все записи автора

Название: То самое слово
Автор: mitiko
Бета: Mritty
Пейринг: Сасори/Дейдара
Рейтинг: PG-13
Жанр: Romance, Adventures
Статус: завершен
Дисклеймер: Персонажи Кишимото

Часть 1.

- Мы никогда не будем в безопасности, пока он жив.
Сасори, еле заметно нахмурившись, пошевелил палкой тлеющие поленья. Над костром взметнулись, кружась и опадая, быстро гаснущие искры, и переливчатые язычки пламени свободно застелились над мерцающими углями, ещё сохранявшими слоистую структуру дерева.
Его напарник, потянувшись, плотнее укутался в плащ. В лёгкой усталости мышц было даже что-то приятное. Вдвойне приятным казалось то, что можно было спокойно лежать, наслаждаясь теплом, в то время как другой, которому это меньше всего необходимо, следит за костром и бродит в непроглядной темноте в поисках сухих веток. Для Сасори это сложности не представляло, а риск столкнуться с умелым и хитрым противником, имея в своём распоряжении замёрзшего невыспавшегося помощника, без сомнения, был неоправданным. Дейдара это понимал.
Слегка повернув голову, он разглядывал из-под длинной чёлки близкие деревья, выхваченные неверным играющим светом из чёрного безмолвия ночи и тонкие черты обманчиво меланхоличного лица того, кто сидел у огня. Ему, стремившемуся насытить ощущением ускользающей красоты каждое мгновение своей торопливой жизни, ничего так не хотелось в эту минуту как просто смотреть на колышущиеся на стволах отсветы и тени, на застывший в отдалении тёмный силуэт Хируко, не задумываясь о том, что ждёт их завтра. Но Данна заговорил с ним, и значит, требовалось отвечать.
- Он силён, но недостаточно, чтобы справиться со всеми нами.
Сасори, на секунду перехватив взгляд лежащего напарника, кивнул.
- Пока - да, тем более что подходит его срок. Но одна возможность у него есть, и он о ней знает.
Дейдара удивлённо приподнялся на локте. С первых своих дней в Акацки он привык к вязкой атмосфере глухой ненависти к тому, кто был его предшественником, а впоследствии врагом и предателем, к коротким брезгливым фразам, к не высказываемому ежечасно, но отчётливо ощутимому в каждом из членов организации стремлению найти и уничтожить. Но уничтожение Орочимару никогда не считалось первоочередной задачей, мысль о нём лишь присутствовала как неуловимый назойливый фон, и Дейдаре иногда представлялось, что Лидер намеренно следит за тем, чтобы эта мысль не угасала, поддерживая в разношёрстной компании шиноби-отступников сплочённость и боевой дух. И вот теперь тот, кто знал Орочимару лучше всех прочих, уверенно говорил о реальной, близкой опасности.
- Возможность? Какая, Данна?
Сасори продолжал задумчиво смотреть на огонь, не торопясь с ответом. Решение было принято сразу, в тот момент, когда он прочёл письмо информатора, сообщавшего об одном коротком разговоре, о единственной хитрой ухмылке змеиного рта, после которой беседа сменила тему и мерно потекла в русло, не имеющее никакого значения. Он сам напросился на эту миссию, которую остальные полагали заурядной разведывательной вылазкой, он продумал все мелочи, в которых никак нельзя было допустить ошибки, оставалось только одно - именно то, что так трудно, но необходимо было заставить себя сделать.
- Дейдара, послушай меня внимательно. Ты помнишь, какова цель Орочимару. Изучить все дзюцу, которые есть на свете. Понимаешь - все.
- Вы хотите сказать, что он обнаружил что-то, с чем нам не по силам справиться?
- Пока нет. С чем только я не справлялся, если бы ты знал. Но он знает это тоже, он столько раз видел меня в действии - и теперь это обернулось против нас.
Сасори замолчал, чувствуя настороженность Дейдары и размышляя о том, какие слова лучше подобрать.
- Когда он впервые вошёл ко мне в мастерскую, я выставил его за дверь. Но он приходил снова и снова, он говорил льстивые, почтительные, лукавые слова... в конце концов, мы же были с ним в паре, как сейчас с тобой. Я позволил ему наблюдать за своей работой.
- Но ведь мне Вы тоже позволяете, Данна.
Сасори невесело усмехнулся. Стоит ли говорить мальчишке, что он бесхитростен и легкомыслен, что раскрывать при нём сокровенные тайны мастерства можно без страха и риска - всё равно, доведись им однажды сойтись в смертельном противоборстве, он не использует полученные им бесценные знания, не сможет, да и не станет.
- Тебе не нужно захватывать весь мир, Дейдара. Ты не стремишься освоить все на свете дзюцу - да ты и не стал бы этого делать, даже если бы тебе приказал Лидер. Впрочем, тогда я не знал всей глубины планов моего напарника. Я только понимал, что его стоит остерегаться. Но Орочимару был терпелив и умел ждать. И ещё он проявлял жадный, искренний интерес к моей работе. Ни в ком другом не видел я такого интереса, никогда.
Сасори искоса глянул на Дейдару, но тот на сей раз не возражал. Ну да, конечно.
- Вот что я скажу тебе - опасайся людей, которые от тебя в восторге. Лучше всего убивай их сразу.
Дейдара усмехнулся - одними уголками рта.
- Интересная мысль.
"Он ничего не понял", - с тоскливым раздражением подумал Сасори. - "Опять непонимание, опять это жизнерадостное безразличие, но я должен с ним договориться, чтобы мой план не оказался ловушкой для меня самого. Так не должно быть, я не допущу такого исхода, но всё-таки... всё-таки и это я обязан предусмотреть."
- Когда Орочимару бежал, я почувствовал что-то, похожее на жалость. Мне было легко с ним, и я сам не отдавал себе отчёта в том, что его щедрые восхваления тешили моё тщеславие. К тому же в последние месяцы перед тем, как исчезнуть, он стал рассуждать о моих творениях серьёзно, умно, грамотно. Наши беседы увлекали меня, и порой случалось так, что он делал в своих предположениях ошибку, а я, поддаваясь азарту знатока, поправлял его и начинал объяснять. А он слушал... да, он потрясающе умел слушать.
- И много он успел услышать?
- До тебя доходит. - Сасори поджал бледные губы. - Достаточно, чтобы уничтожить Акацки. Сейчас ему не до этого, он готовится к смене тела, но в новом теле он сразу же начнёт действовать. Вспомни, как я проверял содержимое твоей сумки перед выходом. Наша миссия - не разведка, Дейдара. Мы должны его убить.
- Он что, изучил Вашу технику? - Глаза Дейдары удивлённо расширились. Во всё время разговора, точнее, монолога Сасори, он не мог понять, к чему вела эта откровенность, но догадывался, что она не случайна. - Он научился создавать марионеток?
- Нет. - Поспешный ответ Сасори прозвучал раздражённо. - Конечно же, нет. Но похоже, что втайне от меня он учился ими управлять, и кое-чего добился.
- Но если Орочимару не может сделать своих марионеток, то как он может получить Ваших? И чем это грозит организации?
- Ты не понял. - Сасори устремил на Дейдару немигающий взгляд. - Ему не нужны мои марионетки. Ему нужен я.

