Zetar_AT все записи автора Единственное, что мне в нём нравится - это описание Гермионы, пьяной в хлам.

In whisky veritas.

Автор: Luthien (luthien@ebonyx.org)
Оригинал: http://luthien.ebonyx.org/docs/fic/whisky.html
Перевод: Dicta
Бета: Alastriona
Пейринг: ГГ/СС
Рейтинг: NC-17
Саммари: что будет, если Гермиона напьется у Снейпа в гостях?
Дисклеймер: неужели кто-то еще не знает, кому все это принадлежит?
Разрешение на перевод: получено


«Странно, но посиделки удались», – думала Гермиона Грейнджер, окидывая затуманенным взглядом комнату в попытке определить, чем же занимаются остальные.
Сириус Блэк и Ремус Люпин сидели на потертом кожаном диване, погруженные в тихую серьезную беседу. По крайней мере, несколько минут назад дело обстояло именно так. Приглядевшись к ним повнимательнее, Гермиона заметила, что теперь оба слегка улыбаются. Потом Сириус громко расхохотался, запрокинув голову, а Ремус спрятал лицо в ладонях, стараясь не последовать примеру друга. Девушка на мгновение удивилась их поведению. Но она видела, как оба в течение вечера курсировали между диваном и столиком в углу комнаты, где стояла чаша с пуншем, так что, возможно, перемены в настроении Блэка и Люпина были вполне объяснимы. Гермиона порадовалась, что хоть их что-то смогло рассмешить.

Неожиданный возглас откуда-то справа привлек ее внимание. Она оглянулась. Гарри и Рон, ее лучшие друзья, махали ей на прощание, стоя у открытой двери. Они обнимали друг друга за плечи; Гермиона, правда, заподозрила, что их объятия были не проявлением дружеских чувств, а попыткой сохранить более или менее вертикальное положение. Кажется, не только Сириус и Ремус совершали рейды к столику в углу.

-Мальчишки, – пробормотала Гермиона, помахав им в ответ.

Затем она вернулась к наблюдениям. К ее изумлению, гости начали расходиться слишком рано. Профессор Дамблдор и профессор МакГонагалл (шляпа у нее на голове слегка покосилась, но в целом она держалась с достоинством) все еще болтали у камина; кроме самой Гермионы и неприлично хихикающей парочки на диване, они были единственными, кто оставался в комнате.
Когда ушли остальные? И, что более любопытно, куда делся их хозяин? Ему-то уж точно не следовало уходить, пока не разошлись все гости. Разумеется, Гермиона понимала, что Северусу Снейпу глубоко плевать на традиции гостеприимства, но, с другой стороны, Снейп – последний человек в мире, который позволит посторонним оставаться у себя в апартаментах без присмотра. Тем более, когда в комнате есть спиртное. Тем более, когда в числе посторонних Гарри Поттер. Не говоря уже о Сириусе Блэке.

Гермиона задумалась, как в принципе Снейп мог устроить подобные посиделки. Ну, вообще-то, не посиделки, а, скорее, вечеринку. Как так вышло, что Снейп устроил вечеринку? Наверное, Дамблдор надавил на него? Определенно, черед Снейпа пригласить их к себе наступил уже давно, но он ни разу не делал подобных предложений. Да и сам он редко посещал их посиделки, наверняка только по особым просьбам директора

Девушка снова оглядела комнату. Сириус и Ремус уже справились с приступом смеха, хотя у Ремуса подозрительно подрагивал уголок рта. Оба поднялись и, казалось, были готовы удалиться. Они держались на ногах чуть лучше, чем Гарри и Рон: по крайней мере, не нуждались в поддержке друг друга и покачивались самую малость.
Гермиона не удержалась и бросила на них неодобрительный взгляд. Почему мужчинам непременно надо напиться, чтобы хорошо провести время? Как ей хотелось бы, чтобы Гарри и Рон – и большинство членов Ордена мужского пола – наконец поняли, что можно расслабиться и при этом не перебрать. Конечно, она не была против спиртного вообще, но считала, что можно существовать, не напиваясь до чертиков. Она и сама не однажды выпивала больше, чем следовало бы. Правда, не часто.

Сейчас, сидя на обманчиво мягком на вид сером ковре, прислонившись к ножке кресла, Гермиона рассматривала собственные вытянутые ноги и размышляла о том, что этот вечер был из тех, когда она выпила больше, чем следовало бы. Но хотя бы никто не видел, как ее шатает или как она спотыкается, хватаясь за окружающие предметы, чтобы не упасть.

Как всегда, Гермиона Грейнджер сохраняла достоинство.

Девушка потянулась за бутылкой, которая стояла на полу позади нее… которая должна была стоять на полу позади нее, но… А, да, вот она. Гермиона схватила ее и огляделась в поисках своего стакана. Но все оказалось намного проще – она вообще не выпускала его из рук.

