Кельты расселились почти по всей За­падной Европе из южной Германии. К началу V в. до н.э. они жили на террито­рии современной Австрии, Швейцарии, Бельгии, Люксембурга, в отдельных час­тях Франции, Испании и Британии. В течение следующего столетия они пере шли через Альпы и вторглись в север­ную Италию. Первым племенем, кото­рое прибыло в долину реки По, были инсубры. Они поселились в районе Ломбардии, сделав своей столицей Милан. За ними последовали племена бойев, лингонов, кеноманов и другие, которые завоевали большую часть долины р. По и в конечном счете вытеснили этрусков обратно за Апеннины. Последним из прибывших племен были сеноны, кото­рые спустились к Адриатике и обоснова­лись в прибрежной зоне к северу от Анконы. Это было то самое племя, что раз­грабило Рим в начале IV в. Название «кельты», которым мы пользуемся сегод­ня, пришло из греческого языка — «keltoi», однако римляне именовали народ, пришедший из долины По и Франции, галлами (Galli). В течение IV в. кельты начали продвигаться на Балканы, а в на­чале III в. не преминули воспользоваться отсутствием в то время сильной власти в Македонии и Фракии. Опустошив обе страны, они вторглись в Малую Азию и наконец осели в Галатии. Эти последние племена обычно называют галатами.

Рис. 1 Вождь сенонов, Ок. 300 г. до н.э. На переднем плане изображен вождь в искусно сделанном шлеме. Несколько экземпляров таких шлемов было обнаружено в некрополе в Монтефортино, откуда и пошло наименование этого типа. Должно быть, их носили только вожди. Эти шлемы изготовляли целиком из железа или из железа и бронзы, хотя известно несколько штук, сделанных целиком из бронзы. На изображенном здесь шлеме вождя имеется составной железный держатель для гребня, который прикреплялся к макушке. Простые воины, изображенные на втором плане, сражались обнаженными. Именно сеноны разграбили Рим в начале IV столетия и с тех пор представляли для него постоянную опасность. Чуть более века спустя римляне вторглись на их земли в пограничных областях близ Ариконы и вытеснили их за пределы Италии.

В течение IV в. галлы постоянно со­вершали опустошительные набеги на зе­мли центральной Италии. Этрускам, латинам и самнитам обычно удавалось их оттеснить, и они стекались в Апулию, где, возможно, основали постоянные поселения.

Ни с одной другой народностью не обращались римляне так, как с кельта­ми. Они систематически устраивали их массовые избиения в северной Италии, Испании и Франции. Отвоевывание у кельтов долины По, которое произош­ло после войны с Ганнибалом, сопрово­ждалось такой жестокостью, что в сере­дине II в. до н.э. Полибий мог сказать, что кельты остались лишь «в немногих местах за Альпами».

Большая часть наших сведений о кельтах исходит, к сожалению, от их врагов — греков и римлян. Диодор, си­цилийский историк, живо описывает разноцветную одежду воинов, длинные усы и волосы, которые кельты мочили в известке для того, чтобы они стояли торчком, подобно конской гриве.

Поначалу римляне дико боялись кель­тов, казавшихся великанами по сравне­нию с ними. Однако с течением време­ни, узнав слабые места кельтов и научив­шись пользоваться ими, римляне стали относиться с презрением к буйным вар­варам. Этот подход очень точно отража­ется в рассказе Ливия о кельтских войнах. Однако, сколь бы ни велико бы­ло это презрение, при наличии хороше­го полководца кельты были прекрасны­ми воинами. Именно они составляли по­ловину армии Ганнибала, которая в те­чение 15 лет одерживала верх над легионами Рима. Позднее римляне осознали ценность этих людей, и они столетиями пополняли ряды их армии.

Большинство ранних обществ, не ис­ключая архаическую Грецию и Рим, имеет отдельный класс воинов. Не были в этом смысле исключением и кельты. Их воины были выходцами из социаль­ных групп, которые можно охарактери­зовать как средние и высшие слои обще­ства. Именно они сражались в битвах, в то время как бедняки, по словам Диодора, служили оруженосцами либо прави­ли колесницами.

Кельт был воином в героическом смысле этого слова. Он не слишком це­нил свою жизнь. Он жил ради войны, однако свойственное ему безудержное восхваление храбрости вкупе с отсутст­вием дисциплины часто приводило к поражению. В пятой книге своего труда Диодор приводит подробное и, возмож­но, довольно точное описание кельтско­го воина. Однако следует помнить, что между первым столкновением Рима с кельтами в битве при Аллии и завоева­нием Галлии Цезарем — временем, когда писал Диодор, — прошло 350 лет. За это время многое изменилось как в оружии, так и в тактике. Здесь приводится крат­кое изложение Диодорова описания, ко­торое иногда выглядит анахроничным, а затем будет рассказано и об этих изме­нениях. Итак, кельтский воин, по Диодору, был вооружен длинным мечом, но­симым на цепи на правом боку, а также копьем или дротиками. Хотя большин­ство воинов предпочитали сражаться обнаженными, некоторые носили коль­чугу и бронзовый шлем. Последний час­то украшали рельефными фигурками, рогами или накладками, изображавши­ми зверей или птиц. У воина был длин­ный, в человеческий рост, щит, кото­рый мог украшаться рельефными брон­зовыми фигурками.

Рис. 2 Часть рисунка с котла, который нашли в Гундеструпе, в Дании. На нем изображены кельтские пешие воины, всадники и трубачи. Датировка его неточна, примерно III — I вв. до н.э.

В сражениях против конницы кельты применяли боевые колесницы. Вступая в бой на своей двуконной колеснице, во­ин сперва метал дротики, а затем, подоб­но героям Гомера, спускался с колесни­цы и сражался мечом. Перед битвой вои­ны (Диодор имеет в виду зачинщиков) выступали из строя, потрясая оружием, дабы внушить страх противнику, и вызы­вали самого храброго из противников на одиночный поединок. Если вызов принимался, зачинщик в подлинно вар­варском духе мог разразиться песней, в которой он восхвалял дела своих пред­ков, хвастался собственными подвигами и всячески оскорблял противника.

Римляне чтили тех своих полковод­цев, которые принимали вызов и пора­жали кельтского зачинщика в одиноч­ном поединке. Им предоставлялась честь посвятить лучшую часть своей до­бычи (prima spolia) в храм Юпитера Феретриуса («Податель добычи» или «Не­сущий победу»). Существовали также secunda spolia и tertia spolia (вторая и третья часть посвящаемой добычи), что зависело от ранга победителя. Рассказы­вали, что живший в IV в. Тит Манлий су­мел победить в поединке огромного кельта и сорвал с его шеи золотую грив­ну (торквес), заслужив таким образом прозвище Торкват. Наиболее примеча­тельным из всех этих героев был Марк Клавдий Марцелл, который убил в по­единке галльского вождя Виридомара в 222 г. до н.э. Он стал затем самым удач­ливым из всех римских полководцев, что воевали с Ганнибалом во время его италийской кампании.