Чёрный застывший лес погрузился в тишину, которую нарушало лишь потрескивание охваченных огнём смолистых веток. Дейдара чувствовал, что пока марионеточник не заговорит снова, не стоит задавать ему вопросов. Сдвинув брови, он пытался представить себе, какую же гадость задумал зловещий саннин и с растущей напряжённостью подумывал о том, что уделил недостаточно времени изучению его отвратительных способностей. Впрочем, напарник тоже хорош. Мог бы начать этот разговор и заранее.
Сасори молчал. Ему вновь виделось лицо белобрысого очкарика, бесстрастно писавшего о безмятежном солнечном полудне, о благодушном настроении Орочимару, чей эксперимент по созданию устройства, позволявшего отнимать, концентрировать и хранить чакру пленных, обещал оказаться удачным; о неспешной беседе за столом, когда тема разговора непринуждённо переходит с одного на другое, не задерживаясь ни на чём подолгу. Незаметным путём заходит разговор об Акацки - растягиваются в хищной усмешке узкие губы, сощуриваются жёлтые глаза:
- Теперь, с моим запасом чакры, разобраться с ними не составит труда. Разобраться изнутри, Кабуто. Есть у меня там один старый знакомый. О, он замечателен, этот мой знакомый - тем, что если его убить, никто не заметит, что он мёртв и подчинён моей воле…
Нестерпимая ярость, охватившая Сасори, едва не заставила его тут же броситься туда, где скрывался бывший сообщник, невзирая на всю нецелесообразность этого действия. Он сумел удержать себя, заставив свой гнев перерасти в управляемую, расчётливую ненависть. Рассчитаться с негодяем следовало самым жестоким образом, но спешить, когда дело касалось Орочимару, было вдвойне опасным.
Легендарный саннин. Невероятное количество побед, больше ста завершённых миссий S-ранга.
Сасори покосился на замершего Дейдару. Ждёт. Понимает, что напарник даст ему информацию лишь тогда, когда посчитает нужным? Или всё, что не касается непосредственно поставленной задачи, для него попросту не важно?
Чёрт, это невыносимо - необходимость полагаться на кого-то кроме себя. Тем более на этого легкомысленного юнца. С другой стороны, положиться в таком деле на того, кто дальновиден и хитёр, было бы совершенно невозможным.
Он, Акасуна-но-Сасори, не будет орудием ни в чьих руках. Никогда.
Непроницаемые глаза марионеточника уставились на напарника.
- Запомни - с Орочимару сражаюсь я. Ты держишься в отдалении и выполняешь мои команды. Твоя главная задача - ни на минуту не терять меня из виду, что бы ни случилось. Но если всё-таки...об этом я скажу тебе позже. Спи.

Часть 2.

