Pani_KA все записи автора Автор: Pani.KA
Жанр: слэш
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Том Каулитц/Билл Каулитц
Жанр: romance, возможно drama
От автора: спасибо Maline за прекрасную песню, которую запел в этом фике Билл. В его устах она стала звучать еще лучше. Воистину так.

Вторая и третья глава сразу. Как бонус.




«Das ist zu teuer» [This is too expensive]




Глава 2

В кабинете было жарко, и пот чуть ли не градом катился по моему лицу. Здесь явно сломался кондиционер, а открыть окно в дождливый сентябрь мог только камикадзе. Рядом со мной сидели Георг и Том, а Густав, сославшись на «головную боль» остался дома, избегая встречи с нашим чертовым продюсером. Знакомы мы с этой мигренью, под противным именем «Мишель», уже две недели прошло после нашего дня рождения, а Густав все никак не может взять себя в руки. И угораздило же его влюбиться в такую шлюху. Хотя мне ли говорить о любви?..
Я тяжело вздохнул и по удобнее утроился на диване. Вечно этот Марк (так зовут нашего нового продюсера) заставляет нас ждать. Еще ни разу он не явился на встречу без как минимум часового опоздания. Том и Георг, окончательно убитые жарой начали дурачиться, а мне только и остается, что недовольно хмурится.
А еще быть может испытывать горячее чувства стыда. Разве можно мне осуждать Густава, когда я сам недавно был в таком же положении?.. Хотя я как всегда вру, это уже начинает входить в привычку. Мне было гораздо хуже, я полюбил не глупую девчонку с жаждой денег, а скорее наоборот, умную и образованную девушку, которую совсем не волновали мои деньги и моя слава. Казалось бы, что может быть в этом плохого? Любой звезде о таком остается только мечтать. Но ее не интересовали не только мои деньги. Ее ничего не волновало. Она жила только ради себя и при этом каким-то непонятным мне образом умудрялась наслаждаться такой жизнью. Сьюзи стала для меня человеком, о котором невозможно забыть, хотя она всегда лишь смеялась, когда я так говорил. В ней отсутствовала какая-то особая красота, но и отталкивающей ее внешность тоже назвать было нельзя. Я полюбил ее за какую-то особенную энергию, что просто фонтаном била изнутри.
Вся ее жизнь была театром, точнее игрой, а все люди были жалкими марионетками. Когда-то я лелеял иллюзии, что она меня действительно любила, хоть какой-то своей извращенной любовью, но любила. Может, это было и так, но лучше бы Сьюзи относилась ко мне как к другим куклам. Любовь для нее – это препятствие.
Мы были вместе практически три года. Честно, сейчас я не знаю, назвать ли эти годы самыми счастливыми в своей жизни, или наоборот. У Сьюзи всегда было что-то свое на уме, она то посылала все к черту и уходила, то снова возвращалась и не покидала меня ни на секунду, как будто боялась, что я куда-нибудь исчезну. А куда я мог деться от нее?..
В одном я уверен совершенно точно – ее ни капли не волновала моя слава. Точнее Сьюз принимала ее как нечто само собой разумеющееся. Хотя надо признать, что все это во многом зависело от ее настроения. Иногда ее забавляла мысль, что она девушка мировой суперзвезды, а иногда Сьюзи готова была с кулаками бросаться на «чертовых папарацци».