Убив противника, кельтский воин от­резал ему голову и подвешивал ее на шею своего коня. Затем он мог снять с убитого доспех и приказать оруженосцу унести запятнанный кровью трофей, в то время как сам он пел над повержен­ным врагом боевую песнь. Трофей затем прибивался к стене его жилища, а голо­вы наиболее отличившихся врагов баль­замировались в кедровом масле. Голова консула Луция Постума, убитого кельта­ми в долине По в 216 г., была выставле­на в храме. Раскопки, которые велись в Энтремонте, показали, что отрублен­ные головы были не просто трофеем, а частью религиозного ритуала — они рас­полагались там в особых нишах вокруг церемониального входа.

Перед тем как перейти к подробному описанию кельтского снаряжения, следу­ет сделать несколько общих замечаний по поводу военного дела у кельтов. Все античные авторы сходятся на том, что кельты не слишком ценили стратегию и тактику. Полибий обвиняет их в том, что они не имели ни плана кампании, ни осо­бых суждений о том, как ее следует про­водить; он добавляет, что все, что они творили, делалось под влиянием сиюми­нутных побуждений. Может создаться впечатление, что кельты сражались, по­добно какому-нибудь сброду, наваливаясь всей толпой. Однако наличие среди кельтских трофеев штандартов и труб, изображенных на арке в Оранже, может говорить о том, что у них существовала достаточно строгая организация. Цезарь описывает, как пилумы пронзали сомкну­тые щиты кельтов. Это может относить­ся только к тесному строю типа фаланги. Такое построение в принципе не было свойственно кельтам, а следовательно, они могли использовать разные виды по­строений. В пользу этого предположе­ния говорит и Полибиево описание бит­вы при Теламоне. Кельты оказались зажа­тыми между двумя римскими армиями, а потому построились спина к спине, обра­тившись на обе стороны так, что глубина строя составила четыре человека. Поли­бий восхищается этим строем и говорит, что даже в его дни, 75 лет спустя, спори­ли, у какой из сторон была более сильная позиция. Ни одну из армий кельтов не­льзя было атаковать с тыла, и, не имея пу­ти к отступлению, кельты были вынужде­ны стоять насмерть.

Римляне же были напуганы этим безу­пречным строем, а также диким грохотом и шумом, который издавали кельты. И действительно, у них было бессчет­ное множество горнистов и трубачей, и вдобавок все воины одновременно вы­крикивали свои боевые кличи. В завер­шение Полибий говорит, что кельты ус­тупали римлянам только вооружением, поскольку имели менее качественные мечи и щиты.

Рис. 3 1 — скульптурные изображения с арки, которая находится в Оранже, на юге Франции. На них можно разглядеть карниксы, флаги и штандарты с изображениями животных. Последние два предмета были позднее введены в римской армии. 2 — голова карникса, наиболее распространенной формы кельтской трубы, из Дескфорда, Шотландия (см. Гундеструпский котел на предыдущей странице). 3 и 4 — наконечники копий, украшенные узором. Это обычная находка среди предметов, принадлежавших кельтам; возможно, они использовались на штандартах. 5 — скульптуры из Бормио в северной Италии, изображающие кельтских знаменосца и горниста. На гробнице римского знаменосца III в. н.э., обнаруженной в Каррау бурге, близ Адрианова вала, изображен щит, практически идентичный тому, что был у знаменосца из Бормио.

Существует множество изображений кельтских штандартов, горнов и труб. Наиболее распространенная труба на­зывалась «карникс». Это был длинный инструмент, украшенный на конце голо­вой какого-нибудь животного, располо­женной под прямым углом к самому ин­струменту. Они изображены на Гундеструпском котле и на арке в Оранже. Голо­ва карникса была обнаружена в Дескфорде, Шотландия. Первоначально у него были подвижная нижняя челюсть и деревянный язык, который произво­дил глухой рокочущий звук, когда в ин­струмент дули. Саму трубу от карникса нашли в Таттершалл-Бридж, в Линкольншире. Подтверждает Полибий и использование рога, изображение кото­рого можно встретить на рельефе из Бормио, северная Италия. Горнист на этом рельефе несет круглый щит с вытя­нутым умбоном, по типу близкий к тому, каким пользовались всадники. Там же есть и знаменосец в рогатом шлеме типа негау и со щитом сложной формы. По­добный щит можно встретить на над­гробии римского помощника знаменосца с Адрианова вала. Необычной фор­мы копейное острие со значка из Бормио, а также использование очень по-кельтски выглядевших эмблем, явно вос­ходящих к кельтским копейным нако­нечникам, в качестве значков бенефициариев в поздней римской армии, под­водит нас к заключению, что эти нако­нечники и были предназначены для штандартов. Несколько экземпляров их было обнаружено в Ла-Тен (3, 4). Сами флажки кажутся близкими римской вексилле, а значки с изображениями жи­вотных похожи на те, что были на эмб­лемах римских легионов. Они изобра­жены на арке из Оранжа и не оставляют сомнений в том, что римляне переняли их именно у кельтов.

Существовало четыре типа кельтских воинов: тяжелые пехотинцы, легкие пе­хотинцы, всадники и бойцы на колесни­цах. Наличие всех четырех разновидно­стей засвидетельствовано Полибием. Согласно всем античным источникам тяжелые пехотинцы были в первую оче­редь мечниками, а легковооруженные — метателями дротиков.

Дионисий описывает, как кельты под­нимали мечи над головой, вращали ими в воздухе, а затем обрушивали на врага так, будто рубили дрова. Именно это об­ращение с мечом приводило в такой ужас их противников. Однако римляне вскоре научились справляться и с этим; Полибий сообщает, что они стали при­нимать первый удар на верхнюю кромку щита, усиленную железной накладкой. От удара по железной кромке меч сги­бался, и кельтский воин был вынужден выпрямлять его ногой, что открывало легионеру возможность атаковать вре­менно безоружного противника. Кроме того, легионеры выяснили, что, покуда кельт наносит своим мечом рубящий удар, они могут отразить его щитом и ударить из-под щита в живот.

