Алиса в стране Чудес - (часть 5)

Среда, 24 Августа 2011 г. 20:20 + в цитатник

CHAPTER V. Advice from a Caterpillar	Глава V Синяя Гусеница дает совет	Caterpillar	Синяя Гусеница
The Caterpillar and Alice looked at each other for some time in silence: at last the Caterpillar took the hookah out of its mouth, and addressed her in a languid, sleepy voice.	Алиса и Синяя Гусеница долго смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Наконец, Гусеница вынула кальян изо рта и медленно, словно в полусне, заговорила:	for some time	долго
		hookah	кальян
		languid	полусне
'Who are YOU?' said the Caterpillar. This was not an encouraging opening for a conversation. Alice replied, rather shyly, 'I—I hardly know, sir, just at present—at least I know who I WAS when I got up this morning, but I think I must have been changed several times since then.'	– Ты ... кто… такая? – спросила Синяя Гусеница. Начало не очень-то располагало к беседе. – Сейчас, право, не знаю, сударыня, – отвечала Алиса робко. – Я знаю, кем я была сегодня утром, когда проснулась, но с тех пор я уже несколько раз менялась.	not an encouraging	не очень-то располагало
'What do you mean by that?' said the Caterpillar sternly. 'Explain yourself!' 'I can't explain MYSELF, I'm afraid, sir' said Alice, 'because I'm not myself, you see.' 'I don't see,' said the Caterpillar. 'I'm afraid I can't put it more clearly,' Alice replied very politely, 'for I can't understand it myself to begin with; and being so many different sizes in a day is very confusing.' 'It isn't,' said the Caterpillar.	– Что это ты выдумываешь? – строго спросила Гусеница. – Да ты в своем уме? – Не знаю, – отвечала Алиса. – Должно быть, в чужом. Видите ли… – Не вижу, – сказала Гусеница. – Боюсь, что не сумею вам все это объяснить, – учтиво промолвила Алиса. – Я и сама ничего не понимаю. Столько превращений в один день хоть кого собьет с толку. – Не собьет, – сказала Гусеница.	sternly	строго
		Explain yourself	Да ты в своем уме?
'Well, perhaps you haven't found it so yet,' said Alice; 'but when you have to turn into a chrysalis—you will some day, you know—and then after that into a butterfly, I should think you'll feel it a little queer, won't you?' 'Not a bit,' said the Caterpillar. 'Well, perhaps your feelings may be different,' said Alice; 'all I know is, it would feel very queer to ME.' 'You!' said the Caterpillar contemptuously. 'Who are YOU?'	– Вы с этим, верно, еще не сталкивались, – пояснила Алиса. – Но когда вам придется превращаться в куколку, а потом в бабочку, вам это тоже покажется странным. – Нисколько! – сказала Гусеница. – Что ж, возможно, – проговорила Алиса. – Я только знаю, что мне бы это было странно. – Тебе! – повторила Гусеница с презрением. – А кто ты такая?	chrysalis	куколка
		queer	странным
		'Not a bit	– Нисколько!
		contemptuously	с презрением
Which brought them back again to the beginning of the conversation. Alice felt a little irritated at the Caterpillar's making such VERY short remarks, and she drew herself up and said, very gravely, 'I think, you ought to tell me who YOU are, first.' 'Why?' said the Caterpillar. Here was another puzzling question; and as Alice could not think of any good reason, and as the Caterpillar seemed to be in a VERY unpleasant state of mind, she turned away.	Это вернуло их к началу беседы. Алиса немного рассердилась – уж очень неприветливо говорила с ней Гусеница. Она выпрямилась и произнесла, стараясь, чтобы голос ее звучал повнушительнее: – По-моему, это вы должны мне сказать сначала, кто вы такая. – Почему? – спросила Гусеница. Вопрос поставил Алису в тупик. Она ничего не могла придумать, а Гусеница, видно, просто была весьма не в духе, так что Алиса повернулась и пошла прочь.	irritated	рассердилась
		drew herself up	выпрямилась
		brought them back again to the beginning	вернуло их к началу
		puzzling question	Вопрос поставил в тупик
		could not think of any good reason	ничего не могла придумать