- - -

Познакомились мы с ней совершенно случайно, но, как известно, именно случайности и правят этим миром. Мы были на концерте в каком-то маленьком немецком городишке и ночью, после вечеринки, брели по уже спящим улицам. Я немного отстал, уже и не вспомнить сейчас почему, но в результате умудрился потерять остальных из виду. Меньше всего мне хотелось отправляться в номер, на дворе стояла чудесная летняя ночь – луна была полной, и мерцала темно-красным цветом, а звезды то и дело ехидно подмигивали мне. Бродя по незнакомым улицам, я случайно наткнулся на городской парк (это слово «случайно» я специально подчеркнул еще раз, что бы пробудить в себе веру в чудеса). Там было тихо и темно, как собственно и во всем этом городе. Сложно было бы ждать от маленького городка, с населением не больше двадцати тысяч человек какой-нибудь активности ночью, а особенно в парке. Эта «дорога случайностей» вывела меня к озеру, в котором днем обычно плавали утки и лебеди. А может, никто не плавал, а все домыслило за меня мое воображение… но, я думаю утки не главное во всей этой ситуации. На темной поверхности воды искрилась ее высочество Луна, отбрасывая кривые тени на деревья и мокрый от недавно прошедшего дождя асфальт.
Я тогда сразу заметил странную девчонку, а точнее девушку, сидящую в гордом одиночестве на скамье напротив озера. Я сел рядом даже не помышляя о знакомстве, после долгой прогулки я изрядно подустал.
- Почему ты одна? – неожиданно даже для самого себя спросил я.
- Ты не девушка, – ответила она через минуту раздумий. При этом ее голос не выражал никакой радости после своего великого «открытия», это было просто констатация факта. Для кого это было сказано, для меня, или для нее?..
В первую секунду я даже не знал, что и ответить. В то время я еще не знал такого слова как «мера» в одежде и макияже, и иногда меня и вправду можно было принять за слишком худую девчонку. И я это знал, и мне это даже нравилось.
- Голос, - пояснила она, видя мое замешательство, и снова замолчала.
Не знаю чем, возможно той самой молчаливостью и загадочностью, но она меня заинтриговала. Даже не говоря лишних слов, эта девчонка могла показать себя умной. Я всегда мечтал такому научиться, но у меня выходили только милые радостные улыбки.
- Меня зовут Билл – выдавил я, чувствуя себя при этом полным идиотом.
- Я знаю, нахожу иногда время, что бы посмотреть телевизор, – на ее милом лице на несколько коротких секунд промелькнула острая белоснежная улыбка–укус. Ею она сумела задеть меня за живое. Точнее укусить – Сьюзи. Не Сьюзен, а именно Сьюзи.
В какой уже раз за эту ночь она меня удивила своим ответом? Мне почему-то показалось, что, такая как она никогда не будет использовать «детское» сокращенное имя, но видимо я в который уже раз ошибся. За то сумел понять, что с ней ни в чем нельзя быть уверенным. Абсолютно. После я догадался, что она всегда хотела казаться младше чем есть на самом деле. Одному Богу известно, зачем Сьюзи это понадобилось, я лишь принимал это как должное.
- А ты мог бы искупаться здесь, Билли? Станешь еще одним маленьким утенком, - в голосе Сьюзи не проскользнуло и капли иронии, она и говорила на полном серьезе. Как, в общем-то, и всегда.
- Да ты с ума сошла! Может сейчас и лето, но это не означает, что я как последний неандерталец кинусь сейчас в озеро по одному твоему слову! – сказал я, на ходу стаскивая с себя кроссовки и перепрыгивая через перила прямо в озеро.
Тогда я послушался ее, и после слушался всегда. В тихих словах Сьюзи крылась сила, которая вертела мною как хотела. Я стал очередной марионеткой, но с правом голоса.
В тот вечер Сьюзи моем поступку ничуть не удивилась, лишь испугалась, как бы я не простудился, когда выбравшись из озера я собрался в таком «мокром» виде идти до гостиной. Она одарила меня очередной улыбкой – укусом, вынула из моих волос какой-то листок и увела к себе домой.
За то, что было дальше мне очень-очень стыдно. Сьюзи умело отвечала на мои ласки, и у меня даже мысли не возникало, что она невинна. Но факт остается фактом – я был ее первым мужчиной.
Мне даже показалось, что с утра моя маленькая Сьюзи ни о чем не сожалела. Хотя, может она просто умело это скрывала. В театре ведь нельзя показывать свои настоящие чувства, в там все игра.