Чёрная пустота, заполненная мириадами холодных звёзд, застыла над лесом. Слабый свет далёких созвездий отражался в зрачках бывшего шиноби Суны, неподвижно сидевшего у чуть теплящегося костра.
Сасори любил созерцать ночное небо, представляя себе, как тот же самый прихотливый узор раскидывался над тёмным пологом леса за тысячи лет до Акацки, до скрытых селений, до самого мира шиноби, не менее величественный и прекрасный оттого, что ничьи глаза не могли взирать на него с благоговейным восхищением. Но в этот раз его спокойное удовольствие наблюдателя было омрачено гнетущей, неотвязчивой тревогой, предчувствием того, как сложно будет убить и выжить самому.
Самый коварный противник из всех, что у него были. Враг, знающий его силу и его слабое место.
Он всё рассчитал. Под широким плащом Хируко - отборный арсенал, самые лучшие его произведения, в том числе созданные уже после побега бывшего союзника. Набор свитков, которые он выхватит в нужный момент не только мгновенно, но и совершенно незаметно. Сам Хируко начинён сотнями отравленных игл, для которых создан новый, не имеющий аналогов, состав яда. Наконец, в двух свитках из тех, что за его спиной - бездушные механические тела, запасные вместилища для его истинной формы, проверенные и тщательно вооружённые. У него есть что противопоставить великому саннину.
Но если всё же он чего-то не предусмотрел?
Если он будет убит, Орочимару вполне способен привести в движение то, что от него останется.
Безмятежно дрыхнущий напарник, закутанный в плащ так, что лишь выбившаяся наружу прядь волос смутно белеет в темноте, будет сражён первым. За ним придёт черёд других - пробираясь меж скал, сливаясь с деревьями, невидимый, неузнанный, предатель вернётся в покинутое обиталище, посылая вперёд своё новое страшное оружие. Членам Акацки не привыкать к молчаливости Сасори. Они поймут, в чём дело, лишь когда мёртвые руки выхватят свитки, голос со стороны выкрикнет, торжествуя, слова дзюцу, когда полетят в растерянных сообщников ядовитые иглы и, управляемые чужой рукой, ринутся на них безоговорочно послушные марионетки. Гнусный план Орочимару. Плевать на Акацки, но Сасори ни за что не допустит того, чтобы враг использовал его после его смерти.
Рассказать всё. Это не глупость, не безрассудство. Дейдаре незачем его предавать, нет никакой выгоды. Собираясь в бой, спрятать на груди смертоносную глиняную фигурку. Если Дейдара не уследит за ним в ходе сражения - нужен условный знак, жест, видимый издали, понятный лишь им двоим: всё в порядке, это я. И если желтоглазый исхитрится нанести решающий удар, он никогда не сможет воспользоваться тем, что попало в его поганые лапы.

Так логично. И всё же как тяжело решиться на то, что требует полного...
Сасори усиленно искал нужное слово. Оно обреталось где-то на окраинах его сознания, оно существовало, оно когда-то было знакомо - но никак не приходило сейчас, когда вдруг оказалось нужным. Напряжённо раздумывая, он ухватился, казалось, за его ускользающий звук и обрадовался тому, что смысл наконец пойман. И хотя что-то глубоко скрытое в сознании на долю секунды воспротивилось, желая искать дальше, всё-таки это было верное, самое подходящее слово.
Контроль. Это требует полного контроля.
Сасори вновь бросил взгляд на спящего. Странно, но он даже не мог вспомнить, когда в последний раз видел его лицо целиком. Постоянно падающая набок чёлка лишала это лицо изысканной симметричности, действовала на нервы, оскорбляла чувство эстетической справедливости. Сасори не раз хотелось потребовать, чтобы Дейдара убрал эту нахальную прядь, но ему казалось лишним показывать напарнику, сколь велико было его желание видеть правильную гармонию во всём окружающем.
Видеть то, что не раздражает его взгляд.
Держать всё под контролем.
Если бы это было так просто...
Вот он, мирно спит - шестнадцатилетний мальчишка, нисколько не озадаченный тем, что Сасори так и не открыл ему важной тайны. Разрешили спать - можно спать, будет день - будет битва. Какие видения рождаются в его мозгу, когда он поворачивается на бок, вздыхает и беззвучно шепчет в темноту неведомо кому адресованные слова? Не могут же каждую ночь сниться ему взрывы, и ужас в глазах противника в последний миг перед смертью, и алые капли крови на камнях. Приходят ли к нему иногда пленительные, жаркие сны, от которых краснеют по утрам нежные щёки подростков? Имеет ли право Сасори, старший в их паре, не знать всего, что происходит в душе его подчинённого?
Марионеточник попытался вспомнить, каким был он сам полжизни назад, но получалось плохо. В возрасте Дейдары он ещё слишком хорошо мог чувствовать горечь и боль. Юный Дейдара горечи и боли не знал.
Сасори заметил, что небо начало светлеть и на его фоне уже проступали неподвижные ветви деревьев. Дейдара снова слабо пошевелился во сне, поджимая ноги. Ладно, пусть выспится как следует. С выспавшимся человеком намного проще разговаривать.

Когда Дейдара открыл глаза, солнце стояло уже высоко. Походная фляга беглого шиноби Камня была наполнена водой, на безукоризненно чистом листе тонкой бумаги лежала сырная лепёшка - не нуждавшийся в завтраке марионеточник подготовил всё, чтобы после подъёма не терять лишнего времени. Было странно, что Сасори не растолкал подрывника ни свет, ни заря, но это означало лишь, что у него были на то свои веские причины.
Дейдара поднялся, взял еду и лениво перебрался поближе к сидевшему в прежней позе напарнику, приваливаясь к поросшему зелёным мхом стволу.
- Спасибо, Данна.
- Иди умойся, - марионеточник не повернул головы. - Ручей в тридцати шагах налево отсюда.
- Сначала поем, а то вдруг не успею. - Дейдара искоса взглянул на тонкий профиль Сасори, но тот, похоже, не собирался возражать. Длинноволосый нукенин, почувствовавший голод ещё прежде своего пробуждения, с наслаждением впился зубами в лепёшку.
- Интересно, а что обычно ел Орочимару? Наверное, червяков каких-нибудь.
- Нет. То же самое, что и ты.
- Да, а язык он при этом далеко высовывал? Ещё то, наверное, было зрелище.
- Нет, конечно. Ты же не ешь руками.
Дейдара фыркнул и вдруг, подняв голову, посмотрел на Сасори неожиданно серьёзным и внимательным взглядом, заставив его обернуться.
- Так что Вы хотели рассказать мне вчера, Сасори-данна?
Лицо Сасори застыло. Так и есть, он непредсказуем. Когда ждёшь от него вопроса - молчит; когда считаешь, что давешний разговор забыт и планируешь возобновить его осторожно и аккуратно - внезапно сам перехватывает инициативу. Как можно взять под контроль того, кто ускользает из рук, чьи действия нельзя предсказать на несколько шагов вперёд, чьи мысли невозможно угадать? Как можно рассчитывать на его абсолютное подчинение в тот момент, когда дело касается жизни и смерти?
Сасори придвинулся вплотную к Дейдаре, с трудом подавляя желание схватить и что есть силы встряхнуть малолетнего преступника-самоучку, почувствовать его смятение, утвердиться в своей власти над ним. Он не сомневался, что Дейдара, несмотря на болезненное самолюбие и горячность, не станет ему сопротивляться. Если с точки зрения этого безбашенного фанатика на свете существовал кто-то, достойный уважения кроме него самого, то этим кем-то был его напарник и наставник. Но агрессия уничтожила бы нечто неуловимое, что давало возможность положиться в таком важном деле на живое и мыслящее - хоть и непонятно, как - существо. А марионеток у Сасори хватало.
Он продолжал смотреть на Дейдару, улавливая в его изменившемся взгляде что-то новое и странное. Убрать бы эти дурацкие волосы, посмотреть бы в его глаза открыто…
- Потом, Дейдара, - произнёс он спокойным и ровным голосом. - Сначала кончай завтракать и набери еще воды.