Рис. 4 1—12 — эволюция кельтского меча. Масштаб 1:8. 1, 2, 3 — мечи и ножны из района Марны во Франции. Музей Сен-Жермен. 4, 5, 6 — кинжалы и ножны из района Марны во Франции. Музей Сен-Жермен. 7 и 7а — меч и ножны из Ла-Тен. Музей Базеля. Швейцария. 7b — оборотная сторона 7а, на которой есть петля для подвешивания. 7с — наконечник ножен 7а. 8 — наконечник ножен меча из Франции. Ок. 200 г. до н.э. 9 и 9а — меч и ножны из Порта. 10 — ножны, которые нашли в Темзе неподалеку от Лондона. 11, 11а и11b — меч, а также передняя и оборотная стороны ножен из Эмблтона, Камберленд. 12, 12а — меч и ножны из Йоркшира. 13—16 — рукояти мечей. 13 — из Торп-Брайдлингтона. Йоркшир. 14 — из Ход-Хилла, Аорсет. 15 — из долины реки Марны. Франция. 16 — из Гальтштатта. Австрия. 16а — изображение рукояти из Пергама. Турция. 17—19 — кельтские застежки для пояса. Все они с кожаных поясов. 17 — из Эсте в северной Италии. IV — III вв. до н.э. Музей Эсте. 18 — из Ла-Тен. III — II вв. до н.э. Невшательский музей. 19 — застежка I в. до н.э. Центральный римско-германский музей. Майнц. 20 — обратная сторона ножен из северной Италии, на которой видна петля для подвешивания. Миланский музей. 21, 22, 23 — части цепей (или поясов) для мечей из Ла-Тен. 25—49 — кельтские наконечники копий и дротиков. 25—29 — наконечники копий. 30, 31 — подтоки копий. 32 — наконечник дротика. Экземпляры 26, 29 и 30 — из бассейна Марны во Франции. Музей Сен-Жермен; 38 — из се­верной Италии. Происхождение 25, 27, 31 и 32 неизвестно. Сейчас они находятся в музее Сен-Жермен. 24 — способ подвешивания меча: длинный кусок цепи C23J) присоединялся при помощи ремешка к более короткому куску; ремешок при этом проходил через петлю на ножнах. Меч помещался на правое бедро, цепь оборачивалась вокруг пояса и застегивалась впереди на крючок. 33—36 — наконечники копий из Ла-Тен. Невша­тельский музей. 37 — наконечник копья из бассейна Марны во Франции. Музей Сен-Жермен. 38—44 — наконечники копий, обнаруженные в процессе раскопок на месте Алезии, где Це­зарь осаждал Верцингетора. Центральная Франция. Музей Сен-Жермен. 45 — подток копья из Алезии. Музей Сен-Жер­мен. 46 — наконечник дротика из южной Британии. 48, 49 — наконечники копий из Камелона, Шот­ландия.

Слова Полибия о том, что меч сгибал­ся чуть ли не пополам — скорее всего преувеличение. Возможно, что такое иногда и случалось, но кельтские мечи в целом были лучшего качества. Я видел двухтысячелетней древности меч, из­влеченный из озера Невшатель и при­надлежавший как раз тому времени, о котором пишет Полибий. Его можно было согнуть почти что вдвое, после че­го он принимал прежнюю форму. Поли­бий также упоминает кельтский обычай надевать в битву браслеты. Однако предположение, что тяжелые браслеты того типа, что были найдены в Брита­нии, носили на правой руке, следует ос­порить. Вряд ли они удержались бы на руке, особенно на верхней ее части, ко­гда воин вращал мечом.

Диодор подчеркивает длину кельт­ских мечей по сравнению с короткими (вероятно, греческими или римскими). Несколько преувеличенная длина фигу­рирует и в других античных источни­ках. Это не совсем так, поскольку во вре­мена кельтского господства, т.е. пример­но в 450—250 гг. до н.э., их клинки были достаточно короткими, достигая при­мерно 60 см — не длиннее тех, какими пользовались в то время этруски и рим­ляне. Более длинные мечи вошли в упо­требление лишь с конца III в. до н.э., а пользоваться ими продолжали пример­но до I в. до н.э.

Кельтские мечи находят буквально со­тнями, и в данном издании представле­на лишь небольшая их часть. Все мечи разделены согласно принятой системе периодизации латенского периода и имеют соответствующую датировку. Ме­чи фазы латен I (450—250 гг. до н.э.) име­ют длину клинка от 55 до 65 см. Исклю­чение представляет собой 1, у которого она достигает 80 см. Все эти мечи обою­доострые, с заостренным кончиком и принадлежат к колюще-рубящему типу. Самой характерной чертой этого ранне­го оружия является особая форма нако­нечника ножен.

В это время были широко распростра­нены кинжалы, форма лезвия которых варьировалась от широкой, близкой к треугольной, до практически стилетной; длина лезвия составляла около 25— 30 см.

В течение фазы латен II (ок. 250—120 гг. до н.э.) мечи превратились в оружие, которым пользовались для нанесения ру­бящих ударов. Кончик меча стал закруг­ленным, а длина лезвия постепенно уве­личивалась, покуда клинки не достигли 75—80 см. Вес такого меча вместе с рукоя­тью достигал примерно 1 кг. Хотя на Бал­канах продолжали пользоваться старой формой наконечника ножен, в Западной Европе она стала больше следовать кон­туру самого меча. Из озера у деревни Ла-Тен в Швейцарии их извлекали букваль­но сотнями, и хотя можно выявить мест­ные различия, которые сказывались главным образом на форме ножен, латенский тип вполне отражает характерные черты мечей того периода. Ножны (обычно железные) делались из двух пла­стин. Передняя, которая была чуть шире задней, загибалась вокруг нее по краям. Ножны усиливались декоративной на­кладкой наверху и наконечником, кото­рый укреплял всю конструкцию снизу.

Во время фазы латен III (120—50 гг. до н.э) длина клинка продолжала увеличи­ваться. У некоторых из найденных об­разцов она достигает 90 см. Хотя еще продолжали существовать мечи с заост­ренным кончиком, преобладать стал скругленный на конце тип. Длинные ножны, которые показаны в этой груп­пе, найдены в Британии. Форма ножен явно восходит к латенской культуре, од­нако их значительная длина — около 84 см — предполагает, что относить их сле­дует к более позднему периоду.

Завоевание Галлии Цезарем в 55 г. до н.э. положило конец победному шест­вию кельтских воинов по Европе. В Бри­тании кельтская субкультура продержа­лась еще 150 лет. Клинки мечей этого периода (фазы латен IV) обычно коро­че, чем были раньше, в пределах 55—75 см. Типичным образцом ножен того времени могут служить те, что нашли в Эмблтоне в Камберленде (Па), с харак­терным раздвоенным кончиком.