'Come back!' the Caterpillar called after her. 'I've something important to say!' This sounded promising, certainly: Alice turned and came back again. 'Keep your temper,' said the Caterpillar. 'Is that all?' said Alice, swallowing down her anger as well as she could. 'No,' said the Caterpillar. Alice thought she might as well wait, as she had nothing else to do, and perhaps after all it might tell her something worth hearing. For some minutes it puffed away without speaking, but at last it unfolded its arms, took the hookah out of its mouth again, and said, 'So you think you're changed, do you?' 'I'm afraid I am, sir,' said Alice; 'I can't remember things as I used—and I don't keep the same size for ten minutes together!' 'Can't remember WHAT things?' said the Caterpillar.	– Вернись! – закричала Гусеница ей вслед. – Мне нужно сказать тебе что-то очень важное. Это звучало заманчиво – Алиса вернулась. – Держи себя в руках! – сказала Гусеница. – Это все? – спросила Алиса, стараясь не сердиться. – Нет, – отвечала Гусеница. Алиса решила подождать – все равно делать ей было нечего, а вдруг все же Гусеница скажет ей что-нибудь стоящее? Сначала та долго сосала кальян, но, наконец, вынула его изо рта и сказала: – Значит, по-твоему, ты изменилась? – Да, сударыня, – отвечала Алиса, – и это очень грустно. Все время меняюсь и ничего не помню. – Чего не помнишь? – спросила Гусеница.	puffed away
		unfolded
		This sounded promising	Это звучало заманчиво
		Keep your temper	держи себя в руках

'Well, I've tried to say "HOW DOTH THE LITTLE BUSY BEE," but it all came different!' Alice replied in a very melancholy voice. 'Repeat, "YOU ARE OLD, FATHER WILLIAM,"' said the Caterpillar. Alice folded her hands, and began:—	– Я пробовала прочитать «Как дорожит любым деньком…», а получилось что-то совсем другое, – сказала с тоской Алиса. – Читай «Папа Вильям» [48] , – предложила Гусеница. Алиса сложила руки и начала:	DOTH	устаревшее от do
		bee	трудолюбивый человек
		folded her hands	сложила руки
'You are old, Father William,' the young man said, 'And your hair has become very white; And yet you incessantly stand on your head — Do you think, at your age, it is right?' 'In my youth,' Father William replied to his son, 'I feared it might injure the brain; But, now that I'm perfectly sure I have none, Why, I do it again and again.' 'You are old,' said the youth, 'as I mentioned before, And have grown most uncommonly fat; Yet you turned a back-somersault in at the door— Pray, what is the reason of that?' 'In my youth,' said the sage, as he shook his grey locks, 'I kept all my limbs very supple By the use of this ointment—one shilling the box— Allow me to sell you a couple?' 'You are old,' said the youth, 'and your jaws are too weak For anything tougher than suet; Yet you finished the goose, with the bones and the beak— Pray how did you manage to do it?' 'In my youth,' said his father, 'I took to the law, And argued each case with my wife; And the muscular strength, which it gave to my jaw, Has lasted the rest of my life.' 'You are old,' said the youth, 'one would hardly suppose That your eye was as steady as ever; Yet you balanced an eel on the end of your nose— What made you so awfully clever?' 'I have answered three questions, and that is enough,' Said his father; 'don't give yourself airs! Do you think I can listen all day to such stuff? Be off, or I'll kick you down stairs!'	– Папа Вильям, – сказал любопытный малыш, — Голова твоя белого цвета. Между тем ты всегда вверх ногами стоишь. Как ты думаешь, правильно это? – В ранней юности, – старец промолвил в ответ, – Я боялся раскинуть мозгами, Но, узнав, что мозгов в голове моей нет, Я спокойно стою вверх ногами. – Ты старик, – продолжал любопытный юнец, – Этот факт я отметил вначале. Почему ж ты так ловко проделал, отец, Троекратное сальто-мортале? – В ранней юности, – сыну ответил старик, – Натирался я мазью особой. На два шиллинга банка – один золотник, Вот, не купишь ли банку на пробу? – Ты немолод, – сказал любознательный сын, – Сотню лет ты без малого прожил. Между тем двух гусей за обедом один Ты от клюва до лап уничтожил. – В ранней юности мышцы своих челюстей Я развил изучением права, И так часто я спорил с женою своей, Что жевать научился на славу! – Мой отец, ты простишь ли меня, несмотря На неловкость такого вопроса: Как сумел удержать ты живого угря В равновесье на кончике носа? – Нет, довольно! – сказал возмущенный отец. – Есть границы любому терпенью. Если пятый вопрос ты задашь, наконец, Сосчитаешь ступень за ступенью!	incessantly	всегда
		feared	боялся
		injure the brain	раскинуть мозгами

