НОВЫЕ ПСАЛМЫ. 2013-2019
автор - Михаил Калинин


КОММЕНТИРУЯ ЕККЛЕСИАСТА



1.
"задумал я в сердце моем услаждать вином тело мое"
Боже, как здесь пьют

"между тем, как сердце мое руководилось мудростью, придержаться и глупости"
на это невозможно смотреть

"что бы глаза мои не пожелали, я не отказывал им"
здесь себе не отказывают, особенно вечером в пятницу
подземные переходы и пригородные электрички - это что-то

"не возбранял сердцу моему никакого веселья"
нерадостное это веселье, нужно прямо сказать
(северный климат и дешевый алкоголь плохо сочетаются)

"все суета и томление духа"
а то; погляди на их лица

"и возненавидел я жизнь, потому что противны стали мне дела
которые делаются под солнцем"

Боже, они все потеряли радость от жизни, а ведь все были детьми
радовались каждому новому дню
рисунку крыльев стрекозы, вкусу малины, форме облаков

"и возненавидел я жизнь" - неужели этим все заканчивается?
вагоны голутвинской вечерней электрички - сплошные сюжеты для Босха

"всему свое время под солнцем"
какое солнце, когда тут в последний раз оно выходило из туч?

"что пользы работающему от того, над чем он трудится?"
свидетельствую — никакой

"нет ничего лучше, чем наслаждаться человеку делами своими"
вся реклама только об этом, о наслаждении
но что-то не очень работает

Господи, я стараюсь, чтоб мои одежды были светлы во всякое время
чтобы не оскудевал елей на моей голове

уступаю места пожилым
улыбаюсь встречным, стараюсь не толкаться в давке
звоню и поддерживаю друзей

вижу в офисной уборщице человека
такого же, как в начальнике
с нуждами, слабостями, желанием выговориться

"все что может рука твоя делать, по силам делай"
я — муравей в этом огромном механизме
стараюсь отдавать тепло всем, с кем соприкасаюсь
не думаю о глобальных вещах, это слишком сложно

"даже в мыслях своих не злословь царя"
Господи, кажется, я тут один, кто его не злословит
пусть мои молитвы о нем дойдут в святилище твое как фимиам

"помни Создателя твоего в дни юности твоей, доколе не пришли тяжелые дни"
спасибо, что предупреждаешь — кризис у каждого свой
никакой МВФ не спасет от наступающих дней
о которых ты скажешь: "нет мне удовольствия в них"
я благодарен за каждый день, прожитый здесь

каждое утро я напоминаю себе: сущность всего —
Ты и Твои заповеди
все остальное — это пестрый калейдоскоп
узор каждого дня не похож на предыдущий

я держусь за Тебя — я знаю, что многого не понимаю
и не пойму до конца
но верю, что я не участник этой суеты
пусть меня не разглядеть в этом муравейнике
Ты видишь меня, этого достаточно

так много всего читают вокруг
мне достаточно Твоего Слова

я размышляю над ним
трясясь в электричке
по утрам на кухне
гуляя в переулках

этот мир свернется как свиток, но Ты выдернешь меня отсюда
я в это верю

радостный, ем горячую лепешку
купленную в подземном переходе
благослови этот хлеб насущный

аминь



2.
"...высокопоставленного обманывает более высокопоставленный
и их обоих обманывает еще более высокопоставленный
даже царь получает свою долю прибыли, богатство страны поделено между ними"

мигранты, которых везут в гробах на родину, погибшие на стройке
их правители, получившие инсульт в ванной на даче —

все ушли нагими, как и пришли
насколько у них разные судьбы, настолько одинаковы начало и конец

одним некогда было думать об этом
они до последнего трудились, чтобы прокормить семью

а другие думали, что никогда не умрут
жизнь вторых более зрелищна, но прошло время — и никто не вспомнит

"даже мудрые забудут мудрость свою, если им хорошо заплатят"
я вижу правителей, чей идол — бессмертие при жизни
мудрецов с хорошими окладами, придворных поэтов, шутов, музыкантов
вижу рабов — на плантациях у себя дома и на стройках здесь

царь, я не могу выпрямить кривое, как и ты
моя хорошая новость — я пришел к тем же выводам, что и ты