Сверкающая солнечными отблесками вода неслась, кружась над разноцветными гладкими камешками. Отложив в сторону флягу, с которой стекали капли, Дейдара набрал полные ладони воды и плеснул в лицо, радостно замирая от мгновенно уходящего холода. Сняв плащ и обнажившись по пояс, он опустился на колени и наклонился над ручьём, зачерпывая воду горстями и растирая грудь, плечи, чувствуя, как мышцы пробуждаются ото сна и наполняются жаждой действия. Солнце и ветер быстро высушивали кожу, сердце вздрагивало от искреннего, присущего только юности, предчувствия счастья. Дейдара сам не сознавал, отчего именно сейчас так горела в нём кровь, так манило неясным обещанием бесконечное синее небо с разбегающимися по нему золотыми дорогами света. Что это - воодушевление перед боем? Или радость от того, что Мастер, похоже, оценил наконец силу его таланта? Да, что там были за слова о том, что Орочимару хочет захватить Сасори? Ладно, скоро это станет ясным, ведь Данна чётко дал понять, что из-за какой-то мерзости, которую замыслил его бывший сообщник, он - Дейдара - почему-то очень нужен ему…
Дейдара замер и расхохотался.
Ах, вот в чём дело! Ну да, так и есть - его ощущения весьма недвусмысленны. Неважно, что там имел в виду его мозг, рождая самоуверенную мысль о том, что он может быть нужен Мастеру - его тело явно истолковало эту мысль по-своему. Кто бы мог подумать, а, Дейдара? Что же, ты не первый и не последний из стремительно взрослеющих молодых людей, которым кружит голову почудившийся смутный намёк. Но Данна... Чёрт возьми, это было бы забавно, да.
Быстро одевшись, Дейдара подхватил полную воды флягу и устремился назад. Что его ждёт на самом деле так это выволочка за то, что слишком задержался.
Несколько шагов вглубь леса, хруст ветки под ногой, несколько тяжёлых ударов сердца. Знакомая фигура в плаще появилась из-за дерева.
- Дейдара.
"Он шёл за мной. Он видел меня там, у ручья - полуголым, подставившим солнцу разгорячённое тело, во власти внезапной идеи. Что лучше - чтобы он ничего не понял, или..."
Сасори действительно прошёл за ним к ручью, скрываясь за деревьями. Следя за напарником, не подозревавшим о его присутствии, он мог вполне ощутить себя хозяином ситуации. Теперь, встав неожиданно на его пути, он готовился увидеть смущение, растерянность - все чувства, отражающиеся в лице человека, уверенного, что он наедине с собой и вдруг обнаружившего, что за ним наблюдают. И если сейчас он протянет руку, коснётся плеча Дейдары, скажет что-нибудь ободряющее, то вполне вероятно, что невидимая ниточка благодарности протянется сквозь непонимание, став хотя бы ненадолго, но всё-таки орудием управления.
Но взглянув в лицо Дейдары, Сасори признал, что план придётся менять.
Уже давно не называя себя человеком, он обострённо чувствовал стремления людей. Ошибка была лишь одна, та, из-за которой они находились здесь. Но в ней была доля его собственной вины, тем более он имел тогда дело с Орочимару - а Дейдара не умел и не хотел скрывать свои желания.
Ну, так даже и проще.
Остановившись перед подрывником, Сасори осторожно убрал с его лба длинную чёлку, встретив наконец ясный, откровенный, сияющий требовательной надеждой взгляд. Губы Дейдары разомкнулись, дыхание участилось, голова слегка запрокинулась, но Сасори не торопился, любуясь нежной линией его щёк, безупречной формой дерзко расходящихся бровей. Он пытался продлить, задержать ощущение, которое никогда не наскучивало ему - удовлетворённость точностью достигнутого результата - и это ощущение, привычно радуя, разгоралось в нём. Поддаваясь ему, Сасори решительно привлёк к себе юношу и тихо произнёс, уже почти касаясь его губ своими, отвечая на отчего-то затаённо ожидаемый, но не заданный вопрос:
- Я позволю себе чувствовать тебя.