'That is not said right,' said the Caterpillar. 'Not QUITE right, I'm afraid,' said Alice, timidly; 'some of the words have got altered.' 'It is wrong from beginning to end,' said the Caterpillar decidedly, and there was silence for some minutes. The Caterpillar was the first to speak. 'What size do you want to be?' it asked. 'Oh, I'm not particular as to size,' Alice hastily replied; 'only one doesn't like changing so often, you know.' 'I DON'T know,' said the Caterpillar. Alice said nothing: she had never been so much contradicted in her life before, and she felt that she was losing her temper. 'Are you content now?' said the Caterpillar.	– Все неверно, – сказала Гусеница. – Да, не совсем верно, – робко согласилась Алиса. – Некоторые слова не те. – Все не так, от самого начала и до самого конца, – строго проговорила Гусеница. Наступило молчание. – А какого роста ты хочешь быть? – спросила, наконец, Гусеница. – Ах, все равно, – быстро сказала Алиса. – Только, знаете, так неприятно все время меняться… – Не знаю, – отрезала Гусеница. Алиса молчала: никогда в жизни ей столько не перечили, и она чувствовала, что теряет терпение. – А теперь ты довольна? – спросила Гусеница.	строго content she had never been so much contradicted I'm not particular	робко довольна никогда в жизни ей столько не перечили все равно
'Well, I should like to be a LITTLE larger, sir, if you wouldn't mind,' said Alice: 'three inches is such a wretched height to be.' 'It is a very good height indeed!' said the Caterpillar angrily, rearing itself upright as it spoke (it was exactly three inches high). 'But I'm not used to it!' pleaded poor Alice in a piteous tone. And she thought of herself, 'I wish the creatures wouldn't be so easily offended!' 'You'll get used to it in time,' said the Caterpillar; and it put the hookah into its mouth and began smoking again. This time Alice waited patiently until it chose to speak again. In a minute or two the Caterpillar took the hookah out of its mouth and yawned once or twice, and shook itself. Then it got down off the mushroom, and crawled away in the grass, merely remarking as it went, 'One side will make you grow taller, and the other side will make you grow shorter.' 'One side of WHAT? The other side of WHAT?' thought Alice to herself. 'Of the mushroom,' said the Caterpillar, just as if she had asked it aloud; and in another moment it was out of sight. Alice remained looking thoughtfully at the mushroom for a minute, trying to make out which were the two sides of it; and as it was perfectly round, she found this a very difficult question. However, at last she stretched her arms round it as far as they would go, and broke off a bit of the edge with each hand. 'And now which is which?' she said to herself, and nibbled a little of the right-hand bit to try the effect: the next moment she felt a violent blow underneath her chin: it had struck her foot! She was a good deal frightened by this very sudden change, but she felt that there was no time to be lost, as she was shrinking rapidly; so she set to work at once to eat some of the other bit. Her chin was pressed so closely against her foot, that there was hardly room to open her mouth; but she did it at last, and managed to swallow a morsel of the lefthand bit.	– Если вы не возражаете, сударыня, – отвечала Алиса, – мне бы хотелось хоть капельку подрасти. Три дюйма – такой ужасный рост! – Это прекрасный рост! – сердито закричала Гусеница и вытянулась во всю длину. (В ней было ровно три дюйма.) – Но я к нему не привыкла! – жалобно протянула бедная Алиса. А про себя подумала: «До чего они тут все обидчивые!» – Со временем привыкнешь, – возразила Гусеница, сунула кальян в рот и выпустила дым в воздух. Алиса терпеливо ждала, пока Гусеница не соблаговолит снова обратить на нее внимание. Минуты через две та вынула кальян изо рта, зевнула – раз, другой – и потянулась. Потом она сползла с гриба и скрылась в траве, бросив Алисе на прощанье: – Откусишь с одной стороны – подрастешь, с другой – уменьшишься! [51] – С одной стороны чего? – подумала Алиса. – С другой стороны чего? – Гриба, – ответила Гусеница, словно услышав вопрос, и исчезла из виду. С минуту Алиса задумчиво смотрела на гриб, пытаясь определить, где у него одна сторона, а где – другая; гриб был круглый, и это совсем сбило ее с толку. Наконец, она решилась: обхватила гриб руками и отломила с каждой стороны по кусочку. – Интересно, какой из них какой? – подумала она и откусила немножко от того, который держала в правой руке. В ту же минуту она почувствовала сильный удар снизу в подбородок: он стукнулся о ноги! Столь внезапная перемена очень ее напугала; нельзя было терять ни минуты, ибо она стремительно уменьшалась. Алиса взялась за другой кусок, но подбородок ее так прочно прижало к ногам, что она никак не могла открыть рот. Наконец, ей это удалось – и она откусила немного гриба из левой руки.