Гермиона поднесла стакан к лицу, к самым глазам, но, поняв, что ей потребуются обе руки, чтобы откупорить бутылку, поставила его на ковер. Отвинтив крышку, Гермиона подняла бутылку и стакан и, не замечая ничего вокруг, принялась с величайшей аккуратностью наливать себе виски. Но, несмотря на принятые меры предосторожности, Огденского Особого Огневиски (срок выдержки двадцать один год, хранилось на самом дне озера в особых бочках, которые стерегли морские чудовища) в стакане оказалось намного больше, чем планировалось. Точнее, виски в стакане оказалось настолько больше, чем следовало, что часть его пролилась через край прямо на мантию Гермионы.

Девушка печально вздохнула. В бутылке осталось пугающе мало золотистой жидкости, и она сомневалась, найдется ли здесь еще виски. Это было действительно грустно. Гермиона уставилась на содержимое своего стакана. На нее вдруг снизошло озарение – озарения такого рода и делали ее необходимой для всех, начиная с Гарри и Рона во время их совместной учебы и заканчивая ее настоящим занятием, в некотором смысле более опасном, смертельно опасном, которое…которое… Девушка раздраженно нахмурилась.

Когда выпьешь больше, чем следовало бы, мыслишь уже не так четко и последовательно. О чем это она? А, да, если чем-нибудь разбавить виски, то ей удастся растянуть его на более долгий срок. Так что ей надо…если ей удастся найти, чем разбавить…

Принять вертикальное положение оказалось намного сложнее, чем представлялось Гермионе. Ей удалось благополучно подняться на ноги, хотя пару раз она чуть не шлепнулась на пол, потеряв равновесие. Когда девушка поняла, что стоит изо всех сил вцепившись в спинку кресла, к которому прислонялась некоторое время назад, то, зажмурившись от яркого света и глубоко вздохнув, медленно и осторожно разжала пальцы. Затем снова открыла глаза, попутно соображая, было ли так много света в комнате и раньше и во что это такое пушистое она уткнулась носом...



-Моя девочка?
Гермиона едва не подпрыгнула от неожиданности: рядом с ней стояли профессор Дамблдор и профессор МакГонагалл.
-Моя дорогая Гермиона, я не хотел напугать тебя, – сказал директор, – мы просто собирались пожелать тебе спокойной ночи.
Девушка заставила себя улыбнуться.
-Так рано?
Дамблдор посерьезнел. Интересно, почему?
-Уже далеко за полночь, – проговорила МакГонагалл. – Может быть, пойдешь вместе с нами? Нам по пути.

Гермиона начала заводиться. После… всего они продолжают обращаться с ней, как с маленьким ребенком, за которым нужен глаз да глаз. Или, наверное, дело в том, что она провалилась, провалилась настолько эффектно и сокрушительно, что теперь им не верится, что она способна позаботиться о себе. Возможно, поэтому ее ответ прозвучал несколько холодно:
-Нет необходимости, благодарю вас. Думаю, я допью виски и помогу убрать здесь перед тем, как уйти.
-Как пожелаешь. Спокойной ночи, моя дорогая, – произнес директор. МакГонагалл хотела было что-то добавить, но, поняв намек Дамблдора, пробормотала «доброй ночи», и оба они удалились.

Только, когда за ними захлопнулась дверь, Гермиона поняла, что ей стоило спросить у них, где Снейп. Зельевара по-прежнему нигде не было видно, хотя вряд ли директор и МакГонагалл ушли, не попрощавшись с хозяином.

Гермиона огляделась, поморщившись. От резкого движения ей показалась, что комната закружилась вокруг нее. Опустив глаза, девушка заметила на боковом столике свой стакан. Она поставила его туда, когда начала подниматься с пола. Надо поискать, чем можно разбавить виски, пока Снейп не объявится.

На кухне не было ни колы, ни чего-нибудь, что могло ее заменить. Казалось, волшебники еще даже не узнали о существовании такой вещи, как тоник. По крайней мере, Снейп еще не узнал. На крошечной кухне не нашлось ничего подходящего. В конце концов, Гермиона остановилась на кубиках льда, которые обнаружила в Морозильном ведерке, наполовину скрытом выстроенными в ряд полупустыми бутылками.

Гермиона какое-то время рассматривала ведерко, а потом решила прихватить его с собой в гостиную к Огденскому Особому. Бутылка дожидалась на полу, точно там, где она ее и оставила. Однако поднять ее оказалось труднее, чем она думала. Гермиона быстро обнаружила, что наклоняться за ней – не самая лучшая идея. Ну не растягиваться же на коврике рядом с бутылкой?! Может, если она присядет, то удастся достать ее? Гермиона рискнула. Медленно-медленно она опустилась в заскрипевшее под ее тяжестью кресло. Но, кинув взгляд на бутылку, девушка убедилась, что та все еще вне зоны досягаемости. Гермиона подалась вперед. Мягкая ткань мантии легко скользила по старой кожаной обивке кресла, а девушка тянула и тянула руки к бутылке. Вожделенное виски было все ближе и ближе…



Гермиона бухнулась на ковер. Запрокинув голову назад, она беспомощно расхохоталась, потом смех перешел в хрип. Девушка с трудом сглотнула, сделала глубокий вздох и осмотрелась в поисках бутылки. К счастью, она не разбилась, ее содержимое оставалось в целости и сохранности. Усевшись, Гермиона подняла руку и нащупала на столике стакан и ведерко со льдом. Ей удалось без осложнений переместить их на пол.