Рукояти мечей, которые делались из дерева, кожи или других нестойких ма­териалов, до наших дней практически никогда не сохраняются. Традиционная рукоять была Х-образной формы, сво­его рода отголосок ранних «антенных» типов гальштаттского периода. Такая рукоять изображена на победном фризе в Пергаме среди других трофеев, взя­тых у галатов (16а). Подобная же форма легко угадывается у рукояти более ран­него меча из Гальштатта в Австрии (16) и у меча фазы латен II из Сен-Мор ле Фосс из долины р. Марны во Франции (15). Рукоять меча из Торп-Брайдлингтона в Йоркшире (13) относится к более позднему времени, но все еще несет в се­бе отголоски традиционной формы. Иногда такие рукояти делались в форме человеческой фигурки с поднятыми вверх руками. На более поздних рукоя­тях латен IV часто сказывалось сильное римское влияние, как на экземпляре из Ход-Хилла в Дорсете.

Диодор сообщает, что кельты носили мечи на правом боку, на железной или бронзовой цепочке. Много обрывков та­ких цепочек действительно находят вме­сте с ножнами. Длина этой цепи была обычно 50—60 см, на одном ее конце име­лось кольцо, а на другом — крючок (23). Обычно к ней прилагался еще кусок цепочки, чем-то напоминающий конские удила (21, 22). Описание Диодора в этом месте несколько неверно, по­скольку это были не части цепи-перевя­зи, а части пояса, на котором, собствен­но, и висел меч. Более длинный кусок цепи образовывал заднюю и левую части пояса; к кольцу прикреплялся ремешок, который проходил через петлю на за­дней стороне ножен (24) и затем привя­зывался к одному из двух колец на корот­ком куске цепочки. Получившийся пояс застегивался затем на оставшееся кольцо при помощи крючка. Пояса обычно изго­товляли из кожи; в этом случае к ножнам точно так же прикреплялись два кольца, а на смену длинной цепи приходил кожа­ный ремень с застежкой. Несколько об­разцов таких застежек вместе с кусками кожаных поясов, к которым они крепи­лись, было извлечено из озера у Ла-Тен. Обычно они делались в виде крючка, ко­торый пристегивался к кольцу на другом конце пояса. Более ранние застежки представляли собой треугольные пла­стинки, зачастую богато украшенные, с язычком на одном конце, который кре­пился к кожаному поясу; на другом конце пояса был крючок (17). Относящиеся к латен II образцы из Ла-Тен значительно проще — кольцо и крючок (18).

Позднее крючок с кольцом развились в более распространенный крючок с пла­стиной. На третьей фазе латенского пе­риода крючок зачастую бывал очень длинным, иногда даже из нескольких ча­стей с соединявшими их петлями. Одна­ко его оформление четко свидетельству­ет, что произошел он от застежек пред­шествующего периода (19).

Кельты славились прежде всего как мечники, однако у Диодора присутствует описание их копий. Наконечники копий и дротиков постоянно встречаются и в воинских захоронениях. Это создает не которую проблему, поскольку наличие ко­пья должно свидетельствовать о том, что меч не был главным оружием кельтов. Од­нако это противоречит всем античным источникам. Некоторые полагают, что наконечники копий, найденные в погре­бениях, на самом деле принадлежали дро­тикам. Но, не говоря уже о том, что неко­торые из этих наконечников слишком ве­лики для дротиков, в Ла-Тен было обнару­жено три полных копья — и наконечники, и подтоки. Их длина составляет 2,5 м, что никак не соответствует дротику. Еще больше запутывает дело тот факт, что на­конечники у всех этих копий сравнитель­но маленькие — значит, из всего числа найденных наконечников копьям может принадлежать значительно больше, чем считалось до этого. Проблема кажется не разрешимой, поскольку для человека с копьем, которое нельзя метнуть, меч мо­жет являться только вторичным оружи­ем. Единственное заключение, к которо­му можно прийти в данном вопросе, со­стоит в том, что, хотя кельтский воин и был в первую очередь мечником, он мог сражаться и копьем.

Диодор упоминает о наконечниках в локоть длиной (около 45 см) и даже больше. Это не преувеличение: во всех трех периодах встречаются наконечни­ки такого размера. Один гигантский эк­земпляр из Ла-Тен достигает 65 см (34). Формы наконечников бывают самые разнообразные. Наиболее типичные для кельтов были широкими у древка, а затем, плавно изгибаясь, сужались к ост­рию. Диодор упоминает наконечники дротиков с волнистым острием, кото­рые не только впивались в плоть, но и разрывали ее. Такие наконечники (44) находят как в фазах латен II, так и латен III.

Везде, где кельты сталкивались с рим­лянами, они заимствовали у последних пилум с трубкой, насаживавшейся на древко. Их находят на месте многих кельтских поселений в южной Европе. Возможно, именно этим объясняется за­мечание Диодора о том, что их наконеч­ники дротиков длиннее, чем мечи дру­гих народов. Так что, может быть, нако­нечник копья из Ла-Тен (34), о котором говорилось выше, на самом деле при­надлежал дротику.

Рис. 5 1, 2 — один из деревянных щитов, извлеченный из озера у Ла-Тен. Невшательский музей, Швейцария. 1 — внешняя часть дубового щита, на которой видно вертикальное ребро и умбон в виде железной полосы. Ок. 250 г. до н.э. Масштаб 1:10.

Диодор сильно преувеличивает, когда говорит, что кельтский щит был высо­той с человека. В Ла-Тен нашли остатки трех щитов примерно в 1,1 м высотой. Это довольно показательно, потому что щиты на известных скульптурных изображениях кельтов достают чуть выше пояса, если стоят на земле.

Три латенских экземпляра, которые, к сожалению, сейчас распались на кусоч­ки, были изготовлены из дуба. Их тол­щина в центре составляла примерно 1,2 см и слегка утончалась к краям. На двух из них есть вертикальное ребро италий­ского типа. На третьем оно не сохрани­лось. Умбон выпуклый — для того, чтобы рука могла свободно держать рукоять. Последняя делалась из отдельного куска дерева, обычно укрепленного железной полоской, и прибивалась к щиту с внут­ренней стороны. Поперек выпуклости прибивалась прямоугольная железная пластина, которая должна была обеспе чивать дополнительную защиту руки.

Щиты этого типа находили также в Дании и Ирландии. Они были покрыты шкурой, и у нас нет оснований сомне­ваться, что латенские щиты также обтя­гивались шкурой, а может быть, войло­ком — голое дерево трескалось бы от ру­бящих ударов. Похожие, ничем не обтянутые деревянные щиты находят в кора­бельных погребениях в Норвегии. Это заставляет задуматься: не делали ли их специально для похорон и других цере­моний, как поступали в архаической Греции и Италии? В любом случае, оче­видно, необтянутый деревянный щит был бы бесполезен в битве. На тех кельтских щитах, что изображены на победном фризе из Пергама, присутст­вует, похоже, обтяжка из кожи. Она мог­ла быть на обеих сторонах и удваивалась на кромке для того, чтобы укрепить ее. На экземпляре из Клонура Таунленд, Типперери, Ирландия, есть кромка щи­та, целиком изготовленная из кожи и прошитая через щит. Находили и метал­лическую кромку. Щит латенского типа с покрытием из шкуры мог весить при­мерно 6—7 кг (дерево около 4 кг, шкура — около 2 кг, а металлический умбон — около 250 г.). Древние, несомненно, зна­ли, что дуб можно укрепить обжигани­ем, и, конечно, подвергали щиты терми­ческой обработке.