я смотрю на все вокруг как ребенок, без осуждения и горечи
побеждаю лекарством доверия вирусы безысходности

с радостью ем свой хлеб и спокойно сплю
веря, что завтрашний день подарит что-то хорошее

радуюсь жизни с женой, которую люблю, воспитываю дочь
верю, что в этом насквозь испорченном мире она будет счастлива
раз это получается у меня — она научится тоже

все, что я могу — дать ей свою веру, а вера — это зерно, посадишь — прорастет
и даже асфальт не удержит — взломает
на этом закончу







ПЕСНИ ПЕСНЕЙ


"прекрасны ланиты твои под подвесками"
русский север слишком тяжелая рама для этого полотна

"не смотрите на меня, что я смугла; черна я, но красива, как шатры кидарские"
на моей родине все смуглы до черноты

"что лилия между тернами, то возлюбленная моя между девушками"
на моей родине у каждой второй начинается имя на "гул" (цветок)

"скажи мне, ты, которого любит душа моя, где пасешь ты?"
Cуламифь, я таскаю мешки с цементом далеко на севере

"золотые подвески мы сделаем тебе с серебряными блестками"
unistream и contact лучше чем western union - берут 2% комиссии

"доколе царь был за столом своим, нард мой издавал благоухание свое"
у тех, кто в офисе, есть скайп
у дворников и строителей — только мобильники, а звонить дорого

"на ложе моем ночном искала я того, которого любит душа моя
искала его и не нашла его"
в кишлаках давно одни женщины, как во время войны, все мужчины в России

"о, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! глаза твои голубиные"
здесь столько девушек в толпе — лица как на рекламных плакатах
но у всех жесткий взгляд

"о, как много ласки твои лучше вина"
здесь алкоголь ласкает всех, и мужчин, и женщин, его ласки страшны

"запертый сад - сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник"
здесь все колодцы распечатаны и источники вскрыты
сок разбавлен водой из крана

"поднимись, ветер с севера, и принесись с юга, повей на сад мой, —
и польются ароматы его!"
под свист осеннего ветра хорошо вспоминать розовую пену цветущей Азии

"я сплю, а сердце мое бодрствует
вот, голос моего возлюбленного, который стучится"
так захотелось услышать тебя — но кончились деньги на мобильном

"чем возлюбленный твой лучше других возлюбленных, прекраснейшая из женщин?"
он идет сквозь встречные волны северных одиноких женщин
но видит только меня

"голова его — чистое золото, кудри его волнистые, черные как ворон"
золото тускнеет, кудри редеют — но это все по-прежнему только твое

"положи меня, как печать, на сердце твое"
я запечатан надежно, ты сама сломаешь печать по моем возвращении

"у дверей наших всякие превосходные плоды, новые и старые:
это сберегла я для тебя, мой возлюбленный!"
я вернулся, мой дом встретил меня, и ты — хозяйка в нем
любовь моя, здравствуй





***


темный, худой, невысокий отпрыск, росток из сухой земли
отломанный узловатый сучок, обожжённый нездешним солнцем
размеренными движениями сметает намокшие груды
вечной древесной дани, безропотно приносимой
каждой ветвью в последний ноябрьский сбор
окончательно оголивший стволы, стоящие молча
под падающей с неба смесью дождя и снега

воскресное вымершее безлюдье северного вавилона
где в предутреннем шорохе струй в опавшей листве
ни голосов, ни птичьего крика, ни шума машин
ветхозаветный субботний покой сковал спящий город
только шорох метлы в руках одинокого представителя
касты неприкасаемых в оранжевой спецодежде

очереди дождя секут единственную мишень
а он все метет и метет, сметая в грязные кучи
немощи и болезни, беззакония-канцерогены
выполняет свое презренное дело, не отверзая уста
дворник-мигрант безгласен, как овца на заклании

род его кто изъяснит? тридцать сребреников украдены
время его на исходе, фигура в оранжевом одеянии
скоро исчезнет из хмурой немой панорамы
ожидающей молча того, кто поднимет брошенную метлу
напялит робу, оставшуюся без владельца
словно содранный с плеч хитон, что еще послужит





***


Бог, согласно Клайву Льюису
слушает целую вечность секундную молитву пилота
падающего в горящем истребителе

снова и снова вслушиваясь в каждое слово

а о чем успел помолиться или просто подумать
гастарбайтер, вознесшийся к седьмому небу, но не вверх, а вниз

слетев с сотого этажа Москва-Сити
в хмурый, буднично озабоченный утренний муравьиный поток?