И разве мог я после этого с нею расстаться? Все свободное время я проводил с Сьюзен, в ее маленьком городке, который находился где-то в трех часах езды от моего дома. Через полгода я не выдержал и предложил ей переехать ко мне. Ее родители не возражали, да если честно я их никогда и не видел. Главное, что теперь она была всегда рядом, но слишком часто не со мною. Даже не в самостоятельности было дело, а скорее в банальном отсутствии любви. Или же ей было скучно со мною, вариантов тьма, а правды нет.
Ни разу Сьюзи не сказала, что любит меня. Мои признания она игнорировала, или ограничивалась простым «я знаю». Я и не требовал большего, мне хватало того, что девушка которую я люблю, была рядом, это хотя бы создавало иллюзию чувств.
После провала второго альбома, и моего «отдыха» в наркологической клинике от меня отвернулись практически все, лишь Сьюзи и Том ни на секунду не покидали меня. Наверно только благодаря этим двоим самым дорогим и любимым для меня людям я, и выбрался из той ямы, куда сам себя загнал. Жизнь снова начала обретать краски, а я веру в то, что все будет хорошо. И в то, что мы снова добьемся успеха.
С утроенным усердием я стал писать, благо времени у меня было предостаточно. Тексты и музыка вышли для меня на первый план, и даже любовь к моей Сьюзи отступила куда-то в глубь души.
А она видимо посчитала это сигналом для получения долгожданно свободы. Как будто я пытался подрезать ангелу крылья…
Ушла Сьюзи очень тихо, без каких-либо разговоров и скандалов. Просто собрала все свои вещи, и покинула меня, оставив на столе записку с одной короткой фразой «Любовь ослепляет» А еще она забрала нашу фотографию, которая раньше висела на стене. На ней мы стоим на берегу какой-то речки, Сьюзи улыбается такой привычной для меня улыбкой-укусом, а я внимательно смотрю на нее восхищенным взглядом. Над нашими головами сияло солнце, и где-то вдалеке виднелся городок, такой же светлый, как и все в округе.
Тогда я надеялся, что она вернется, но дни сливались в недели, а ее теплого тела и острой улыбки-укуса так и не оказалось снова рядом. Именно тогда я написал песню, с которой мы вновь вернулись на кровавую арену шоу-бизнеса. Песню о моей любви, песню о моей боли. По-моему какие-то фанатки даже догадались, кому я это посвятил, и даже сыпали угрозами в адрес Сьюзи и всего ее семейства, но я не обращал никакого внимания на этих сумасшедших. В моих ушах всегда играет эта мелодия, в моей душе всегда живут эти слова…

Сегодня – новый день, но для меня не важно,
Ведь он – лишь отражение вчерашнего тумана
В который ты смеясь легко сбежала
А мне осталось умолять его о смерти.
Ты так хотела вскинуть свои крылья,
Мой взгляд стал для тебя невыносимым,
Но я – лишь отблеск на твоих ресницах,
Ты – ангел света, ставший моей верой.


Мне снится запах твоих волос
Я помню вереск в твоих руках
Не отвечай – я не задал вопрос
Ты просто будь в своих других мирах.
Ты просто знай – я буду ждать всегда
И я нарочно не скажу "вернись"
Оставит путь свой на щеке вода
Ты просто снись мне, ты просто снись…


На той двери, через которую ты вышла
Из наших грёз, надежд, из песен, жизни,
Я делаю зарубки дней, в каких не вижу
Лучистых глаз твоих, ладоней нежных кожу.
Пусть я разбит, но я разбит тобою,
И я приму всю боль, что ты подаришь.
Хранить я буду бережно, с любовью,
Всё что позволишь ты, что мне оставишь.

Каждая буква выцарапана раскаленным сердцем по моему сердцу, каждое слово несет в себе силу моей любви. Любви, которая всегда останется со мной, не смотря на все преграды.
Потом я сорвался с цепи еще раз. А точнее начал веселиться, и мне незачем было останавливаться, ведь я молод, красив и популярен, весь мир лежит у меня перед ногами.