Откинувшись на ножку кресла, Гермиона медленно потягивала виски. В комнате было тихо. Дамблдор и МакГонагалл ушли последними, Снейп так и не появился. Гермиона сообразила наконец, что осталась совсем одна.

«Да пошли все!», – высказалась она и одним махом опрокинула в себя все оставшееся содержимое стакана. Точнее, попыталась опрокинуть. Но даже разбавленное, виски все еще было весьма крепким, да и кубики льда… Гермиона подавилась, стала отплевываться – и забрызгала всю комнату.

Девушка оглядела мокрую мантию, вздохнула, достала из рукава палочку и наложила знакомые чистящие чары. Но чары не сработали. Гермиона заподозрила, что произнесла слова заклинания недостаточно четко. Она повторила…Чем больше она старалась, тем хуже выходило. От злости ей захотелось расплакаться, но она сдержалась. Она – Гермиона Грейнджер и она не плачет над пролитым… виски. Вместо этого она плеснула в стакан жалкие остатки Огденского, кинула огромный кусок льда, осторожно сделала большой глоток и снова откинула голову на сиденье кресла.



*


Сквозь дрему Гермиона сообразила, что умудрилась заснуть. Во рту пересохло, будто на языке и зубах вырос мех. На мгновение девушка испугалась, что ее заколдовали. Но нет, неправда. Вчера вечером она была на посиделках-для-поддержания-бодрости-духа, на проведении которых всегда настаивает профессор Дамблдор, и ничего плохого с ней там случиться не могло.

Гермиона потянулась и зарылась лицом в теплую, слегка колючую подушку. Нет, опять неправда. Подушки не шьют из шерсти, даже такой качественной шерсти. Подушка шевельнулась, и Гермиона осознала, что под тонкой шерстью скрывается чье-то тело. Чья-то нога. В принципе, ничего удивительного. Брюки обычно не шевелятся сами по себе, а только если они на ком-нибудь надеты. А то, к чему она прижималась щекой, было, без сомнения, именно брючиной, облегающей чью-то ногу.

Нога подвинулась в сторону, освобождая для нее побольше места. Гермиона чувствовала, что все еще прислоняется спиной к тому же креслу, что вообще все еще находится в той же позе, в какой и уснула – за исключением того, что теперь она сидела между парой длинных, облаченных в шерстяные брюки ног, а пара рук скользнула под блузку и уверенно разминала ей плечи.

Гермиона подозревала, что у нее должна была бы возникнуть парочка вопросов насчет того, как она оказалась в том положении, в котором оказалась. В конце концов, именно она всю жизнь задавала вопросы. Это была ее основная функция. Ну, и находить на них ответы. И, наверное, ей лучше продолжать в том же духе, ведь недавние события убедительно доказали: ни на что большее она не способна. Но она не будет об этом думать. Не сегодня. Их посиделки устраиваются именно с этой целью, да? Выпить чуть больше, чем следовало бы, расслабиться, забыться. Хотя бы на одну ночь.

Значит, не думать ни о прошлом, ни о будущем. И, пожалуй, она не станет спрашивать, что происходит. Но все-таки – кто сидит позади нее и сколько пуговиц на блузке он (а ноги были, несомненно, мужские) расстегнул, чтобы было удобнее массировать ее плечи? А пальцы продолжали нежно разминать затекшие мышцы, согревая и убаюкивая. И, честно говоря, ей совсем не хотелось, чтобы они остановились. Зачем о чем-то спрашивать? Один раз, только один она просто примет все как есть, не пытаясь задавать вопросы и анализировать.

Тем более, что она догадывалась, кто именно сидит в кресле… Гермиона откинулась назад, поддаваясь уверенным движениям рук, лежащих на ее плечах. Напряжение покидало ее, и она едва могла вспомнить, почему оно вообще возникло. Свет – наконец-то! – был уже не таким ослепительно ярким. Или все свечи давно потушили и комнату освещал только огонь в камине? Гермиона почти полностью расслабилась. Она откинула голову назад и подалась навстречу заботливым рукам. Массаж тут же был приостановлен, но ладони с плеч никто не убрал. Гермиона замерла. Не надо было показывать, что она проснулась.

Девушка не удивилась, а, скорее, вздохнула с облегчением, когда мужской палец поддел бретельку лифчика, а потом вернул ее на место. Вопрос. Она повела плечом так, чтобы бретелька сама соскользнула вниз. Ответ.

