Татьяна Исаковна увидела ребенка, стоящего на подоконнике второго этажа.
Он, прижавшись носом к стеклу, наблюдал за детьми, играющими на участках.
Всех детишек уже вывели на прогулку после полдника, а этот глазел на них из окна спальни…

Вообще-то это был я.
Я очень редко спал в «тихий час», и в тот раз воспитатели решили меня наказать, заперев в спальне на время прогулки.
Я вылез на подоконник.
Татьяна Исаковна вела на прогулку свою группу, когда увидела меня, опасно стоящего. Ужаснулась, нехорошо высказалась в адрес моей воспитательницы, прибежала и забрала меня в свою группу. Насовсем.

Она вообще была человек решений и действий.
Несколько лет спустя мы с ней ехали в Москву. На электричке. Мы – это я и мама. Мы тогда уже сдружились с ней и её семьёй.
И вот зашли мы в электричку, двери зашипели, закрываясь, с лёгким толчком состав тронулся, я начал высматривать место у окошка, когда в тамбуре люди взволнованно загомонили, и снаружи женский крик послышался.
Эта женщина не успела заскочить в вагон. Полу её пальто зажало дверьми, и теперь электричка тащила её по перрону.

Кто-то из мужчин тщетно пытался разжать двери. А Татьяна Исаковна, расталкивая мужчин и женщин, метнулась к стоп-крану в тамбуре, откинула две такие желтые ручки на нем, и за эти ручки повернула штурвал. Электричка встала. Двери открылись.
Мы прошли снова в вагон.
Я сидел у окна, и, не замечая проносившиеся пейзажи, думал: «Откуда она знает, как пользоваться стоп-краном? Почему именно она остановила состав? Как она поняла, что именно она должна сделать именно сейчас и именно это?..»

Ещё через двадцать лет ехал на электричке из Москвы.
Это было днём. Вагон полупустой.
Я поглядывал в окно и по сторонам, обращая внимание на молодых женщин.
В тамбуре какая-то стояла с коляской. Выходить собиралась.
Через стекло двери мне было её толком не разглядеть, и я думал, что вот когда она сейчас выйдет, через окно вагона оценю её фигурку.

Электричка остановилась. Женщина покатила коляску к выходу. А на перроне не появилась.
То есть она в тамбуре осталась. Хотя явно собиралась выходить.
А машинист уже сказал: «Осторожно, двери закрываются».
Я сообразил, что вероятнее всего, колесо коляски опустилось между краем перрона и порогом вагона. И застряло. Другого объяснения просто не было.
В подтверждение моей догадки из тамбура послышался слабый встревожено-жалобный крик.

И никто в вагоне этого не мог видеть. И перрон был пуст.
Кинулся через половину вагона к стоп-крану, и дёрнул вниз красную ручку.
Пассажиры смотрели на меня круглыми глазами.
А я выскочил в тамбур и увидел, что она уже на перроне, нервно плачет, и коляска на перроне рядом с ней, и какой-то мужчина рядом стоит, который, видимо, ей помог.

А в вагоне никто ничего не видел и не понял. Представляете, как изумлённо они меня разглядывали?!

Если бы не тот поступок Татьяны Исаковны, сейчас я бы не догадался рвануть стоп-кран.
А если бы догадался, то не решился бы.
Такое понимание пришло в детстве – бывают ситуации, когда нельзя оглядываться на других, а надо самому решать и решаться.

© Немолодой

http://the-cheerful-robot.diary.ru/p215700312.htm