'Come, my head's free at last!' said Alice in a tone of delight, which changed into alarm in another moment, when she found that her shoulders were nowhere to be found: all she could see, when she looked down, was an immense length of neck, which seemed to rise like a stalk out of a sea of green leaves that lay far below her. 'What CAN all that green stuff be?' said Alice. 'And where HAVE my shoulders got to? And oh, my poor hands, how is it I can't see you?' She was moving them about as she spoke, but no result seemed to follow, except a little shaking among the distant green leaves. As there seemed to be no chance of getting her hands up to her head, she tried to get her head down to them, and was delighted to find that her neck would bend about easily in any direction, like a serpent. She had just succeeded in curving it down into a graceful zigzag, and was going to dive in among the leaves, which she found to be nothing but the tops of the trees under which she had been wandering, when a sharp hiss made her draw back in a hurry: a large pigeon had flown into her face, and was beating her violently with its wings. 'Serpent!' screamed the Pigeon. 'I'm NOT a serpent!' said Alice indignantly. 'Let me alone!' 'Serpent, I say again!' repeated the Pigeon, but in a more subdued tone, and added with a kind of sob, 'I've tried every way, and nothing seems to suit them!' 'I haven't the least idea what you're talking about,' said Alice. 'I've tried the roots of trees, and I've tried banks, and I've tried hedges,' the Pigeon went on, without attending to her; 'but those serpents! There's no pleasing them!' Alice was more and more puzzled, but she thought there was no use in saying anything more till the Pigeon had finished. 'As if it wasn't trouble enough hatching the eggs,' said the Pigeon; 'but I must be on the look-out for serpents night and day! Why, I haven't had a wink of sleep these three weeks!' 'I'm very sorry you've been annoyed,' said Alice, who was beginning to see its meaning.	– Ну вот, голова, наконец, освободилась! – радостно воскликнула Алиса. Впрочем, радость ее тут же сменилась тревогой: куда-то пропали плечи. Она взглянула вниз, но увидела только шею невероятной длины, которая возвышалась, словно огромный шест, над зеленым морем листвы. – Что это за зелень? – промолвила Алиса. – И куда девались мои плечи? Бедные мои ручки, где вы? Почему я вас не вижу? С этими словами она пошевелила руками, но увидеть их все равно не смогла, только по листве далеко внизу прошел шелест. Убедившись, что поднять руки к голове не удастся, Алиса решила нагнуть к ним голову и с восторгом убедилась, что шея у нее, словно змея, гнется в любом направлении. Алиса выгнула шею изящным зигзагом, готовясь нырнуть в листву (ей уже стало ясно, что это верхушки деревьев, под которыми она только что стояла), как вдруг послышалось громкое шипение. Она вздрогнула и отступила. Прямо в лицо ей, яростно бия крыльями, кинулась горлица, – Змея! – кричала Горлица. – Никакая я не змея! – возмутилась Алиса. – Оставьте меня в покое! – А я говорю, змея! – повторила Горлица несколько сдержаннее. И, всхлипнув, прибавила: – Я все испробовала – и все без толку. Они не довольны ничем! – Понятия не имею, о чем вы говорите! – сказала Алиса. – Корни деревьев, речные берега, кусты, – продолжала Горлица, не слушая. – Ох, эти змеи! На них не угодишь! Алиса недоумевала все больше и больше. Впрочем, она понимала, что, пока Горлица не кончит, задавать ей вопросы бессмысленно. – Мало того, что я высиживаю птенцов, еще сторожи их день и ночь от змей! Вот уже три недели, как я глаз не сомкнула ни на минутку! – Мне очень жаль, что вас так тревожат, – сказала Алиса. Она начала понимать, в чем дело.
