кто из нас в детстве не мечтал быть Моррисоном? |
меня даже звали Джим. и любящиe Пэм мановением поцелуя отпускали мне все те юношеские непотребства, в которых я тонул.
|
Метки: musings |
кто из нас в детстве не мечтал быть Моррисоном? |
меня даже звали Джим. и любящиe Пэм мановением поцелуя отпускали мне все те юношеские непотребства, в которых я тонул.
|
Метки: musings |
11 сентября |
комнаты в доме расположенны с востока на запад и, благодаря сквозным коридорам, что словны ветки метро, стрелами пронизывают убежище, нарочитый сквозняк постоянно укрепляет во мне и веру, и силы. вообще, ничто на земле не люблю я так сильно, как ветер он приносит дыханье моря, он расправляет полы моих шелковых рубашек, он выдувает по утрам дрожь перегара или опостылевшее дыханье партнерши.
так и сегодня: я проснулся около 6 и выпил холодного чешского пива, закусив рисовыми хлебцами с тунцом. потом вывернул комнату на холме распахнутой стеной-балконом в террасу, впустив теплое дыханье, что тут же ринулось нарочито сдувать оседающую по стенкам бокала пену.
затем мы выбрались в город за свежим козьим сыром. взял и коровьего, впрочем, с белой плесенью. плюс, на развале морепродуктов филе лосося и маленьких осьминогов. а вернувшись домой открыли разлагающейся терпкостью по небу белое итальянское с севера. на столе откуда-то появились соленные грибы, томаты с перцами, зажаренные с крошками сыра баклажаны и даже полоски высушенного под стропилами мяса.
ветер продолжал трепать волосы и петь сказки: мы сидели так бесконечно, сменяя одну бутылку вина другой, утопая в истоме и привычках, а напряженные прохладой соски ловили последние вздохи давно почившего лета и его ароматы.
и мы мы были свободны.
|
Метки: musings |
11 сентября |
комнаты в доме расположенны с востока на запад и, благодаря сквозным коридорам, что словны ветки метро, стрелами пронизывают убежище, нарочитый сквозняк постоянно укрепляет во мне и веру, и силы. вообще, ничто на земле не люблю я так сильно, как ветер он приносит дыханье моря, он расправляет полы моих шелковых рубашек, он выдувает по утрам дрожь перегара или опостылевшее дыханье партнерши.
так и сегодня: я проснулся около 6 и выпил холодного чешского пива, закусив рисовыми хлебцами с тунцом. потом вывернул комнату на холме распахнутой стеной-балконом в террасу, впустив теплое дыханье, что тут же ринулось нарочито сдувать оседающую по стенкам бокала пену.
затем мы выбрались в город за свежим козьим сыром. взял и коровьего, впрочем, с белой плесенью. плюс, на развале морепродуктов филе лосося и маленьких осьминогов. а вернувшись домой открыли разлагающейся терпкостью по небу белое итальянское с севера. на столе откуда-то появились соленные грибы, томаты с перцами, зажаренные с крошками сыра баклажаны и даже полоски высушенного под стропилами мяса.
ветер продолжал трепать волосы и петь сказки: мы сидели так бесконечно, сменяя одну бутылку вина другой, утопая в истоме и привычках, а напряженные прохладой соски ловили последние вздохи давно почившего лета и его ароматы.
и мы мы были свободны.
|
Метки: musings |
обзор |
окно распахнуто, внизу -- двадцать пятый этаж,
и ветер гостем заходит в дом.
географию более, чем устраивает подобный пассаж:
широта с долготой громко плюхаются на вытянутую ладонь.
мы любили город выталкивать из себя,
руководствуясь плодами страстей и нет.
только город сейчас, с высоты домотканных рук,
сквозь небеса,
есть не более, чем удивительный снег:
он ложится домами на хрусталики глаз,
застывает истомой послеобеденной средь усталых тел,
тает в дымке тумана (или пепла Везувия, занесенного издалека) --
ничего в нем нам не подвластно, поверь.
те дороги, что помнят наши шаги
давно уже вычеркнуты из брусчатки долой
сотнями шагов, отпечатков ног иных --
никакая память не выдержит подобных испытаний войной.
запахи тоже выветрились: поди,
и листья больше не жгут, да и вообще деревьев не стало
кто-то с поразительной точностью вычел из прошлого все следы,
и остались лишь замороженные в янтаре твари --
те занозы предложений, что каплями с языка
мы дарили не себе, но бумаге или навзрыд,
да неистребимое пространство, забытое кем-то в словах,
которыми больше никто никогда не заговорит.
2010-09-08
|
Метки: verses |
обзор |
окно распахнуто, внизу -- двадцать пятый этаж,
и ветер гостем заходит в дом.
географию более, чем устраивает подобный пассаж:
широта с долготой громко плюхаются на вытянутую ладонь.
мы любили город выталкивать из себя,
руководствуясь плодами страстей и нет.
только город сейчас, с высоты домотканных рук,
сквозь небеса,
есть не более, чем удивительный снег:
он ложится домами на хрусталики глаз,
застывает истомой послеобеденной средь усталых тел,
тает в дымке тумана (или пепла Везувия, занесенного издалека) --
ничего в нем нам не подвластно, поверь.
те дороги, что помнят наши шаги
давно уже вычеркнуты из брусчатки долой
сотнями шагов, отпечатков ног иных --
никакая память не выдержит подобных испытаний войной.
запахи тоже выветрились: поди,
и листья больше не жгут, да и вообще деревьев не стало
кто-то с поразительной точностью вычел из прошлого все следы,
и остались лишь замороженные в янтаре твари --
те занозы предложений, что каплями с языка
мы дарили не себе, но бумаге или навзрыд,
да неистребимое пространство, забытое кем-то в словах,
которыми больше никто никогда не заговорит.
2010-09-08
|
Метки: verses |
осенние приметы |
если в городе мелькают килты, значит начался отборочный турнир на следующий футбольный чемпионат.
|
Метки: musings |
осенние приметы |
если в городе мелькают килты, значит начался отборочный турнир на следующий футбольный чемпионат.
|
Метки: musings |
забытое мироощущение |
как и в алкогольном забытьи, в трезвости тоже бывают свои запои.
|
Метки: musings emotions |
забытое мироощущение |
как и в алкогольном забытьи, в трезвости тоже бывают свои запои.
|
Метки: musings emotions |