Происхождение этого типа щитов ос­тается туманным. Сходство между рим­ским скутумом и кельтским щитом на­столько велико, что они, должно быть, имели общие корни. Впервые кельт­ский щит появляется на рисунке с но­жен гальштаттского периода, около 400 г. до н.э., в то время как скутум становит­ся известен на 300 лет раньше. Единст­венное возможное в таком случае заклю­чение состоит в том, что кельты переня­ли италийскую форму щита, когда втор­глись в Италию в V в. до н.э. Затем они стали пользоваться им и по другую сто­рону Альп. Кроме того, гальштаттские ножны могли быть вывезены от кельтов северной Италии. Невозможно согла­ситься с утверждением, что кельты во­обще не были знакомы со щитом до при­хода в Италию, поскольку кельтская так­тика требует его наличия.

Рис. 6 Кельтский вождь из Галлии времен Цезаря. На нем железный шлем и кольчуга. На правом боку висит длинный меч. В это время мечи могли достигать одного метра в длину. Позади него — кельт из Британии; его волосы вымазаны известкой, а кожа разрисована синей краской, полученной из вайды. У большинства кельтов не было доспехов. Они мазали волосы известкой и зачесывали их ото лба назад так, чтобы они походили на лошадиную гриву. Изображения кельтов с такой прической встречаются на множестве монет. Стремление заставить волосы стоять дыбом, как у разъяренного зверя, восходит к первобытным временам и, возможно, объясняет возникновение гребня из конского волоса на шлемах. Римляне относились к кельтам особенно жестоко. Они систематически уничтожали их в северной Италии, Испании и Франции. Отвоевывание у кельтов долины р. По, которое провели римляне вскоре после войны с Ганнибалом, существенно сузило сферу обитания кельтских племен.

По серии умбонов, изображенных вы­ше, можно проследить их эволюцию от простых полосок III в. до н.э. до тща­тельно проработанных умбонов-«бабочек» I в. н.э., найденных в Британии. Хо­тя все они, кроме одного (19), были обнаружены в континен­тальной Европе, практически всегда на­ходятся соответствующие им британ­ские экземпляры.

Большая часть кельтских щитов име­ла овальную форму, хотя на изображе­ниях и среди археологических находок попадаются прямоугольные, шести­угольные или круглые экземпляры. Те же изображения говорят о том, что щи­ты украшали различными символами, рисунками животных или геометриче­ским орнаментом. Диодор утверждает, что украшения эти были бронзовыми, но скорее всего их просто рисовали краской. Возможно, что историк имел в виду изысканные бронзовые щиты того типа, что был обнаружен в Британии, однако их явно использовали только для церемоний, а не для битвы.

Описание кельтского шлема, данное Диодором, не слишком соответствует тем данным, что предоставляет нам ар­хеология. Все описанные им шлемы сде­ланы из бронзы, с крупной фигуркой на верхушке, благодаря чему их владельцы казались значительно выше своего рос­та. Далее он рассказывает, что иногда эти фигурки имели форму рогов, кото­рые прикреплялись к шлему так, что ка­зались одним целым с ним, а иногда им придавали вид передней части птичьего или звериного туловища. Шлемы, кото­рые могут приблизительно соответство­вать этому описанию, действительно были обнаружены, однако они не явля­ются наиболее типичными представи­телями своей группы. Давайте сначала рассмотрим самые характерные из них.

Множество шлемов найдено в той об­ласти Италии, которая была населена сенонами (часть Атлантического побере­жья между Анконой и Римини). У всех них есть козырек в тыльной части, кото­рый предназначался для защиты шеи. Шлемы такого типа обычно называют монтефортинскими — по тому погребе­нию, где их впервые обнаружили. Можно легко проследить связь этого типа шлема с теми, которыми пользовались во Фран­ции и Австрии в V в. до н.э. (1, 2). Изготовлялись они из бронзы и были вы­тянуты вверх. Вероятно, в Италии этот тип шлема появился вместе с сенонами.

Там он превратился в шлем монтефортинского типа, сохранив назатыль­ник и довольно длинную верхушку, хотя сам шлем приобрел значительно более округлую форму. Изображения 5, 6 и 7 представляют шлемы, обнаруженные в принадлежавших сенонам погребениях и датируются периодом до 282 г. до н.э. — времени, когда это кельтское пле­мя было окончательно вытеснено рим­лянами. Обычно их относят к концу IV — началу III вв. до н.э. Шлемы, извле­ченные из сенонских погребений, обычно изготовлены целиком из желе­за или из железа и бронзы и лишь из­редка — полностью бронзовые. У неко­торых из них есть сложное составное крепление для гребня, которое сделано из железного держателя, зафиксиро­ванного на макушке шлема.

Вероятно, по обеим сторонам у такого шлема были украшения из перьев, а на макушке — гребень из конского волоса. Нащечники у этого типа практически всегда «трехдисковой» формы (6) и, возможно, были переняты у ита­лийцев. Их стиль настолько напомина­ет самнитские нагрудные пластины, что в происхождении трудно усомниться. В III в. до н.э. форма этих нащечников упростилась, они стали треугольными, с тремя «шишечками». Италийцы быстро переняли шлем монтефортинского типа. На экземпляре, обнаруженном в Болонье, есть этрус­ская надпись, что позволяет датировать его временем до ухода этрусков из доли­ны По в середине IV в. до н.э. Встреча­ются такие шлемы и на рельефах из мо­гилы IV в. в Черветери. Нащечники на обоих шлемах имеют ярко выражен­ный зубец. В Этрурии находили и «трехдисковый» тип, однако он, кажется, су­ществовал не дольше IV в. до н.э. Один экземпляр шлема с «зубчатыми» нащечниками нашли в Монтефортинском некрополе, но он скорее всего привозной (9).