чем выше к небу, тем холодней и ветреней

особенно здесь, где купола храмов с рабочего места —
словно гнезда пасхальных яиц, снесенных северной птицей Рух

разбросанных тут и там
на безотрадно-сером одеяле столичной гугл мап
на котором в середине апреля — ни одного пятна зелени

как всегда, отстающем
на несколько мучительно медленных, невыносимых месяцев
от давно зеленеющей родины




* * *

Е.Леонову


сегодня в детском саду завтрак отменяется!
мы полетим на Луну

дети, чье будущее — тускло-серый ментовский сериал
идущий на любом каналe
гремят космическими ложками по тарелкам
крепко зажатыми в кулачках

командор Игорек, получивший ключи от Царства
сидит, пунцовый от гордости

расходный материал, не доживающий до пенсии
с надеждой глядит на хоббита в белом халате
озабоченно похаживающего меж столов

по-детски уверенный в том, что пока этот ангел с ними

та внешняя тьма
где серые волки, знающие толк в поросятах
черные сказки белой зимы
с лагерной феней, мерзлым бетоном
крещением в страшных, как смерть, прорубях
где дух не носится над полыньей, —

она не прорвется снаружи в столовую

отделенная от малого стада, словно великой пропастью
разрисованными ледяными узорами
окнами детского сада




***


ночной парк — как рай после изгнания людей, засыпанный выпавшим снегом
искрящимся на ветвях в пронизительно-ярком свете
такой же огромный и тихий, безмолвный, безответно-спокойный, пустой:

ни захлебывающейся гимнографии детей на игровой площадке, подарке губернатора
ни бессвязно-надрывной лирики плачевных псалмов на скамьях поодаль
где мерзлые чугунные урны доверха полны припушенными белым пивными жестянками

лишь кто-то из ангелов там, в глубине меж деревьями, куда не доходит свет фонарей
озорничает, устраивая в морозной мгле фейерверк
вбив в сугроб китайскую пиротехнику





***


"настал же тогда в Иерусалиме праздник обновления, и была зима"

отсюда, из северной Самарии
сквозь вечную сумрачную смесь из дыма жертв, приносимых на высотах
с дымом кадильниц в храмах

не разглядеть огни хануки
теплые, как капли меда, что, затаенно мерцая, отдают внимательной мгле
запасенный солнечный свет

но Тот, Кто тайком приходит на праздник
отыщет и здесь дев, сохранивших в своих светильниках немного масла

вдов, что, купив на остатки пенсии пачку муки
угостят постучавшего гостя куском опреснока

мужей, что остановят старенькое авто
разглядев припорошенную снегом фигуру на обочине
лежащую ничком, уткнувшись избитым лицом в мерзлую грязь

а значит, надежда на обновление
не тщетна и здесь, в стране зимних сумерек

и огни праздничных фейерверков во дворах, то вспыхивающие, то меркнущие —
похожи на язычки светильников, оживляющих внешнюю тьму
что упрямо отказываются гаснуть







АВРАМ УХОДИТ ИЗ ХАРРАНА



Господи!
я не хочу никуда уходить!

я
не хочу
никуда отсюда
уходить

небезразличные родственники
мудрые друзья, заинтригованные соседи
все в один голос —

с тобой все в порядке?
что ты творишь?

преданная жена
с любовью, без обиняков, говорит —

ты сошел с ума
и я с тобой заодно, раз иду за тобою следом
ты хоть знаешь что ждет нас
там, куда идем?

родная
я знаю, что выгляжу дураком
но ведь Голос —
Голос-то был!

Он сказал —
иди отсюда
иди-иди, не задерживайся

жена меня хорошо знает
съели вместе пуд соли, если не два
не говорит —
тебе померещилось, привиделось что-то во сне

она знает —
мне еще страшнее, чем ей

да, конечно, можно остаться

но даже те
кто вздохнет с облегчением
узнав, что уже никто никуда не идет —