страсти, от боли невозможного и все же не переставать любить.
Возвращаясь в реальность, Билл не мог забыть волю юноши, который продолжал жить и улыбаться, раз за разом натыкаясь на холодный взгляд. Потому что у него самого это получалось не сильно. Том…его брат-близнец, неожиданно стал неимоверно важным для него человеком. Любимым…желанным…просто необходимым как воздух. Ему было сложно прятать свои эмоции, но холодность брата очень способствовала сохранности в тайне аморальных, но все равно таких правильных чувств.
Песни, которые писал Билл, были пронизаны горечью и какой-то обреченностью. Том, читая эти строки, пугался, начиная еще внимательнее наблюдать за братом, невольно восхищаясь талантом, трудоспособностью, целеустремленностью и странной для таких лет глубиной понимания мира. Казалось, его младшенький братик видел всё вокруг совсем по-другому. Не так, как остальные люди, и совсем не так, как сам Том.
А потом, совершенно неожиданно в их жизнь вошел Питер Хоффман. Билл не сразу сообразил, где видел этого представительного мужчину, и лишь глядя на закрытую входную дверь, слушая восторженное тарахтение брата, восклицания Георга и Густава, он вспомнил. Да, это был один из организаторов того самого конкурса. Конкурса, который он проиграл, зато теперь расплылся в торжествующей улыбке, потому что наконец близилось исполнение его клятвы. Он станет победителем.

* * *

В ночь после подписания контракта со студией «Universal» Биллу впервые приснился эротический сон.
Если бы кто-то заглянул в номер на пятом этаже гамбургской гостиницы, то увидел бы, как на двуспальной кровати в центре небольшой номера беспокойно ворочался подросток. Биллу снилась темная комната, и лишь неясный свет одной свечи озарял двоих на кровати под балдахином. Брюнет, одетый в черные бриджи и белоснежную рубашку, расстегнутую на груди, осторожно ласкал полностью обнаженного юношу. Рыжий, крепко зажмурившись и закусив губу почти что до крови , со стыдливым румянцем, покрывающим белоснежную кожу, жарко отдавался чуть грубоватым рукам. В реальности Билл повторял все движения тонкого тела из сна.
Брюнет касался нежной кожи лишь руками, даря первую ласку и нежность. Пальцы легко пробежались по лицу, вдоль носика, коснулись закушенной губы, подбородка, шеи…Невесомо, чуть дразня, исследовали грудь и сжали оба соска, которые вмиг затвердели. Ниже…Скользнули по кубикам пресса, погрузились в ямку пупка и ласково перебрали нежные волосы на лобке.
И тут картина для Билла раздвоилась: часть его души, принадлежащая рыжеволосому, наслаждалась ласками мужчины с глубокими синими глазами. А сам он вдруг понял, что сейчас его ласкали огрубевшие от игры на гитаре пальцы брата. Рыжий, ощутив горячую сильную ладонь на самом чувствительном месте своего тела, не сдержался и громко застонал. Тут же раздался легкий смешок.
Позволить себе подобной вольности Билл не мог. Он ясно осознавал себя во времени и пространстве, но продолжал быть пленником и главным участником сна. Каулитц младший знал, что за стеной спал его брат и стоны, а особенно имя, вырвавшееся во время такого сна, могли его насторожить. Поэтому изливаемую нежность он переживал, сильно закусив губу и до боли вцепившись пальцами в простыню. Если чуть-чуть сосредоточиться, то можно было увидеть над собой ясные, слегка насмешливые, но такие теплые, родные глаза, неуловимую улыбку, которую Билл так часто видел в реальности. И утонуть в наслаждении лишь от осознания того, что это был Том.
Вдруг он почувствовал прохладные губы на щеке и легкий поцелуй, скользнувший к ушку. Ласковый шепот из двух голосов увлекал все дальше в бездну удовольствия:
- Да, малыш…мой красивый, нежный…кончай…я хочу запомнить твой первый оргазм в моих руках, - и сильнее сжал ладонь на члене.
И юноша в ту же секунду кончил с громким стоном, похожим на всхлип. А Билл, резко выгнувшись, простонал:
- Тоооом…
Каулитц рухнул на влажные горячие простыни и распахнул глаза, все еще затуманенные наслаждением, вернувшись в реальность.
- Вот ведь незадача… - прошептал он. В этот момент не было ни страха, ни отвращения, ничего – лишь томная расслабленность после первого оргазма в жизни, полученного от рук человека, которому доверял, которого любил, пусть только во сне.

* * *

В соседнем номере гитарист c печальной улыбкой, слишком взрослой для детского лица, рассматривал потолок, слушая отголоски удовольствия, только что пережитые близнецом. Они перекликались с теми прекрасными ощущениями, что смутно помнила его душа. Словно отблеск в тусклом зеркале: общее отражение есть, а детали размыты.
Но когда утром Том открыл глаза, он уже не помнил ни того странного наслаждения, ни грусти. На мир смотрели глаза четырнадцатилетнего подростка. При свете дня груз воспоминаний носили лишь хрупкие плечи Билла.