Рис. 7 1—17 — эволюция кельтского шлема. Четко проследить эволюцию невозможно из-за того, что все эти шлемы происходят из сильно удаленных друг от друга мест. Однако в некоторых случаях (например, 2—6—12) путь развития достаточно очевиден. 1 — бронзовый шлем из Соммских торфяников, Франция. Музей Сен-Жермен, 2 — бронзовый шлем из Дюрнберга-на-Халлене, Австрия. Зальцбургский музей. 3 — железный шлем из Гальштатта. Австрия, Венский музей. 4 — бронзовый шлем из Монпелье. Франция. 5 — бронзовый шлем из сенонского захоронения. Италия. Музей Анконы. 6 — шлем из бронзы и железа из сенонского некрополя в Монтефортино. Музей Анконы. 7 — железный шлем из Умбрии. Берлинский музей. 8 — этрусский бронзовый шлем монтефортинского типа. Музей Вилла Джулиа. 9 — бронзовый шлем, возможно, италийской работы, из Монтефортино. Музей Анконы. 10 — бронзовый шлем из Вадене (Марна). Франция, музей Сен-Жермен. 11 — кеноманский бронзовый «шапковидный» шлем. Музей Кремоны. 12 — железный шлем из Кастельротто в Итальянских Альпах. Музей Инсбрука. 13 — железный шлем из Батины, Югославия. Музей Вены. 14 — железный шлем из Санцено в Итальянских Альпах. Музей Тренто. 15 — бронзовый шлем, который обнаружили около Сьеля (департамент Сона и Луара). Музей Шалона-на-Соне. 16 — железный шлем из Порта-на-Нидау, Швейцария. Цюрихский музей. 17 — железный шлем из Джубьяско, Тичино, Швейцарские Альпы. Цюрихский музей. 18 — бронзовый рогатый шлем, который нашли в Темзе. Британский музей. 19 — бронзовые нащечники из Карниолы. Югославия, музей Люблян. 20 — железные нащечники из Алезии. Музей Сен-Жермен. 21 — два рогатых шлема, изображенных на арке в Оранже, южная Франция. 22 — в IV в. до н.э. галльская занть носила такие тонко украшенные золотые и бронзовые парадные шлемы.

Монтефортинский тип шлема полу­чил широкое распространение по всему кельтскому миру: номер 13 обнаружили в Югославии, а практически полный его галатский аналог изображен на по­бедном фризе в Пергаме. Хотя кельты были практически полностью вытесне­ны из Италии к первой четверти II в. до н.э., монтефортинский тип все еще про­должал существовать в долинах Альп. Найденные там образцы (12, 14) из­готовлены исключительно из железа и имеют отдельно сделанный назатыль­ник, который приклепывался затем к шлему. Нащечники окончательно ото­шли от изначального варианта, но все еще остаются основной характерной чертой этого типа (14).

Монтефортинский тип был наиболее удачной из всех существовавших конст­рукций шлема и использовался в рим­ской армии на протяжении почти что четырех веков, не претерпев при этом существенных изменений. По самым осторожным подсчетам, было, должно быть, изготовлено порядка трех-четырех миллионов таких шлемов.

Существовал второй тип шлема, очень близкий к монтефортинскому, но без «шишечки» на макушке (10, 11, 15). Его обычно именуют тип «кулус», по первому найденному во Франции экзем­пляру I в. Хотя он не пользовался таким же успехом, как монтефортинский, но в I в. до н.э. получил довольно широкое распространение и, возможно, стал предшественником шлема римских ле­гионеров I в. н.э. Происхождение типа кулус может быть столь же древним, как и у монтефортинского — один из таких шлемов нашли в сенонском захороне­нии, а гальштаттский экземпляр можно датировать 400 г. до н.э.

На некоторых шлемах имеется нечто вроде крыловидных украшений по бо­кам (7, 13). Похоже, что появил­ся этот тип в Италии, вероятнее всего, под влиянием крылышек с самнитских шлемов. Такие шлемы были популярны на Балканах в III—II вв. до н.э.; есть их изображения и на победном фризе из Пергама, в Малой Азии. Один экземп­ляр был найден в Амфревилле, северная Франция, однако он мог быть привезен откуда-либо.

На арке из Оранжа (21) изображены рогатые шлемы, которые заставляют вспомнить рассказ Диодора. Вновь обра­тившись при этом к рельефу из Бормио мы можем сделать предположение, что это могли быть шлемы знаменосцев. В Италии об­наружили несколько экземпляров с вы­резанными из тонкой листовой бронзы частями, напоминающими рог. Совер­шенно изумительный образец рогатого церемониального шлема нашли в Темзе неподалеку от моста Ватерлоо (18). Очень редки шлемы, украшенные фи­гурками животных, — такие, как описа­нные Диодором. В сущности, нам извес­тен только один экземпляр. Его обнару­жили в Киумешти, в Румынии. Это шлем батинского типа (13), с изображением птицы на верхушке. Распростертые кры­лья птицы были сделаны на петлях, так что они, должно быть, хлопали на скаку, когда хозяин шлема несся в битву.

В нескольких кельтских погребениях в северной Италии были обнаружены этрусские шлемы типа негау. То, что кельты переняли этот тип, подтвержда­ют находки нескольких экземпляров шлемов негау кельтской формы на тер­ритории Центральных Альп.

Два новых типа шлема появились в I в. до н.э. Они родственны друг другу и обычно объединяются в агенпортский тип. Агенский тип (17) напоминает шля­пу-котелок с полями, а у портского типа при таком же «котелке» присутствует до­вольно большой назатыльник, который приклепывался к шлему (16). На обоих шлемах нащечники были нового типа — того, что был позднее заимствован рим­лянами. Портский тип стал прямым про­тотипом имперского галльского шлема I в. н.э. Образцы таких шле­мов, целиком железных, находили в се­верной Югославии, в Центральных Аль­пах, в Швейцарии, в центральной и юго-западной Франции. Места, где их обнару­живали, отличаются одной особенно­стью — они расположены вдоль границ римских владений начала I в. до н.э.

Нащечники кельтского типа из Але­зии в центральной Франции, датиро­ванные I в. до н.э. (20), являют собой странную смесь классического италий­ского типа с украшениями в виде «ши­шечек» и старого «трехдискового» типа. Подобными же характеристиками обла­дают нащечники более раннего време­ни, из северной Югославии (19). Изве­стны находки и конических шлемов гре­ко-италийского типа с кельтскими укра­шениями. Все они, похоже, происходят из Апулии — области в южной Италии. Декора­тивные элементы в виде колес, разме­щенные на верхушке шлема, практиче­ски идентичны тем, что изображены на арке в Оранже.

Даже в северной Италии, где находят значительное количество шлемов, боль­шая часть кельтов доспехов, должно быть, не имела. Диодор сообщает нам, что эти воины мазали голову известкой, а затем зачесывали волосы к затылку так, чтобы они стали похожи на гриву лошади. Этот тип прически изображен на нескольких монетах. Попытка заставить воло­сы встать, подобно шерсти разъяренно­го зверя, восходит к очень древним вре менам. Быть может, именно так возник гребень из конского волоса на шлемах.