А Сьюзен для меня умерла.

- - -

Марк вошел в комнату и, сверкая радостной улыбкой, поочередно пожал нам всем руки. Мне кажется, что его счастье и оптимизм никогда не истощались, и даже если ему сообщат, что его жена умерла, то он найдет в этом исключительно хорошие стороны.
Похоже, я зря радовался его хорошему настроению, нас сейчас явно предстоит долгая лекция о цене популярности и успеха, уже третья за этот месяц. Неужели он и правда думает, что мы ничего не понимаем?..
Хотя надо признать, что провал второго альбома для нас был сильным ударом. Критики разнесли его в пух и прах, продажи были минимальны, а билеты на концерты тура устроенного в поддержку раскупались крайней не охотно. Казалось, что весь мир повернулся к нам спиной.
Я тогда впал в депрессию и подсел на наркотики, Том начал устраивать еще более зверские оргии, а Георг и Густав замкнулись в своем маленьком мирке.
Всегда где-то в подсознании я понимал, что наша слава не будет вечной, но не ожидал этого так скоро. Тяжело быть популярным, но еще тяжелее быть забытым. Нас всегда кто-то ненавидел, но в тот момент это переходило всевозможные границы. Наверно легче было умереть, чем терпеть.
Да и что с нас взять? Мы тогда были всего лишь дети. Может, были способными и талантливыми, но все равно лишь детьми. И кто только догадался выпустить нас на сцену? Хотя глупый вопрос, мы сами полезли. Сколько я себя помню, я всегда мечтал о популярности и стремился только к этому. Я хотел, что бы меня любили и обожали, что бы они поклонялись мне, но я никогда не думал, что цена будет настолько высока. Из-за этого была не только больница. Из-за этого я потерял доверие миллионов людей и… и Сьюзи. Я не хотел, что бы она умирала, пусть лучше бы меня не стало, все равно моя жизнь практически ничего не стоит по сравнению с её. Но ничего уже не вернуть, и слава Господу нашему за это. Я давно вычеркнул все это из памяти, и лишь иногда по ночам болело где-то там, слева, около сердца.
- … у вас состоится грандиозный концерт в Берлине – услышал я окончание фразы Марка – Практически все билеты уже распроданы. Потом, так уж и быть, вы получите две недели отпуска, и состоится турне по Европе. Работа, только работа вернет вас туда, откуда вы столь стремительно упали!
Черт, похоже, этот засранец до самой смерти будет припоминать наш провал. Я недовольно заскрипел зубами, но ничего не сказал. Бросив косой взгляд на Тома, я заметил, что тот тоже с трудом сдерживает себя, и радостно улыбнулся. Хоть кто-то будет со мной всегда, хоть кто-то никогда не предаст. А ведь это не просто «кто-то» это куда больше! Куда больше и важнее, по крайней мере, для меня. А мнения остальных в последнее время стали совершенно не важны.

Глава 3

На улицах было темно и тихо, а в моих ушах все еще звенели крики толпы. Марк не обманул, концерт и, правда, имел полное право назваться грандиозным. Стать самым лучшим, по крайней мере, у нас. Я впервые видел столько людей в одном месте, и все как один скандировали «Токио Хотел! Токио Хотел». Хотя иногда проскакивало «Билл, я хочу от тебя ребенка», но даже традиционный смешок у меня это не вызывало. Разогревавшую нас группу освистали и чуть ли не прогнали со сцены – все жаждали увидеть нас. Ни разу до этого я не испытывал такого единения с толпой и со всей группой. Хотя вряд ли это можно так мерить, «счастье» для каждого из нас свое. Мне никогда не понять чувства Билла под переливы чьего голоса люди замирают и подчиняются ему. Никогда не понять Густава, который задает ритм всем нам. Видимо мне только остается думать о том, что Георг единственный человек способный разделить мои чувства. На это я хотя бы могу надеяться.