Переливы солнечных бликов, неумолчная игра листьев над головой, текучее переплетение теней на земле.
Тонкие губы Сасори, прервав поцелуй, коснулись подрагивающей жилки на шее Дейдары, медленно перемещаясь по бархатистой коже, ловя трепещущее влажное тепло. Сладкий шёпот прерывистого дыхания над ухом, короткие замирания, неясные тихие звуки, похожие на начала невысказанных слов...Подхваченные лёгким ветром золотистые волосы скользнули по лицу марионеточника, по уютным впадинам шеи его партнёра, и Сасори поцеловал их, мягко вбирая губами вместе с податливой кожей. Дейдара порывисто обнял его, удерживая, притягивая к себе - и, пользуясь этим, Сасори вновь прижался к его губам, проникая в них кончиком языка и нащупывая пальцами застёжку его плаща...
- Я вижу, ты не слишком огорчён сменой напарника.
Сасори резко поднял голову. В сплетении ветвей обозначилась слишком отчётливая, слишком густая тень, быстро обретавшая очертания худощавой фигуры. Из радостно трепещущей на ветру листвы, мягким пологом укрывавшей двоих отступников, показались жёлтые глаза и сжатый в холодной усмешке рот змеиного саннина.

Часть 3.

Орочимару всегда считал, что шиноби его уровня простительны мелкие чудачества. Одним из нехитрых развлечений, в которых он никак не мог себе отказать, была любовь к эффектным появлениям. И глядя на этих двоих, поспешно разомкнувших объятья при звуке его голоса - раскрасневшегося длинноволосого мальчишку, чьи глаза горели яростью и досадой и бывшего сообщника, под обманчиво хрупкой оболочкой которого бушевало нестерпимое желание убить - он решил, что встрече положено удачное начало.
- Давно не виделись, малыш Сасори, - медленно проговорил Орочимару, улыбаясь. Улыбка была совершенно искренней - саннина радовала мысль о том, в какое бешенство приведёт Сасори подобное обращение, да ещё перед лицом молодого любовника. - Если ты пришёл за мной, тебе не стоило отвлекаться на подобные вещи. Славная девочка Карин, она не могла не почувствовать такое возмущение чакры…
Волна гнева и в самом деле захлестнула Сасори, но он немедленным усилием воли подавил её, усердно изображая на лице бессильную злость. Страсть Орочимару к патетической болтовне оказывалась ему на руку, давала возможность хоть как-то выиграть время. Прежний план рухнул, противник разгадал его умысел и напал первым, и значит, нужно было срочно решать, как лучше воспользоваться тем, что осталось в его распоряжении.
Недоступен Хируко, бесполезны находящиеся в нём свитки. Но всегда при нём бесценный Третий Казекаге, ещё пара сильных марионеток и его запасные тела. В конце концов, он сам - поистине совершенное оружие. Оставалось лишь верить в то, что у Орочимару не найдётся силы большей, чем всё это, взятое вместе. Да, именно верить.
Он слишком долго колебался, он так и не успел раскрыть Дейдаре свой окончательный замысел, а значит, всё это было зря - горячее дыхание обветренных юношеских губ, золотистые волосы, скользящие по тёплой коже… Что же, придётся сражаться, не думая о возможном поражении. И можно ли рассчитывать хотя бы на то, что не получивший ожидаемого Дейдара попытается защитить напарника в опасный момент, надеясь когда-нибудь вернуться к тому, чего так и не случилось? Или азарт боя захватит его, уничтожив все прочие мысли?
По крайней мере, сначала нужно дать возможность ему добраться до сумки с глиной.

Руки Сасори быстро выхватили из-под плаща кунаи. Орочимару резко отскочил в сторону, уворачиваясь от отравленных клинков, но за это мгновение Сасори успел извлечь нужный свиток. Негромкий хлопок - и взгляд принявшего боевую стойку саннина встретился с холодными мёртвыми глазами бывшего прославленного главы селения Песка. Повинуясь воле марионеточника, грозный Третий Казекаге отвесил стоявшему перед ним противнику церемонный поклон.
Орочимару с прежней ехидной усмешкой наклонил голову в ответ.
- Неплохо, Сасори. Впрочем, иного я от тебя не ожидал. Я ведь рассчитываю на тебя... некоторым образом...
Его руки с длинными узловатыми пальцами взметнулись вверх, теряя свои очертания, превращаясь в клубящуюся, извивающуюся плоть. Сотни шуршащих друг о друга змеиных тел, сверкая янтарными глазами, устремились к Сасори. Две живые реки растекались в неутолимой жажде окружить, скрутить, уничтожить, но каким бы быстрым ни было их движение, Сасори заметил, что обе группы змей движутся плотно, синхронно, порываясь замкнуть кольцо вокруг него и Третьего.
А это означало, что Дейдары уже не было за его спиной.
Сасори отдал короткий приказ. Полы плаща Третьего Казекаге вспучились, растягиваемые изнутри страшной силой, из-под них вынырнули тысячи растущих и множащихся деревянных рук. Шуршание массы приближающихся чешуйчатых тварей смешалось с сухим зловещим постукиванием и треском. Порождения двух смертоносных дзюцу, несущиеся навстречу друг другу, столкнулись; живое вступило в ожесточённую схватку с мёртвым.
Тысячи рук марионетки хватали налетающих змей, разевающих пасти в бесполезной попытке укусить, душили, ломали позвонки, рвали на части бьющиеся извивающиеся тела. Новые и новые змеи обвивали их, затрудняя движения, круша и переламывая, но сочащиеся ядом пальцы впивались в нападавших, раздирали чешую, прочерчивая глубокие рваные царапины. По слабо дёргавшимся телам умиравших змей устремлялись в атаку другие - но их ожидала та же участь.
Орочимару, раздражённо оскалившись, вновь поднял руки, и остатки змеиного воинства плавно заскользили обратно в его рукава.
- Ты повзрослел, малыш Сасори, - произнёс он хриплым вкрадчивым голосом. - Покажи мне ещё что-нибудь из того, что ты умеешь...до того, как ты умрёшь.
Прежде чем Сасори успел что-либо ответить, Орочимару бросился на колени. Рот его широко распахнулся, словно разрывая лицо пополам, в глубине горла что-то заклокотало, и новые змеи, покрытые сверкающей пятнистой кожей, ринулись наружу, расталкивая друг друга. Сасори хорошо помнил это дзюцу, технику Десяти Тысяч змей, движущихся на соперника сплошной стеной, сжимающих его в смертельных объятьях, чтобы вонзить ядовитые зубы. И хотя яд был ему не страшен, перед физической силой огромных рептилий - если бы только им удалось добраться до цели - не смог бы устоять ни он, ни одна из его марионеток.
Сасори коротко усмехнулся.
- Слабость твоих гадюк - в том, что они живые.
Третий Казекаге, словно с издёвкой повторяя движения Орочимару, разинул рот, выпуская облако ядовитого железного песка. Сами по себе песчинки вряд ли могли даже поцарапать жёсткую змеиную шкуру, но соединяясь и срастаясь друг с другом, словно ледяные кристаллы на замерзающем стекле, они превращались в острые иглы - и эти иглы с невероятной скоростью понеслись к приближающемуся скопищу пятнистых тварей. Часть змей, парализованных попавшим в их холодную кровь ядом, застыла на земле, но другие продолжали надвигаться, уворачиваясь от летящих игл, толкая перед собой тела погибших собратьев. Их было много... слишком много.