На некоторых статуях, обнаружен­ных к западу от Роны, можно разглядеть необычный головной убор, похожий на колпак с гребнем. Быть может, это докельтский тип; кро­ме того, он обнаруживает большое сход­ство с колпаком с Осунского рельефа в Испании.

Рис. 8 1 — бронзовый кельтский конический шлем из Апулии. Украшения на шлеме кельтские, но общий стиль — апулийский. В Италии было обнаружено несколько шлемов с вырезанными из тонкой листовой бронзы деталями, напоминающими рога. Музей Бари. 2 — рог с такого же шлема. Британский музей. 3 — монета из Франции, на которой изображен кельт с намоченными в известке волосами. 4 — кельтский шлем типа негау из Альп. Он практически идентичен раннеиталийскому типу, за исключением гребневидного поперечного выступа. 4а — внутренняя часть нижнего края, на которой показано, как закреплялся подшлемник. 5, 6 — вид спереди и сзади на статую воина из Грезана, близ Нима на юге Франции. Эта статуя, которую можно датировать IV в. до н.э. — докельтская. На воине либо передняя и задняя нагрудные пластины, закрепленные ремешками, либо панцирь с декоративными элементами в форме этих пластин. Нимский музей. 7 — деталь поясной пряжки с рис. 5. 8 — поясная пряжка того же типа, что и у воина из Грезана, найденная в Алерии, на Корсике. Это не кельтский тип. 9, 10 — две головы в капюшонах из Сент-Анастази, Франция. Нимский музей. 11 — скульптурное изображение кольчуги с наплечной накидкой из Энтремонта, на юге Франции. Это традиционный кельтский тип. 12 — пряжка с подобного же изображения. 13 — часть кельтской кольчуги с застежкой, удерживавшей накидку. Из Киумешти в Румынии. Масштаб 1:2. А, В, С — три типа колечек, использовавшихся в киумештской кольчуге, подлинный размер. D — поперечный разрез застежки. 14 — статуя кельтского воина позднего времени из Вашера на юге Франции. Он облачен в кольчугу в италийском стиле. 15 — статуэтка кельта из северной Италии в кольчуге италийского типа. 16 — скульптурное изображение кольчуги из Пергама, Турция.

Вероятно, защитным доспехом кель­ты пользовались мало. От раннего пери­ода (420—250 гг. до н.э.) до нас дошло лишь несколько бронзовых дисков, ко­торые могли быть нагрудными пластина­ми, но являлись скорее всего декоратив­ными украшениями конской сбруи. Ста­туя из Грезана на юге Франции, которую датируют IV—III вв. до н.э., изображает воина в чем-то, что может быть квадрат­ными нагрудной и наспинной пластина­ми, закрепленными ремешками. Воз­можно также, что это полный панцирь с декоративными элементами в виде этих пластин. Статую нельзя назвать типично кельтской; вполне вероятно, что она во­обще не имеет к ним отношения. Шлем-колпак, похожий на те, что нашли в Сент-Анастази, в этом же регионе, вполне мог возникнуть и у ибе­ров, так что параллели в этом случае сле­дует искать не во Франции, а в Испании. Застежка пояса статуи — общего для юж­ной Франции и Корсики докельтского типа. Тот образец нашли в Алерии, на Корсике.

Примерно около 300 г. до н.э. была изо­бретена кольчуга. Несмотря на то что у кельтов не было пристрастия к доспеху, все говорит о том, что именно они изо­брели его самую удачную форму. Называ­ет кольчуги кельтскими и Страбон. Са­мые ранние экземпляры кольчуг найде­ны в кельтских захоронениях, и именно кельты были лучшими кузнецами в анти­чном мире. Доспех, изображенный на нескольких статуях воинов из южной Франции, считали ранее кожаным, одна­ко скорее всего это кольчуга.

Поскольку кольчуга была чрезвычай­но дорогой вещью, пользовались ею практически исключительно представи­тели аристократии.

На различных статуях облаченных в кольчуги воинов, которые находят в южной Франции и северной Италии, изображены два типа этого доспеха: у одного из них имеются широкие на­плечники в виде накидки, второй тип выполнен по фор­ме греческого льняного панциря без та­кой «пелерины». Вероятно, исконно кельтским был все же первый тип.

В захоронении III в. до н.э. в Киумешти, в Румынии, вместе с «птичьим» шле­мом были обнаружены и фрагменты кольчуги. Вероятно, они представляют собой остатки двух разных кольчуг, по­скольку одна из них состоит из чередующихся рядов штампованных (А) и соединенных встык (В) колец, в то время как на второй кольчуге кольца второго типа — заклепанные. Такое пле­тение значительно более надежное. Диаметр колец составляет примерно 8 мм. Возможно, кольчуга с соединенны­ми встык кольцами предназначалась ис­ключительно для церемониальных слу­чаев, что хорошо увязывается с присут­ствием необычного шлема. К первой кольчуге присоединялась бронзовая пряжка для наплечной части, украшен­ная розетками. На части D рисунка по­казано, что один конец пряжки прикре­плен к одной половине накидки заклеп­кой, центральная розетка — чисто деко­ративная, а противоположный конец, должно быть, крепился крючком к дру­гой части позади такой же розетки.

Такая застежка могла быть у кольчуги с накидкой. Наплечники кольчуги в фор­ме греческого льняного панциря при­стегивались к груди; при длинных на­плечниках такая застежка стесняла бы движения рук. Поэтому для того, чтобы обеспечить свободу движения рук, важ­но было не пристегивать пряжку к воро­ту кольчуги. Пряжки, изображенные на скульптурах с юга Франции, такую возможность дают.

Перед тем как перейти к следующей теме, необходимо сделать несколько комментариев к замечанию Диодора о том, что некоторые галлы шли в битву обнаженными. В раннюю эпоху, несом­ненно, так и было, но большая часть описания Дидора относится ко време­нам более поздним. В битве при Теламоне в 225 г. до н.э. гезаты, которые пере­шли через Альпы с территории Швей­царии для того, чтобы сразиться на сто­роне кельтов, были примечательны для Полибия потому, что все еще придержи­вались этого обычая в отличие от ос­тальных галлов. Последние были в шта­нах и легких плащах. Во времена Цезаря кельты сражались полностью одетыми.