В квартире было еще темнее и тише чем на улицах, лишь узкий серп луны освещал пространство у окна. В этот момент я ощущал себя донельзя странно, все вокруг было мое, но в тоже время наше. Снова эта глупая игра слов…
Однажды какой-то глупый журналист спросил меня, легко ли иметь брата близнеца. Сотни раз звучали подобные вопрос, но слово «легко» прозвучало впервые. В тот момент я растерялся, и даже не знал, что можно на это ответить. А главное, какой он хотел получить ответ? Что иметь брата это ужасно, и я специально стремлюсь быть на него не похожим? Полнейшая чушь. Что бы не говорили люди, но и снаружи и внутри мы с Биллом целиком и полностью одинаковые. Просто болтаемся от определенных только для нас граней, иногда как бы меняясь местами. Раньше я пытался получить от жизни удовольствие, и ни в чем себе не отказывал. Теперь Билл после разрыва со своей Сьюзи решил наверстать упущенное за годы практически семейной жизни. А я устал, Господи, как же я устал…
Именно поэтому и сижу один в пустой квартире, поэтому не поехал с остальными на эту чертову вечеринку. Потому что устал. Звучит плоско и банально, но это именно так.
Я слегка пошевелился на диване, разминая затекшие конечности, и огляделся. Я не знаю, кто обставлял нашу гостиную, но она нравилась мне еще больше своей комнаты. Теплое просторное помещение, отделанное в бежевых и темных тонах, в котором совсем не было ничего лишнего. А еще отсюда открывался волшебный вид на спящий город. Конечно, кто-то мог бы сказать, что этот город никогда не спит, но это совсем не так. Люди может, и не спят, а зданиям и улицам нужен отдых от назойливых людишек вечно спешащих по своим делам и глупых любопытных туристов.
И этот прекрасный древний город сейчас спал. Спал и видел свои красивые сны. Жаль, что мне уснуть точно не удастся. Ведь я ждал.
Еще около получаса я сидел и неотрывно смотрел в одну точку, внимательно слушая ровный шум часов на стене. Хотелось узнать, сколько сейчас времени, но я не смел отвести взгляд. Нам срочно нужно купить часы с курантами, которые всегда бы могли оповещать нас о времени. Даже в четыре утра.
За дверью раздался звон ключей, а следом звук осевшего тела. Братец точно ушел разбивать ворота рая. Я неторопливо поднялся с дивана, стараясь при этом издавать как можно меньше подозрительных звуков. Мне очень понравилась эта тишина, грустно было бы с нею распрощаться.
Картина, открывшаяся мне за дверью, могла смело войти в сотню забавных событий моей жизни, и опередить даже Георга в женском платье. Конечно, я понимал, что грех над таким смеяться, но все же…
Билл сидел у стены, грустно смотря то на упавшие ключи, то на запертую дверь. В его взгляде было столько доброты и обиды на несправедливость этого мира, что я невольно умилился. Вот они обычные будни солиста всемирно известной группы – сидеть на грязном полу с невинным видом, и чуть ли не сосать большой пальчик. Для полноты картины ему оставалось наделать в штанишки и горько заплакать.
Издав тяжелый вздох, я подхватил его маленькую тушку на руки. Может слово «тушка» и не очень хорошо звучит по отношению к живому человеку, но больше я никак не мог назвать этот восьмидесяти килограммовый груз, который оттягивал мне руки.
Билл инстинктивно обвил руки вокруг моей шеи, и я невольно вздрогнул. События месячной давности еще не стерлись из моей памяти, хоть я и старательно загонял их в глубь сознания, стараясь забыть навсегда. Его мерное дыхание, его горячие руки… все это сводило меня с ума. Точнее меня убивала мысль, что неотрывно крутилась в голове. Я не могу хотеть собственного брата. Я не могу любить своего близнеца. Билл мой родственник, он запретный плод… правда этот запрет делает его еще слаще, ведь я плохой мальчик, я привык нарушать правила и рушить запреты.