'And just as I'd taken the highest tree in the wood,' continued the Pigeon, raising its voice to a shriek, 'and just as I was thinking I should be free of them at last, they must needs come wriggling down from the sky! Ugh, Serpent!' 'But I'm NOT a serpent, I tell you!' said Alice. 'I'm a—I'm a—' 'Well! WHAT are you?' said the Pigeon. 'I can see you're trying to invent something!' 'I—I'm a little girl,' said Alice, rather doubtfully, as she remembered the number of changes she had gone through that day. 'A likely story indeed!' said the Pigeon in a tone of the deepest contempt. 'I've seen a good many little girls in my time, but never ONE with such a neck as that! No, no! You're a serpent; and there's no use denying it. I suppose you'll be telling me next that you never tasted an egg!' 'I HAVE tasted eggs, certainly,' said Alice, who was a very truthful child; 'but little girls eat eggs quite as much as serpents do, you know.' 'I don't believe it,' said the Pigeon; 'but if they do, why then they're a kind of serpent, that's all I can say.' This was such a new idea to Alice, that she was quite silent for a minute or two, which gave the Pigeon the opportunity of adding, 'You're looking for eggs, I know THAT well enough; and what does it matter to me whether you're a little girl or a serpent?' 'It matters a good deal to ME,' said Alice hastily; 'but I'm not looking for eggs, as it happens; and if I was, I shouldn't want YOURS: I don't like them raw.'	– И стоило мне устроиться на самом высоком дереве, – продолжала Горлица все громче и громче и наконец срываясь на крик, – стоило мне подумать, что я наконец-то от них избавилась, как нет! Они тут как тут! Лезут на меня прямо с неба! У-у! Змея подколодная! – Никакая я не змея! – сказала Алиса. – Я просто… просто… – Ну, скажи, скажи, кто ты такая? – подхватила Горлица. – Сразу видно, хочешь что-то выдумать. – Я… я… маленькая девочка, – сказала Алиса не очень уверенно, вспомнив, сколько раз она менялась за этот день. – Ну уж, конечно, – ответила Горлица с величайшим презрением. – Видала я на своем веку много маленьких девочек, но с такой шеей – ни одной! Нет, меня не проведешь! Самая настоящая змея – вот ты кто! Ты мне еще скажешь, что ни разу не пробовала яиц. – Нет, почему же, пробовала, – отвечала Алиса. (Она всегда говорила правду.) – Девочки, знаете, тоже едят яйца. – Не может быть, – сказала Горлица. – Но, если это так, тогда они тоже змеи! [52] Больше мне нечего сказать. Мысль эта так поразила Алису, что она замолчала. А Горлица прибавила: – Знаю, знаю, ты яйца ищешь! А девочка ты или змея – мне это безразлично. – Но мне это совсем не безразлично, – поспешила возразить Алиса. – И, по правде сказать, яйца я не ищу! А даже если б и искала, ваши мне все равно бы не понадобились. Я сырые не люблю!
'Well, be off, then!' said the Pigeon in a sulky tone, as it settled down again into its nest. Alice crouched down among the trees as well as she could, for her neck kept getting entangled among the branches, and every now and then she had to stop and untwist it. After a while she remembered that she still held the pieces of mushroom in her hands, and she set to work very carefully, nibbling first at one and then at the other, and growing sometimes taller and sometimes shorter, until she had succeeded in bringing herself down to her usual height.	– Ну тогда убирайся! – сказала хмуро Горлица и снова уселась на свое гнездо. Алиса стала спускаться на землю, что оказалось совсем не просто: шея то и дело запутывалась среди ветвей, так что приходилось останавливаться и вытаскивать ее оттуда. Немного спустя Алиса вспомнила, что все еще держит в руках кусочки гриба, и принялась осторожно, понемножку откусывать сначала от одного, а потом от другого, то вырастая, то уменьшаясь, пока, наконец, не приняла прежнего своего вида.	be off	убирайся
It was so long since she had been anything near the right size, that it felt quite strange at first; but she got used to it in a few minutes, and began talking to herself, as usual. 'Come, there's half my plan done now! How puzzling all these changes are! I'm never sure what I'm going to be, from one minute to another! However, I've got back to my right size: the next thing is, to get into that beautiful garden—how IS that to be done, I wonder?' As she said this, she came suddenly upon an open place, with a little house in it about four feet high. 'Whoever lives there,' thought Alice, 'it'll never do to come upon them THIS size: why, I should frighten them out of their wits!' So she began nibbling at the righthand bit again, and did not venture to go near the house till she had brought herself down to nine inches high.	Поначалу это показалось ей очень странным, так как она успела уже отвыкнуть от собственного роста, но вскоре она освоилась и начала опять беседовать сама с собой. – Ну вот, половина задуманного сделана! Как удивительны все эти перемены! Не знаешь, что с тобой будет в следующий миг… Ну ничего, сейчас у меня рост опять прежний. А теперь надо попасть в тот сад. Хотела бы я знать: как это сделать? Тут она вышла на полянку, где стоял маленький домик, не более четырех футов вышиной. – Кто бы там ни жил, – подумала Алиса, – в таком виде мне туда нельзя идти. Перепугаю их до смерти! Она принялась за гриб и не подходила к дому до тех пор, пока не уменьшилась до девяти дюймов.