Рис. 9 1 — надгробие из Падуи, в северной Италии, на котором изображена кельтская колесница с бортами из двух полукругов. Ок. 300 г. до н.э. 2 — монета времен Цезаря, на которой есть изображение кельтской колесницы с такими же бортами. 3, 4 — кельтское ярмо и колесо из Ла-Тен. Невшательский музей, ок. 200 г. до н.э. 5—17 — металлические детали колесницы из колесничных захоронений во Франции. Музей Сен-Жермен. 5, 6, 13 — крепящие элементы упряжи. 7 — колпачок втулки с чекой. 9 — зажим для обода колеса. 10,11 — бронзовые украшения. 12 — удила. 14, 17 — чеки. 15 — направляющее кольцо. 8,16 — соединительные элементы с проушиной неясного назначения. 18 — бронзовые удила из Сомм-Турба во Франции. Музей Сен-Жермен. Ок. 400 г. до н.э. 19 — сложные железные удила из Алезии, центральная Франция. Музей Сен-Жермен. Ок. 50 г. до н.э. 20 — бронзовые удила из Британии, украшенные эмалью. Британский музей. 21 — серебряный диск с конской упряжи, северная Италия. 22 — кельтский всадник с круглым щитом, усиленным вертикальным ребром. С монумента в честь победы Эмилия Павла в Дельфах. 23 — скульптурное изображение греческого и кельтского всадников. Ок. 200 г. до н.э. Музей Метрополитен, Нью-Йорк. 24 — реконструкция кельтской колесницы. Она должна была быть достаточно длинной, поскольку воин размещался позади возницы.

Рассказывая о событиях, предшество­вавших битве при Теламоне, Полибий говорит, что в армии галлов было 20 000 конницы и колесниц. Это последнее упоминание об участии колесниц в бое­вых действиях в континентальной Евро­пе. Вновь они появляются только в 55 г. до н.э., когда Цезарь вторгся в Брита­нию. Диодор пишет, что колесницы эти влеклись двумя лошадьми и могли нести возницу и воина. В битве воин сначала метал дротики с колесницы, а затем схо­дил к нее и сражался пешим. Похоже выглядит и рассказ Цезаря о британ­ских колесницах. Оба автора отмечают одну немаловажную вещь — использова­лись колесницы против конницы. Это позволяет разрешить множество вопро­сов, поскольку очевидно, что сражаться так против пешего строя можно только в качестве застрельщиков. Цезарь вос­хищается искусством колесничих. Он рассказывает о воинах, которые могли пробегать по дышлу и вставать на ярмо.

Несколько захоронений с колесница­ми обнаружено во Франции. К сожале­нию, большую часть экипажей разобра­ли перед тем, как поместить в могилу, однако там сохранилось множество ме­таллических деталей. Среди них есть со­единительные элементы для постромок. Их длина мо­жет свидетельствовать о том, что крепи­лись они непосредственно к оси. В этом положении их и находили в могилах. Се­рии колец, которые располагались на уровне груди лошади, пристегивались, вероятно, к подпруге и служили для на­правления этих постромок. Захороне­ния богаты и другими фрагментами, среди которых есть колесные чеки (14, 17) и направляющие кольца для вожжей, которые крепились к ярму.

Из озера у Ла-Тен извлекли очень хо­рошо сохранившееся ярмо (3) и колесо с железным ободом (4). Все фрагменты, которые показаны здесь, относятся к разным периодам и приведены лишь за­тем, чтобы ' показать конструкцию ко­лесницы. Предметы на рис. 5 и 13 тоже относятся к разным периодам, однако назначение их, по всей видимости, бы­ло одинаковым.

Вплоть до совсем недавнего времени облик кельтской колесницы можно бы­ло восстановить только по изображени­ям на монетах. Изображенные на них экипажи имеют боковины, составлен­ные из двух полукругов. Несколько лет назад в Падуе, на севере Италии, обнару­жили каменное надгробие с изображе­нием колесницы такого же типа, двух людей в ней и щита, уложенного на бок. Оба полукруглых боковых фрагмента на этом рельефе изображены спереди щи­та, а это может означать только одно — оба они находились на одной стороне. Хотя такое расположение выглядит не­сколько странным, археологические на­ходки его подтверждают. Расстояние ме­жду колесами в колесницах из француз­ских захоронений составляет чуть боль­ше метра, что значительно меньше, чем у кипрской колесницы (от 1,3 до 1,7 м), на которой возница и воин стояли бок о бок. Это означает, что кельтский воин размещался позади возницы, как то и по­казано на монете 1Ъстилия, а это требует большей длины колесницы и удвоенной длины сторон. Большая длина требова­лась и для того, чтобы разместить в ко­леснице лежащего воина — так, как было сделано это во французских могильни­ках.

После завоевания Галлии кельтские всадники заняли важное место в рим­ской армии. Однако существует мнение, что настоящей конницы у кельтов не бы­ло и перед боем они сходили с коня и сра­жались пешими. Именно так поступили кельты, испанцы и римляне в битве при Каннах (216 г. до н.э). Однако причина этого могла заключаться в существенном недостатке места. Замечание Ганнибала, которое записано у Ливия, позволяет предположить, что обычной практикой такое не предусматривалось: когда кар­фагенский полководец услышал о том, что Павл приказал коннице спешиться, он сказал, что с тем же успехом их можно было бы вести в бой и в цепях. Такое вы­сказывание подразумевает бесполез­ность применения в бою спешенной кон­ницы. По правде сказать, довольно труд­но представить большое количество спе­шившейся для сражения конницы. Пос­тупи римляне так, замечание Полибия о взятом на вооружение греческом копье, которое не вихляло при атаке, было бы бессмысленным. О кельтской коннице времен ранней империи постоянно гово­рится, что она сражалась верхом. Поэто­му следует сделать вывод, что настоящая конница у кельтов все-таки была.

Найдено немало кельтских удил, боль­шая часть которых имеет трензельные кольца. Скульптурное изображение на рис. 296 (22) показывает нам всадника, служившего у македонян в битве при Пидне (168 г. до н.э). Круглый щит — не римский и не греческий, следователь­но, это кельтский конный щит. Скульп­турное изображение (23) на рис. 296 представляет кельта, направляющего коня на упавшего грека. На лишенной всадника лошади — седло греческого об­разца. Кельты пользовались таким же седлом, что и поздние римляне. Этот тип, характеризующийся наличием раз­двоенной передней и задней луки, изо­бражен на Гундеструпском котле и на монументе Юлия в Сен-Реми, который датируется концом I в. до н.э. На послед­нем показана битва между римлянами и кельтами. Одна из лошадей упала и сбро­сила своего всадника; это, должно быть, кельт, потому что на триумфальных римских памятниках никогда не изобра­жали гибели римских солдат. Следова­тельно, седло с раздвоенными луками — кельтское, а не римское. На Гундеструп­ском котле видны также диски, которы­ми украшали лошадей кельты. Несколь­ко таких экземпляров, изготовленных из серебра, нашли в северной Италии; римляне переняли и эти фалары.

 
Источник:

Коннолли П. Греция и Рим. Энциклопедия военной истории. «Эксмо-Пресс». М., 2000.
Перевод С. Лопухова, А. Хромова.

http://www.roman-glory.com/