Каким бы Билли не казался хрупким с виду, нести его оказалось не самой простой задачей. В результате я запнулся о ковер лежащий около пресловутого дивана и упал. Лишь в последнюю секунду я успел перевернуться, что бы не придавить спящего Билла своим весом. Лучше бы придавил.
Мне кажется, или моя жизнь становиться похожей на какой-то глупый анекдот?..
Билл лежал на мне, хрипло дыша, все еще крепко обхватит мою шею руками. Тогда мне действительно показалось, что секунды замедлили свой ход, и стали потихоньку превращаться в вечность. Или мне только так хотелось. Хотелось, что бы тепло его тела осталось со мной навсегда.
Он слегка приподнялся, внимательно посмотрел мне в глаза и прильнул своими горячими губами к моему рту. Я невольно расслабился, и его язык как маленькая змейка проскользнул ко мне в рот. И снова это чувство агрессивности, и снова желание проникнуть глубже, крепко укусить его за язык и вырвать этот чертов пирсинг, что бы ощутить вкус крови, его сладкой крови… нет!
- Ты с ума сошел, чертов педик! – закричал я не своим голосом и, скинув с себя Билла, вскочил с пола. Да что же я говорю?..
Он в мгновение ока оказался рядом со мной. С того момента как мы родились, я ни разу не видел в нем столько прыти, похоже я сумел сильно его разозлить. Билл схватил меня за ворот футболки, и не найдя нужных слов, просто столкнул на диван. Из моих глаз разом исчезла вся ненависть, там остались лишь испуг и растерянность, на какой-то момент мне даже показалось, что сейчас он сорвется и убьет меня к чертовой матери. Или просто уйдет, это стало бы для меня самым сильным ударом.
- Мой маленький Томми – из его горла вырвался не голос, а шипение – Ты и правда думал, что я все забыл? Что из моей пьяной головы исчезли все воспоминания о том коротком, но такой страстном поцелуе? Зря. Я все еще помню твои горячие руки и холодные губы, но вот твой вкус я подзабыл. Пришлось вспоминать. А ты сладкий – закончил он и облизнул свои полные губки.
Я был так растерян, что не мог выдавить из себя ни звука, даже дышать получалось с трудом. У меня в голове и мысли не возникало, что Билл мог все помнить. Значит… значит все что было в этом месяце было неправдой. Ложью, которую я выдумал сам для себя.
За время моих небольших размышлений Билл не стоял на месте. Он уселся на меня верхом, как какой-нибудь чертов ковбой, и завел мои руки назад, крепко сжав их своей. Мера предосторожности была излишняя, я все равно бы не смог не то, что пошевелится, слова выдавить бы в тот миг не смог.
- Билл, прекрати. Это не правильно. Не надо – зашептал я, когда его горячие губы заскользили вниз по моей шее. Мои слова служили скорее глупым оправданием для меня одного, чем настоящим отказом. Тогда я снова заговорил, но на этот раз голос звучал куда тверже – Хватит. Я этого не хочу, слышишь?
Билл оторвался от меня и с улыбкой перевел взгляд с моей шеи, на лицо. Его глаза смеялись надо мною, а движения и голос, не смотря на выпивку, были уверенными.
- Кого ты обманываешь, братец? Меня или самого себя? – его свободная рука заскользила вниз по моему животу и легла на пах – Ты уже твердый. А твое желание определяется в первую очередь твоим членом, но никак не прелестной головкой. Не сопротивляйся, малыш, просто научись получать удовольствие.
Его последние слова были полны не скрываемой издевки. И куда подевался мой милый кроткий Билли? Это похотливое враждебное существо точно им не было.
Рука Билла скользнула под мою футболку, выписывая на теле замысловатые узоры. Я сидел, крепко стиснув зубы, практически не дыша, боясь издать какой либо звук.
Внезапно Билл осунулся и упал на меня, тяжело дыша. Он бормотал под нос что-то не разборчивое, и на какой-то момент мне показалось, что начался не вполне осмысленный бред.
