Morgana_de_outcast все записи автора

... Он забавляется, хотя не знаю, откуда ко мне пришло понимание этого. Ни в мимике, ни в языке тела, ни даже в ауре нет ни малейшего ключа к внутреннему состоянию. Только ощущение легкой иронии, как бриз в лицо.
Резко дергаю ушами:
– Я сказала что то смешное?
– Нет, эль леди. Эти изменения в организме, о которых вы говорили, они ведь относятся не только к физиологии?
Резкий поворот в разговоре застает меня врасплох.
– Простите?
– Фиксированная внешняя форма и какие угодно трансмутации внутри. Вы ведь говорили не только о теле, правда? В сознании – то же самое.
Удивление, печаль, ярость, согласие.
Я только киваю. Мы действительно можем с собственным сознанием творить что угодно. Не нравятся эмоции – их чуть чуть изменим. Чтобы не было клаустрофобии. Прекрасно. Не устраивает запах ужина – сейчас ма а аленькое самовнушение – и он станет вкусным. Здорово. Нельзя убивать Целителей (есть такой закон). Ну что ж ж ж, закон придется изменить. На один раз. Потом вернем на место. В конце концов – это всего лишь установка на самосохранение. Если перебить всех Целителей, кто же будет лечить? Мораль – удобное приспособление, когда она устаревает, ее нужно менять. Так проще.
Человек смотрит на меня, и в странных глазах, серых, с круглым зрачком, я вижу зеркальное отражение своих мыслей. Не очень лестное для эль ин отражение.
Он понял. Хорошо. Я боялась, что придется долго и нудно объяснять.
– Подобные способности представляются мне весьма удобными, не так ли, эль леди?
Аррек говорит медленно, немного растягивая звуки, и речь его по богатству интонациями и выразительности приближается к речи эль ин. Голос мягкий, теплый и приторно сладкий, с гнильцой. Он обволакивает пушистым одеялом. Удушающе теплым. Как сладковатое дуновение смерти. Я знала, что арры возвели контроль над голосовыми связками в ранг искусства, что они способны лишь с помощью голоса, без всякой телепатии, внушать людям что угодно, добиваясь рабского подчинения. Теперь я понимаю, что это значит. Приходится дважды провести коррекцию восприятия, чтобы не утонуть в этих гневно сладких интонациях. Чтобы не начать чувствовать к себе то же отвращение, что столь демонстративно выказывал он. Это было бы уже избыточно. Вряд ли я способна ненавидеть себя больше, чем теперь. Всему ведь есть предел.
– И что вы пытались этим доказать, дарай арр Вуэйн?
Он замолкает. Неподвижен, далек и чужд, как никогда прежде. И это холодное, выращенное в атмосфере чудовищной политики Эйхаррона существо пытается убедить меня, что ему есть какое то дело до постоянности моральных установок или цельности человеческой личности?
Смех и грех.

(с) Анастасия Парфенова