Мужские руки спустились к ее груди, поглаживая, лаская. Гермиона целиком отдавалась этим ласкам, ее больше не волновали дурацкие вопросы или условности. Горячие руки, от прикосновений которых она…

Гермиона задохнулась, когда ласки на мгновенье перестали быть нежными…Так даже лучше. А потом чужие пальцы принялись играть ее сосками, их движения едва уловимы. Девушка, тяжело дыша, подалась навстречу дразнящим рукам. «Сильнее, – думала она, – сильнее». Она не была уверена, что произнесла это вслух, но движения пальцев и вправду стали более уверенными и настойчивыми. Гермиона глубоко вздохнула. Вот так.

Еще одно умелое прикосновение – и она застонала. И вдруг поняла, что внимания требует не только ее грудь. Гермиона хотела больше. Намного больше. Но мужские руки вновь почти невесомо порхали по ее телу. Девушка захныкала от разочарования. Она хотела большего, а он лишь дразнил ее. Она ненавидела ощущение беспомощности.

«Терпение», – раздался над ухом глубокий низкий голос.

И это только подлило масла в огонь. Она не хотела быть терпеливой, не хотела подчиняться чьим бы то ни было правилам. Она хотела сама контролировать ситуацию. Всегда. Во всем. И себя, в том числе. Она жалела, что столько выпила. Очень жалела. Ее лучшим оружием были ее мозги, а сейчас они плохо соображали. Гермиона попыталась сосредоточиться, но у нее ничего не вышло. В раздражении она наклонила голову и щекой коснулась колючей шерсти. А вот это уже не нога…

«Снейп не ждет контратаки», – зло подумала Гермиона и стала шарить вокруг себя в поисках волшебной палочки. В процессе она едва не перевернула позабытую бутылку виски – сверху еле слышно хмыкнули. Ах, значит, ее действия вызывают смех? Наконец, она нашла то, что искала.

Гермиона прикрыла глаза, стараясь вспомнить нужное заклинание. «D». Оно определенно начиналось с «D». Но как же там дальше? Почему она не может вспомнить? Хотя более чем очевидно почему. Но это не примирило ее с тем, что она забыла элементарное заклятие. Она не сдавалась. «D». «De»? Внезапно в голову пришло одно заклинание… Не совсем то, что она хотела, но довольно близкое. И, что немаловажно, легкопроизносимое. Она вряд ли что-нибудь перепутает. Хотя, учитывая ее состояние, ей вообще не стоило бы колдовать. С другой стороны, если она ничего не сделает, он выиграет.

У нее перехватило дыхание, когда мужская рука задела ее сосок, и решение было принято.
-Denudio, – быстро, пока не передумала, произнесла Гермиона.



Руки Снейпа замерли на ее теле.
Выдержав долгую паузу, он заметил:
-Полагаю, Divestus больше соответствовало твоим целям, если ты хотела избавиться от одежды, но не уничтожить ее.
Он умолк.

Гермиона промолчала в ответ. Да и что она могла сказать? Она с болью сознавала, что с вербальным общением у нее сегодня проблемы.

-Ты хоть понимаешь, что если бы палочка коснулась моей кожи, я бы полностью лишился волосяного покрова? – за светским тоном Снейпа скрывался настоящий гнев.

Гермиона сбросила его руки и, преодолев некоторые сложности, повернулась к нему лицом.

Он смотрел на нее сверху вниз, скрестив руки на голой груди и многозначительно вперив взгляд в ее непослушные кудри. Гермиона схватилась за голову, прикрывая волосы и обдумывая следующее действия. Она взглянула на него. Он был обнажен, и, к счастью, волосяной покров наблюдался везде, где ему положено было быть. Но глаза Снейпа сверкали от ярости, и Гермиона поняла: промедление смерти подобно. Она опустила взгляд – Северус все еще был возбужден, хотя, возможно, не так сильно, как пару минут назад, когда она задела выпуклость на его брюках щекой. И Гермиона начала действовать.



Опустившись на колени, она наклонилась вперед и взяла его член в рот. Почувствовала, как Снейп вздрогнул от удивления. Но он не оттолкнул ее, возможно, потому что прекрасно видел: ее пальцы до сих пор сжимают волшебный кусочек дерева. Естественно, любой бы занервничал, оказавшись голым в опасной близости от ведьмы, чья способность адекватно управляться с палочкой находится под большим вопросом.


Ее губы нежно скользили по члену; она легонько лизнула головку и была вознаграждена – Снейп дернулся. Отлично - не он один способен подчинить себе кого-то, не желающего подчиняться!
Она продолжила ласки, и Снейп застонал от удовольствия, врываясь в нее все глубже. Гермиона наслаждалась его вкусом, так же, как и своей властью над ним. Они быстро нашли единый ритм, и теперь оба двигались в полной гармонии друг с другом.

Ее ладони – на его бедрах, вдавливают его кресло, а он вцепился ей в плечи с такой силой, что наверняка останутся синяки. Гермиона хотела заставить его кончить. Хотела оставить его обессиленным, еле дышащим, ничего не соображающим, потерявшим контроль над собой. И все из-за нее. Ее власти. По ее желанию. Она почувствовала, что он увеличил темп, и приостановилась, сжав его бедра, пытаясь успокоить. Его ногти вонзились ей в кожу, и она еле удержалась, чтобы не вскрикнуть от боли.