- Пр… прости меня. Я не хотел. Не хотел! – прошептал брат, оторвав голову от моего плеча. По его красивому лицу текли слезы, и он то и дело путался в словах – Просто… как ты мог?! Я не мог слышать такое. Не мог, ты меня слышишь?!
- Тише, малыш…. – зашептал я, успокаивающе поглаживая его по спине. Похоже, пришла моя очередь брать на себя роль взрослого. Его губы снова отыскали мои и мы слились в горячем сладком поцелуе, в котором, наконец то не было чертовой агрессии.
Я повалил его на диван и попытался стянуть с себя футболку, причем так резко, что ткань затрещала. В конце концов в моих руках оказался человек, которого я хотел весь этот долгий месяц, оказался добровольно, хотя и в не совсем трезвом состоянии, но… но это было совсем не важно. Важны были только его горячие губы и живые трезвые глаза, в которых горело понимание и еще что-то, я никак не мог понять что, но скоро и это отступило на второй план.
Я скользнул от его губ вниз по шее, по худому, но крепкому животу и, наконец, достиг своей цели. Несколько томительно долгих секунд я провозился с застежкой штанов, а после освободил из трусов уже напрягшуюся плоть. Билл издал короткий стон, и как мне показалось, даже слегка дернулся на кровати. На моих губах появилась совсем не уместная в этот момент улыбка, а после я взял его глубоко. Все это время я, не отрываясь, смотрел на лицо Билла, упиваясь выражением наслаждения на его хрупком аккуратном личике. Его маленький ротик был приоткрыт, и иногда из горла вырывались тихие стоны, приводящие меня в состояние неконтролируемой ярости… агрессии…
«Ты с ума сошел, чертов педик!»
Его искривленное гримасой обиды лицо.
Горечь слез.
Сладость поцелуя.
Нас двое, и ничто не мешает нам слиться в одно
…он все еще любит Сьюзи…
целое и не разделимое никакими преградами.
Я умею контролировать себя, когда это необходимо.
Густые ряды ресниц вокруг его глаз сомкнуты, и лишь иногда сквозь их завесу выглядывали темные глаза, в которых была
…любовь…
та самая загадочная эмоция, что я никак не мог разгадать или понять.
Его рука накрыла мою голову, заставляя двигаться быстрее, не отрываться по пути на глупые размышления. Я заглатывал его твердый как камень член почти до основания, одной рукой помогая своим губам, а второй лаская его яички. Никогда раньше мне не приходилось заниматься таким, но сейчас как-то инстинктивно чувствовал, как можно доставить брату
…любимому человеку…
максимальное удовольствие.
Через минуту Билл протяжно застонал, и резко схватив меня за волосы, кончил себе на живот. Он дышал тяжело, и на его лице было выражение безудержного счастья, как у четырнадцатилетнего мальчика, впервые познавшего женщину.
Ничего не говоря, все слова были бы сейчас лишними, я аккуратно собрал липкую сперму с его живота и размазал ее по своим пальцам. Один аккуратно покружив вокруг его узкого входа, проник внутрь и Билл задержал дыхание, как будто думал, что я могу причинить ему боль. Скоро уже три моих пальца двигались в нем, неторопливо растягивая. Конечно же, я спешил, я хотел, наконец, почувствовать себя внутри
…любимого человека…
брата, но еще больше я не хотел причинить ему боли. Я слегка согнул пальцы, нащупывая простату, Билл подо мною застонал и отрывисто зашептал:
- Том, сукин ты сын, возьми же меня в конце концов! Хочу тебя в себе… полностью… Томми… - его слова сливались в одну ничего не значащую массу вместе со стонами, но общий смысл я уловить сумел. И был готов полностью подчиниться его желаниям, потому что мне казалось, что мой член сейчас порвет штаны, так мне хотелось этого маленького засранца.