Громкий удар неожиданно потряс лес, Сасори почувствовал резкий толчок. Птица Дейдары, вырвавшись из-за деревьев, сделала крутой поворот и, шумно рассекая воздух массивным телом, с бешеной скоростью понеслась на сражавшихся. Очередные, с непостижимой частотой взмахивающие крыльями, глиняные фигурки ворвались в самую гущу змеиного клубка, взрываясь и разнося на части окружавшие их порождения Орочимару. Змей было всё так же много - но их сплошная масса дрогнула и развалилась отдельными живыми шнурами, мечущимися потерянно и хаотично. Сасори не сразу понял, что змеи, ослеплённые взрывами и оглушённые тяжёлыми толчками почвы, больше не чувствовали, где их цель.
- Давайте же, Сасори-Данна! - донёсся до него крик.
Сасори сделал неуловимый жест, меняя направление магнитного поля. Отравленные иглы, закручиваясь в вихре, посыпались на кидающихся из стороны в сторону змей смертоносным градом. Дейдара, балансируя в потоках бьющего в лицо воздуха, посылал в их гущу всё новых взрывающихся птиц.
Ещё один жест рукой. Иглы, сливаясь и ветвясь, встали на пути змеиного полчища сплошной ажурной преградой. То одна, то другая пришедшая в себя тварь бросалась плоской мордой в просвет между железными прутьями, но после нескольких касаний теряла силы и опускала голову на землю, остекленевшими глазами глядя в сторону недостижимого противника.
- Здорово, Данна! - заставив птицу зависнуть в воздухе, Дейдара восхищённо смотрел сверху на переплетение ядовитых ветвей.
Орочимару, кашлянув, исторгнул из себя остатки живой массы.
- На твоём месте я бы поостерёгся создавать у союзника иллюзию твоей непобедимости. Тот, кто в неё поверит, однажды бросит тебя в бою с лёгким сердцем и счастливыми глазами.
Сасори бросил на него яростный взгляд.
- Заткнись.
Свисающие на плечи чёрные волосы слегка качнулись.
- Я дал тебе хороший совет, Сасори. Даже жаль, что ты уже не сможешь им воспользоваться.
- Лучше пожалей свой длинный язык, - насмешливо крикнул Дейдара. С его ладони соскочила юркая многоножка и, быстро перебирая лапками по не представлявшим для неё опасности железным переходам, понеслась вниз, к земле. Раздался хлопок, и из рассеивающихся клубов дыма выскользнуло мгновенно разросшееся сегментированное тело.
- О, как интересно...
Стремительным движением задрав рукав, Орочимару впился острыми зубами в свою бледную, покрытую затейливой татуировкой руку.
Мощный удар из глубин приподнял землю перед его ногами, комья почвы со спутанными белыми корнями разлетелись в стороны. Очередная исполинская рептилия, толчками вырываясь наружу, распахнула пасть навстречу приближающейся многоножке. Широко раскрытыми глазами Сасори смотрел, как змея, обхватившая зубами извивающегося врага, натягивает на него, словно чехол, своё огромное тело.
- Катц!
Прогремел взрыв. Капли крови, клочья розовой змеиной плоти разлетелись на добрый десяток метров. Невредимый Орочимару ухмыльнулся.
- А твой красавчик умеет не только целоваться. Да, зря я не посмотрел, как ты намеревался учить его искусству любви. Будет забавно, если я заставлю его с тобой поразвлечься...тогда, когда ты уже будешь не в силах этого оценить.
Сузив глаза, саннин быстро сложил печати. Издав тихий смешок, Сасори шевельнул рукой, и железные иглы вновь пришли в движение, разрастаясь и быстро сокращая пространство, отделявшее их от Орочимару. Ещё немного. Внезапно леденящее чувство, ощущение подготовленной ловушки, охватило его и, резко повернув кисть, Сасори остановил смертоносный металл.
Что-то было не так. Орочимару не пытался уйти от атаки, более того - он казался очевидно, нескрываемо довольным.
- Я так и думал, что ты нечувствителен к моему гендзюцу. Но в нашей с тобой ситуации это ничего не меняет.
Сасори поднял взгляд вверх. Белая птица неподвижно распростёрла крылья в синеве. На её спине оцепеневший Дейдара опустился на колени, не обращая внимания на то, что упавшие пряди волос щекочут его лицо, не пытаясь дотянуться до сумки.