И вдруг что-то толкнуло ее в грудь – и вот она уже раскинулась перед ним на ковре. Все произошло быстрее, чем Гермиона успела хоть что-то понять. Снейп развел ее ноги – довольно нежно – и опустился на колени между ними, рассматривая открывшуюся его взору картину. Под его откровенным взглядом Гермиона почувствовала себя неловко и попыталась сесть. И вернуть себе контроль над ситуацией. Но Снейп предвосхитил ее движение. Оба рухнули на ковер, их ноги переплелись. Теперь они лежали лицом к лицу. Гермиона видела прямо перед собой черноту его глаз, легкая щетина царапала щеку, скользкие пряди волос, такие же сальные, как и всегда, упали ей на шею.

- Моя очередь, – заявил Снейп и мгновенно переместился ниже.

Гермиона ощутила тепло между бедер, его губы аккуратно и нежно коснулись ее, потом он приоткрыл рот. Рот у него был удивительный. Никто еще… Гермиона ощутила, как что-то слегка толкнуло ее, озадачилась на секунду, но потом поняла, что это, должно быть, его нос. На нее напало истерическое желание захихикать и поделиться шуткой с Гарри и Роном. Но они, как она подозревала, ее не оценили бы. Снейп дразнил языком ее клитор, а она лежала под ним, распростертая, возбужденная и, что поразительно – учитывая, что он недавно вел с ней нечестную игру – изгибающаяся ему навстречу и…Боже…
Его нос.
Когда его язык спускается ниже, его нос оказывается именно там и… откуда волшебники знают, как делать такое?…Определенно, им нельзя позволять вытворять ничего подобного. Снейпу нельзя позволять вытворять ничего подобного. Гермиона даже не пыталась сопротивляться, и через некоторое время протяжный низкий стон сорвался с ее губ. Внезапно его язык исчез.
И его нос тоже.
Ему и этого нельзя позволять! Гермиона приподняла голову.



Снейп сидел на коленях между ее ног, смотрел на нее, и на его лице играла недобрая улыбка.

-В эту игру могут играть двое, Гермиона. В следующий раз выбери кого-нибудь с менее богатым опытом, – Снейп поднялся на ноги.

Гермиона осталась лежать, чувствуя, как будто у нее что-то отняли. Хотя, пожалуй, она не имела никакого права на подобные чувства. Интересно, он так и бросит ее, голую, здесь? Он был вполне способен на это. Безо всяких угрызений совести.



-Идем в кровать, – произнес Снейп, направляясь к двери в спальню. Не прямой приказ, но нечто более настойчивое, чем просто приглашение. По меньшей мере, весьма неуклюжее приглашение.

Он остановился в дверях и, обернувшись, напряженно взглянул на нее.

-Возьми то, что ты хочешь от меня. Я определенно собираюсь получить от тебя то, что хочу.



-Разве может девушка отказаться от такого предложения? – отозвалась Гермиона, даже не пытаясь скрыть иронию в голосе. Тем не менее, она каким-то чудом встала и последовала за ним.
Они оказались в объятьях друг друга раньше, чем упали на прохладные льняные простыни.

Снейп и Гермиона особо не спешили, по крайней мере, сначала, но и нежными их ласки уже нельзя было назвать. Руки, губы, языки, ноги, зубы – в ход шло все, лишь бы добиться ответа.

Гермиона довольно быстро оказалась доведена до края. Она практически зарыдала от облегчения, когда Снейп, сверкая глазами, насадил ее на себя. Гермиона была уверена, что услышала, как он судорожно вздохнул. Она двигалась на нем, не отрывая взгляда от его лица, раскачивалась вперед-назад, изгибалась, добиваясь его реакции. Издав непонятный звук, Снейп стиснул ее бедра, заставляя остановиться.

-Медленнее, – мягко произнес он, ослабляя хватку, но не убирая рук.
-Медленнее, – согласилась она с едва уловимой улыбкой. Действительно, в эту игру могут играть двое.

Гермиона двигалась медленно, очень медленно, но не останавливаясь, вверх-вниз, умирая от желания и в надежде, что он испытывает то же самое. И снова вверх-вниз, чуть быстрее. Она считала движения, словно воспроизводила ритм длинной, тягучей песни: раз, и два, и три, и… Когда она дошла да четырех в третий раз, он толкнул бедрами вверх, не в силах больше сдерживаться.

Гермиона слегка усмехнулась. И тут же задохнулась – его сильные, уверенные руки вновь оказались у нее на груди, пальцы принялись нежно, почти любовно дразнить ее соски. Она сдавленно застонала. Так нечестно, Снейп специально отвлекал, возбуждал ее, заставлял кончить. Но она не стала отталкивать его, а вместо этого склонилась ближе, раскачиваясь вперед-назад, подстраивая движения его рук под собственный ритм.