Пока я стягивал их с себя, в моих движениях скользила спешка, но когда я начал входить в него, она пропала без следа. Я делал это медленно боясь причинить ему боль, боясь порвать его, но не смотря на все мои усилия Билл застонал, как мне показалось от боли и крепко прижал меня к себе, сгибаясь практически пополам. Его губы шептали что-то невразумительное, и сначала я даже пытался слушать, но потом похоть затмила мое сознание и я, разомкнув его руки, продолжил входить. Слегка приподняв Билла за талию над диваном, я одним толчком погрузился в него до конца и громко застонал.
Ощущение девственной задницы вокруг моего члена было просто волшебным, и на какой-то момент я подумал, что потеряю над собой контроль. Он был такой узкий и горячий, совсем не как девушка.
Но я сдержался, и начал двигаться в нем, аккуратно, но с каждой секундой наращивая темп. Моя рука крепко обхватила его член и начала двигаться в такт нашим движениям, заставляя Билла стонать еще сильнее. Он начал двигаться мне навстречу, из моего горла рвались стоны, и некоторые прорывали границу стиснутых зубов и губ, выходя то какими-то грубыми животными звуками, то шипящим свистом.
Тело Билла напряглось, и он кончил мне в руку с долгим протяжным стоном. Мне понадобилось чуть больше времени, все же он получал удовольствие со всех сторон, но через пару резких толчков я кончил в него. Его мышцы расслабились, и он сипло дыша откинулся на подушку. Я осторожно выскользнул из Билла и, отбросив мешающую одежду, лег рядом, прижимаясь к его горячему телу, не давая даже самой маленькой капельке тепла покинуть нас.
Он удобно устроился в кольце моих рук, и через минут раздалось его мерное дыхание, он спал крепко и сладко, как младенец.
В мою голову однородным потоком начали заливаться скверные мысли. Господи, что я только что наделал? Одна часть сознания говорила мне, что я исполнил свое старое желание, а вторая ехидно нашептывала какую-то ерунду про то, что я только что трахнул своего брата. Своего пьяного брата, который не мог отвечать за свои действия. Похоже, мой член снова отыскал неприятностей на мою несчастную голову.
Но черт бы побрал эти предрассудки! Так хорошо, когда к тебе прижимается горячее тело человека, которого ты любишь. И совсем не важно, что этот человек такого же пола как я. Не важно, что он мой родной брат. Не важно даже то, что он мой близнец. Может быть этим миром и правят тела, но наши души ему не принадлежат. Нашими душами правят чувства и эмоции. А она в свою очередь может заткнуть похотливые, охваченные вечной жаждой и голодом тела. Замкнутый круг. Или скорее овал. Как баклажан или огурец.
Билли беспокойно заворочался во сне, и его волосы упали на лицо. Я отбросил их, и уголки моих губ дернулись в жалком подобии улыбки. Очень давно я не видел брата таким счастливым. Со времени ухода его чертовой Сьюзи весь он стал лишь бледным отражением себя настоящего. Билл заперся в своем маленьком мирке горя и одиночества, наотрез отказываясь выходить.
Он ведь даже написал песню про Сьюзен. Песню, которая вернула нам популярность.
«Ты просто знай – я буду ждать всегда
И я нарочно не скажу "вернись"
Оставит путь свой на щеке вода
Ты просто снись мне, ты просто снись…»
Я знаю, что он все еще любит ее. Я знаю, что он будет любить ее всегда. Но разве это важно? Я ведь не прошу от него любви, мне достаточно и того, что Билли, мой маленький Билли, будет рядом со мной. В конце концов, мне тоже совсем не обязательно говорить это противное и черствое «люблю». Это слово звучит еще хуже чем «вечность» и несет в себе куда больше страданий.
Я осторожно поцеловал Билли в его маленький носик, и с настоящей, искренней улыбкой на лице выслушав его ворчанья, закрыл глаза.
Что бы не случилось завтра, эта ночь станет самой счастливой в моей жизни. Видимо я все-таки научился жить этой чертовой секундой.