Часть 4.

- Видишь? - Орочимару проследил за направлением его взгляда. - Сейчас у него хватает силы только на то, чтобы удержать свою птицу в воздухе. Чуть подтолкнуть - и он сорвётся. Не научился ли ты кого-нибудь жалеть, а, Сасори?
Сасори напряжённо обдумывал свой следующий ход. Орочимару слишком хорошо знал его, он вполне мог быть уверен в том, что ради победы над ненавистным врагом марионеточник, не раздумывая, пожертвует хоть напарником, хоть всеми Акацки. Значит, хитрый саннин может защититься от Железной Вселенной, и всё, что ему нужно - насладиться пикантным зрелищем. Атакующий Сасори. Беспомощный, парализованный Дейдара, падающий на устремлённые ввысь ядовитые острия по осознанной воле того, кто совсем недавно касался губами его золотистых волос. В последний момент, злорадно посмеиваясь, Орочимару исчезает - уходит под землю, может быть, даже, переносится в другое измерение. Кто знает, какими секретами он успел овладеть. Да, такая игра была бы в духе желтоглазого.
И жертва, скорее всего, не имеет смысла.
Сасори не раздумывал о том, почему при этой мысли ему стало легче. Решительно взмахнув рукой, он заставил Третьего Казекаге взмыть в воздух. Словно огромная летучая мышь, петляя между лезвиями, созданными его знаменитым железным песком, бывший великий шиноби Суны понёсся к застывшей птице.
- Фуутон!
Орочимару закинул голову, набирая полную грудь воздуха. Сильный порыв ветра качнул белые крылья. Пошатнувшись, не пытаясь ухватиться за распластанные широкие перья, Дейдара соскользнул со своей опоры и, переворачиваясь вниз головой, как тряпичная кукла, полетел вниз.
Отброшенный воздушной волной Казекаге развернулся и нырнул под её плотный поток, подхватывая падающего, крепко прижимая его к себе, резким толчком развеивая гендзюцу.
- Данна, что это?
Дейдара дёрнулся, но деревянные руки марионетки намертво стиснули его тело.
- Данна!
- О, ты точно настоящий Сасори? - в голосе Орочимару зазвучало преувеличенное удивление. - Неужели кто-то украл мою прекрасную идею? Да нет, судя по той сцене, которую я застал, вряд ли можно считать тебя мёртвым.
- Что-то слишком часто ты об этом говоришь. Завидуешь?
- А он, готов поспорить, и не представляет сейчас, что ты его спасаешь. Я на его месте скорее предположил бы, что стану трупом.
- Предположи это на своём месте, - раздражённо отозвался марионеточник, размышляя о том, как загнать Орочимару в ловушку, не дав возможности уйти. Единственный шанс - сыграть на его самоуверенности, заставить потерять осторожность, поманить близкой добычей. Сейчас, в эту минуту, саннин пришёл к выводу, что Сасори намерен защищать напарника - а значит, он будет вновь и вновь угрожать жизни Дейдары, рассчитывая отвлечь внимание главного противника. И в какую-то минуту, возможно, отвлечётся сам.
Если Третий Казекаге опустит Дейдару на землю, Орочимару получит преимущество, которым наверняка захочет воспользоваться. Увиденный им поцелуй, похоже, слишком цепко засел в его сознании. Вряд ли он может предположить, что Сасори, только что избавивший мальчишку от неминуемой смерти, в следующий миг хладнокровно воспользуется им как приманкой, подставляя под удар.
"А если этот план не сработает? - мелькнула мысль. - Нет, так не пойдёт".
В глубине души Сасори отметил её нелогичность - чёрт возьми, а почему бы не попробовать?! - но события развивались слишком быстро, а он привык никогда не спорить сам с собой. В конце концов, существует на свете мгновенная, неосознаваемая логика, которую принято называть интуицией.
Он шевельнул пальцами, и Казекаге, метнувшись к белой птице, выпустил Дейдару из тесных объятий. Тот вскочил на ноги, сразу же запуская руку в сумку, но новый удар стихии ветра заставил его резко направить птицу в сторону.
Орочимару вновь обернулся к марионеточнику.
- Ну что, Сасори, - проговорил он. - Немало воды утекло с тех пор, как я в последний раз видел тебя настоящего. И мне крайне любопытно, остался ли ты тем же, что и раньше.
Из чёрной дыры словно в неукротимой зевоте растянувшегося рта показалась плоская змеиная голова. Сверкнули, поднимаясь вверх, длинные зубы, и раздвинувшиеся челюсти выпустили наружу стремительно удлиняющееся лезвие меча Кусанаги.
Сасори до предела сконцентрировал чакру, максимально усиливая напряжённость защитного магнитного поля. Движение страшного клинка замедлилось, но его остриё продолжало неуклонно приближаться, прорываясь сквозь переплетение структур Железной Вселенной, целясь в живое сердце марионеточника.
"Песок Третьего Казекаге не может его остановить..."
Сквозь тихое потрескивание частичек железного песка, магнетическая сила которого, казалось, скручивала пространство в попытке отклонить беспощадную сталь, до слуха Сасори донёсся решительный крик:
- Данна! Убирайте Третьего!
"Что он задумал? - пронзила сознание тревожная мысль, на долю секунды едва не ослабив защиту. - Зачем он хочет оставить меня безоружным? Ведь он мог бы сбежать, сейчас, пока Орочимару вновь не наложил на него гендзюцу. Быть может, хитрый враг захватил его сознание, подчинил себе и с его помощью пытается ускорить свою победу, сломить надоевшее сопротивление? Опять та же самая игра, тот же ловкий ход - уничтожить одного противника, используя второго."
Глиняная птица заложила крутой вираж и на бреющем полёте понеслась вниз.
- Быстрее же, Данна!
"Всё равно так или иначе это скоро закончится."
Времени на раздумья не было, и холодная, отточенная логика, которой всегда гордился Сасори, сдала свои позиции, уступив место той, другой - неосознаваемой.
Быстрым движением руки Сасори сложил печать, пытаясь другой рукой удержать магнитное поле. С тихим хлопком свернулась плотная ткань свитка, хаотичная решётка игл, пронизавших пространство, дрогнула. Кусанаги дёрнулся вперёд, преодолевая ослабевшее сопротивление - и в ту же секунду прогремел взрыв, оглушивший обоих соперников, сотрясший землю. Орочимару пошатнулся. Зловещее лезвие качнулось в сторону, ударив не туда, куда было нацелено.
Протягивая руку, Дейдара втащил Сасори на спину птицы и немедленно взмыл ввысь. Страшный меч, не сдерживаемый более ничем, мгновенно сменил направление, преследуя ускользающую добычу. В глазах Сасори, придерживаемого напарником, мелькали неясными пятнами небо и земля, и лишь краем глаза он заметил, как свободной рукой Дейдара выхватил из сумки очередной, внушительных размеров, комок глины.
Нестерпимо ярким светом озаряя лес, вершины далёких холмов, маленькую фигуру Орочимару далеко внизу, над взрытым силой чудовищных дзюцу местом побоища шарахнула номер 18.