После всего, после их борьбы, после всех ухищрений напряжение внутри нее все нарастало. Медленно, так медленно… невообразимо… Непрерывные движения, именно такие, как надо, доводили ее до края. Она чувствовала внутри себя сжатую пружину. Сжимающуюся все сильнее от каждого прикосновения. Гермиона хотела большего, ее тело требовало большего. Одновременно и напряжение, и наслаждение… но мало… еще…еще… Она была готова кричать… Но напряжение исчезло, пружина разжалась, и нахлынули невероятные ощущения. Где-то далеко она услышала свой крик, но не могла подавить его.

Гермиона продолжала двигаться на Снейпе, преодолевая чувственный дурман. Постепенно он отступил, и девушка, придя в себя, осознала, что с силой держится за медную стойку кровати, чтобы не упасть, по шее стекает пот, а голова откинута назад так, что волосы достают до поясницы. Гермиона собрала их свободной рукой, огляделась в поисках слетевшей заколки и заметила, что Снейп наблюдает за ней. Черные глаза сверкали, их взгляд нервировал, напоминая взгляды, которыми ее одаривал профессор зелий в ту давнюю пору, когда она была его ученицей. Тогда он не переносил ее. Он не переносил никого из гриффиндорцев: Рона, Гарри – особенно Гарри, – Дина, Шеймуса, Лаванду и Парвати, Невилла… У нее перехватило дыхание.

-Прекрати, – произнес Снейп. – Прекрати упиваться своей виной.
Его голос рассек тишину, как удар хлыста, в черных глазах горела злость.

-Что? – выдавила из себя Гермиона.
-Перестань потакать себе. Незачем обвинять себя из-за того, что что-то не в твоей власти.

Гермиона уставилась на него, не в силах вымолвить ни слова от шока.
-Они все беспокоятся о тебе, – безжалостно продолжал Снейп. Она попыталась отвернуться, но он мгновенно схватил ее за плечи и, заставляя смотреть ему прямо в глаза, притянул к себе так близко, что она почувствовала на щеке его дыхание. – Поттер и Уизли вместо того, чтобы заниматься делом, половину времени тратят, проверяя в порядке ли ты. У директора полно более важных забот, но ты взваливаешь на него свои проблемы. Даже Блэк и Люпин…– его губы изогнулись с презрением, относившимся то ли к ней, то ли к тем двум, чье присутствие Снейп едва терпел. – Они не должны потворствовать тебе. Я определенно не буду. Никто из нас не может позволить себе роскоши так бездарно терять время, – он сделал паузу. – Конечно, если ты не была действительно виновата? – Снейп вопросительно поднял бровь.

Гермиону уже трясло от негодования, к ней вернулся дар речи.
-Конечно, я не была виновата!
-Неужели? Тогда откуда твоя депрессия? И почему ты ведешь себя так, как будто совершила что-то непростительное?



-Я не совершала! – выкрикнула Гермиона, понимая, что ее протесты похожи на протесты ребенка, пойманного за руку на месте преступления. Она сделала еще попытку: – Ты не знаешь… ты не знаешь, как все было. Тебя там не было, – девушка со смятением услышала молящие нотки в своем голосе. Откуда они взялись?

-Да, меня там не было, но я могу сказать совершенно точно: никто и ничто на земле не могло спасти Лонгботтома, Гермиона. Мы все понимаем это. И он понимал это. Он делал то, что был должен сделать. А теперь ты должна продолжать делать то, что должна.
-Это все, что тебя волнует, да? – спросила Гермиона, ужаснувшись, несмотря на то, что много лет знала Снейпа, знала, что он способен сказать и сделать. Она принялась вырываться из его рук. Он отпустил ее.



-Тебе все равно, что Невилл… – Гермиона все еще не могла произнести это.
-Что? – уточнил Снейп. Ублюдок. Он просто лежал и улыбался…но в глазах улыбки не было
-Что Невилл мертв, – прошептала она, слова словно рвали ей горло. – Ты всегда ненавидел его. Не удивлюсь, если тебе плевать, что он умер. Ты, возможно, даже рад, а?
-Ты пьяна, – напряженный голос.
-Может, я и пьяна, но я все равно права. А?
-Он мертв, и ничего нельзя изменить, – голос Снейпа прозвучал спокойно, ровно, но глаза оставались злыми. – Скажи, почему ты считаешь, что виновата в его смерти?

Гермиона попыталась убраться от него. Из-за внезапного движения он выскользнул из нее, уже не возбужденный, а она ощутила теплую струйку жидкости между ног и замерла, удивленно глядя на него. Она не почувствовала, как он кончил, но, разумеется, он должен был. Он весьма успешно отвлекал ее, мелькнула мысль у Гермионы.

-Я говорил, что собираюсь получить от тебя то, что хочу, – в его взгляде читалось самодовольство. Ей захотелось стереть это выражение с его лица. Возможно, именно с новой силой разгоревшаяся злость заставила девушку не вскочить с постели и убежать в свою комнату, а шлепнуться на кровать рядом с ним. Нет, она не доставит ему удовольствия выиграть так легко.

Гермиона услышала, как он потянулся за палочкой и пробормотал очищающее заклинание – то самое, которое не удалось ей, когда она пыталась убрать разлитое огневиски.



Они лежали молча бок о бок. Гермиона смотрела в потолок, она была готова смотреть куда угодно, только не на него.
-Вы не ответили на вопрос, мисс Грейнджер, – тон Снейпа живо напоминал тот, которым он разговаривал в классе, но Гермиона не помнила, чтобы он хоть раз прежде обращался к ней с этими словами. Разве она не была раздражающей всезнайкой, у которой ответ всегда наготове? Почти смешно.



-Почему я виновата? – спросила Гермиона у потолка. Да, это было определенно легче, чем смотреть на Снейпа, но не намного легче. – А как я могу быть не виновата? Я была там, и он умер.

Снейп раздраженно ответил:
-Пора становиться взрослой, Гермиона. Тебе нужно понять, что не все в мире вертится вокруг тебя, – он умолк. – Прекрати быть маленькой эгоистичной девчонкой.

Слова жалили.



-Как ты можешь говорить такое? – она приподнялась, оперлась на локоть и гневно взглянула на него, зная в глубине души, что он сказал именно то, что хотел донести до нее, и что она реагирует именно так, как он ожидал.
-Ты вправду думаешь, что могла бы защищать Лонгботтома всю оставшуюся жизнь? Какой безрассудный оптимизм. Особенно если учесть, что ты не могла защитить его даже от «злобного мастера зелий», когда вы учились в школе. И особенно если учесть мир, в котором мы живем, и то, что мы делаем.

Гермиона вздрогнула.



-Ты всегда такой злой. Почему ты такой злой? Почему ты пытаешься сделать еще больнее?
Его губы изогнулись в привычной усмешке.
-Наверное, если бы ты знала ответ хотя бы на один мой вопрос, ты бы не считала меня таким злым, – и тут же спросил: – Почему ты обвиняешь себя? Скажи мне!

При желании Снейп мог двигаться очень быстро, и внезапно Гермиона оказалась перевернутой на спину, он вдавил ее в матрас своим телом и обхватил руками ее лицо, чтобы она не отводила глаз от его, черных и сверкающих от ярости.
-Я ничего не смогла сделать, – слабым голосом произнесла Гермиона. – Меня обездвижили. Все, что я могла, – лежать и смотреть, и Невилл…. Он перевернул котел. Не дал им закончить зелье. И отвлек от меня. Спас меня. И он…он…
Девушка запнулась, до крови прикусив губу, не обращая внимания на боль. Она не заплачет перед ним.
-Я все еще жду объяснения, почему ты виновата в происшедшем, – его лицо было совсем близко.

Гермиона закрыла глаза, чтобы избежать пронизывающего взгляда, который действовал на нее сильнее, чем суровый голос.
-Я же сказала, – промямлила она, – я ничего не смогла сделать, и он…он умер.
-И в этом виноваты Пожиратели Смерти, а не ты, – слова Снейпа и его мягкий тон поразили ее. Она никогда не слышала, чтобы он так разговаривал. Ее затрясло. – Мы все несем ответственность за свои поступки; но принимать на себя ответственность за поступки других – это слишком тяжелое бремя. Для всех. Включая мисс Гермиону Грейнджер. Ты никому не поможешь, если будешь постоянно упрекать себя за то, в чем не виновата. Побереги упреки для тех случаев, когда они действительно будут уместны.

Снейп убрал руки от ее лица и отодвинулся. Гермиона почувствовала, как матрас продавился под ним, когда он снова растянулся позади нее. Он молчал. Похоже, он все сказал, по крайней мере, на настоящий момент. Гермиона потерла глаза. Его слова заставили ее задуматься. Не ее вина. Жестокая правда. Куда легче было бы мучиться виной и дальше. Но, разумеется, она не из тех, кто ищет легких путей. По справедливости, она должна попытаться перестать чувствовать себя ответственной за то, что произошло с Невиллом. Ведь есть вещи, за которые она и вправду ответственна, – она погрузилась в свои переживания и отдалилась от остальных, заставила их волноваться, что сказалось на их работе. Если Гарри и Рон однажды не вернуться, потому что их голова будет занята мыслями о ней и они не смогут целиком сосредоточиться на деле… Гермиона с трудом сглотнула. Чертов Снейп. Он знал. Он прав, черт его побери.

-Неужели так страшно признаться, что ты не всесильна, что ты способна потерпеть крах? – у него вырвался глубокий тяжелый вздох, и Гермиона вдруг поняла, что кое-что из сказанного относилось не только к ней, но и к нему самому.
-Ты не злой. Не всегда. Я не это имела в виду.



Его губы скривились, и она сообразила, какой двусмысленный комплимент выдала. Едва ли он сойдет за извинение.
Гермиона села и наклонилась к нему, опершись руками на мягкую подушку. Она отметила, что Снейп разглядывает ее слегка настороженно.



-Спасибо, – произнесла она и поцеловала его. Он лежал под ней, не отталкивая ее, позволяя поцеловать себя, но не отвечая на поцелуй. Через секунду Гермиона вернулась в прежнее положение. Темные глаза Снейпа сверкали, но, подумала она, вряд ли от злости.