* * *

- Значит, я остался без Хируко, - утвердительным тоном произнёс Сасори.
- Я утащил его подальше. Скажу Вам, не из лёгких была работёнка, да.
- Переждём в горах и завтра вернёмся.
- Мы можем забрать его прямо сейчас.
- Нет. Прямо сейчас - опасно.
- Почему? - Дейдара впервые обернулся, его глаза выражали недоумение. - Мы же победили!
Сасори низко опустил голову, вспоминая, как спокойно стоял насмехавшийся над ним Орочимару перед растущей Железной Вселенной.
- Я не уверен.
Дейдара придвинулся ближе, пристально глядя на своего напарника, его рука осторожно отодвинула с лица Сасори прядь спутанных пыльных волос.

"Он меня поцелует" - подумал марионеточник, и внезапная мысль почему-то вдруг не показалась ему неуместной. Это было уже не нужно: в тот миг, когда он пытался создать хрупкую, ненадёжную связь с подчинённым, чтобы обрести над ним желаемый контроль, их миссия пошла по иному, незапланированному сценарию. И всё же, вспоминая сбивчивое дыхание Дейдары, дрожь тела под ласкавшими его сквозь плащ уверенными руками, мягкость его тёплой кожи, вобравшей в себя запахи леса, диких трав и нагретой солнцем пыли пройденных дорог, Сасори чувствовал, что жалеет о том, что осталось незавершённым.
"Ощутить его, подвести бережно и умело к желанному пределу, увидеть заигравшие на его лице краски жизни, дарованные тобой..."
Но юный отступник Камня, не произнеся ни слова, лишь медленно провёл пальцами по глубокой неровной царапине, которую прочертил на гладкой кукольной щеке промахнувшийся по намеченной цели меч Кусанаги.
Сасори чуть заметно усмехнулся, оборачиваясь к напарнику.
- У тебя бы остался шрам.
"Он всегда такой, - сказал себе Дейдара. Он не может быть другим - даже убивая, он смотрел бы на меня такими же тёплыми и ласковыми глазами, в непрозрачной глубине которых таится вся боль и вся нежность нашего мира. А я поддался их притягательной власти, там, на берегу ручья – это было наваждение, жаркий порыв, рождённый водой и солнцем, и неясными мечтами.
Я решил, что нужен ему? Что же, надеюсь, в ходе боя он в этом убедился".
Глиняная птица, редко взмахивая огромными крыльями, плыла в сторону покрытых языками кудрявой зелени горных хребтов.
"В конце концов, всё это вполне могло оказаться не таким, как представлялось."

Дейдара уселся поудобнее, разглядывая подёрнутые лёгкой дымкой синие дали. Сасори молчал. Говорить было не о чем - да, в общем-то, и не хотелось.

«Ничего. Мы ещё вернёмся к этому, обязательно вернёмся. Сегодняшний день сменят многие другие, но наши следы на земных дорогах - так уж вышло – всегда будут рядом. И когда-нибудь непременно наступит момент, когда нам снова потребуется… доверие.»
Слово пришло неожиданно, выплыло из глубин памяти в тот момент, когда необходимость обозначенного им уже отступила. То самое, мучившее навязчивой неуловимостью, искомое слово.

«И мы ещё придём за тобой, проклятый змееголовый урод...»

Большая тёмная тень уже скользила по отлогим склонам, и струящиеся ввысь потоки разогретого воздуха доносили снизу терпкий аромат разнотравья горных лугов.