-В свое время я получал благодарности и похуже, – заметил он, обвивая руками ее шею и притягивая обратно. Новый поцелуй длился куда дольше.

Его рот был жестким и требовательным, теплым и влажным, с легким привкусом от недавних занятий сексом. Гермиона вздрогнула и отстранилась. Она слишком быстро могла бы привыкнуть к этому вкусу.



-Наверное, мне пора, – скрывая нахлынувшее ощущение неловкости, она занялась поисками волшебной палочки. Благодаря собственному бездумному колдовству Гермиона оказалась голой, и палочка ей теперь требовалась, чтобы исправить ситуацию. Едва ли она может пойти по хогвартским коридорам нагишом или в том, что Снейп соизволил бы одолжить ей. Несмотря на поздний час, с ее везением она непременно на кого-нибудь напорется, возникнут щекотливые вопросы, на которые у нее нет ни малейшего желания отвечать.

В спальне палочки не было, и Гермиона решила, что оставила ее в гостиной, изумившись, что до сих пор не замечала ее отсутствия. Она на редкость рассеянна сегодня. Гермиона уже было встала с постели, чтобы пойти в гостиную, как…



-Оставайся, если хочешь, – небрежно бросил Снейп поверх плеча, забирая свою палочку, оставленную на ночном столике. – В конце концов, не в первый раз. И, скорей всего, не в последний.

Гермиона замерла. Снейп раньше никогда не упоминал о ночах, проведенных вместе. Они никогда ничего не планировали, их свидания были как не то, чтобы случайными, но явно играли второстепенную роль относительно более важных занятий. Признание их связи сейчас, даже таким бесцеремонным образом… Это не случайность. Северус Снейп не допускает случайных оговорок. И не бросает слов на ветер.

Гермиона осознала, что он все еще не смотрит в ее сторону, хотя явно уже нашел свою палочку. Снейп держался сухо, его спина и плечи были напряжены. Гермиона задумалась о причине – и вдруг поняла.
Значит, не она одна.

Гермиона упала на подушку и громко выдохнула. Снейп не пошевелился.
-Думаю, – начала она осторожно, – это не в последний раз. По крайней мере, я надеюсь, что не в последний.
Снейп повернулся на спину, похоже, забыв про палочку.
-Видимо, мы надеемся на одно и то же, – он сделал паузу. – Интересно… ты считаешь, есть шанс, что наши желания будут совпадать и в дальнейшем?
-Не исключено. Отнюдь не исключено, я полагаю.

Снейп не ответил, а взял палочку и погасил свет, прошептав: «Nox». Гермиона слышала, как он вернул палочку на место и улегся рядом, натягивая одеяло на них обоих. И только чуть-чуть удивилась, когда его рука обвилась вокруг нее и притянула ближе, так что девушка оказалась прижатой к его груди. Гермиона коснулась его руки, он слегка пожал ее ладошку в ответ. Их пальцы так и остались переплетенными.

Усталая, Гермиона поерзала, устраиваясь поудобнее. Она знала, что улыбается, и была рада, что темнота скрывает ее улыбку. Она попробовала почувствовать себя виноватой, что она здесь, живая и способна улыбаться в то время, как Невилл ушел навсегда. Но у нее не получилось. Она больше не чувствовала свою вину в том, что осталась жива, а Невилл – нет. Ее вина была не больше, чем в случаях с другими, с теми, кого она знала и кто умер. Каким-то образом вызывающие слова Снейпа заставили ее бороться с его обвинениями и признать, что она не права. Она испытывала боль при мысли о Невилле. И всегда будет ее испытывать. Вероятно, утром ей даже будет больнее, чем сейчас, но она была уверена, что эта боль не превратиться во всепоглощающее чувство вины, заставлявшее ее избегать любого упоминания о Невилле. Он был ее другом, он умер при кошмарных обстоятельствах, но она ни в чем не виновата. Внезапно Гермиона смогла в это поверить. Она ни в чем не виновата. И Невилл не хотел бы, чтобы она всю жизнь страдала из-за него. Совершенно точно, он хотел бы, чтобы она не упустила своего счастья, где бы оно ей не встретилось. Гермиона подавила смешок: она была убеждена, что Невилл был бы немного – ну ладно, абсолютно – шокирован мыслью, что Снейп может быть источником каких-либо эмоций, даже отдаленно напоминающих счастье. Но Невилл едва-едва перестал быть подростком, когда умер. У него не было шанса стать взрослым, научиться выстраивать взрослые отношения. Ей придется научиться этому за них обоих.

-Я пожалею, что пригласил тебя остаться, если ты не успокоишься и не заснешь в ближайшее время, – раздалось у нее над ухом. Просто Снейп – сердитый, резкий и вечно серьезный, когда пьян.

-Я засну раньше, чем ты успеешь сообразить, – парировала Гермиона. А потом, уже мягче, добавила: – Ты не пожалеешь.
Снейп только сильнее сжал ее руку.
Они уснули.

Конец.