"Разве не каждый человек — кузнец своего счастья? Куют, стучат молотами, пот градом — да только никак выковать не могут. А может, стоит остановить этот грохочущий механизм по массовому производству счастья и послушать тишину; быть может, тогда мы услышим чей-то голос?" Этим вопросом задался настоятель Пятницкого подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры протоиерей Павел Великанов в своей книге коротких эссе "Школа веры". Ее второе издание вышло недавно — в преддверии 700-летия со дня рождения преподобного Сергия Радонежского. Что же услышал автор, когда попытался остановиться и послушать тишину? Предлагаем вашему вниманию несколько глав из книги отца Павла.

Любовь

— Представляешь, вчера вечером — звонок в дверь. Смотрю — какой-то молодой человек. На бандита не похож. Открываю. Он улыбается во весь рот и говорит: "А вы знаете, что вас любит Бог?!" Оказалось, из какой-то американской секты, литературу разносит, зазывает на собрания. Всё очень мило, с улыбкой, с упреждением, ласково так, обходительно, в галстучке такой. Только на что он рассчитывал? Что я в истерике упаду на пол, начну биться и кричать: "О, мой Бог, Ты меня любишь! О! Я изнемогаю! О! Я не знал об этом! Спасибо!!!" Чудаки, ей-богу! Их бы к нашей бабе Дусе, которая в храме убирается, она их пластмассовую улыбочку вмиг бы стёрла. Эта бабка-то церемониться не любит и тряпкой огреть может…
Никогда не забуду, как я с ней познакомился. Тогда мне еще всё равно было — что Христос, что Будда, что Магомет, всё одно: религиозных философов начитался и смотрел свысока на попов и верующих старух. Как сейчас помню: иду после университета, сессию только что сдал, душа поет, дай, думаю, в храм зайду. Служба давно кончилась, веревка висит: "Храм закрыт на уборку". Смотрю — бабка старая, такая классическая, морщинистая, вся скукоженная, пол моет. И в храме никого больше нет. А ну-ка, бабуся, сейчас с тобой филолог побеседует на предмет твоей веры!
— Бабушка, а можно вас?
— Что, не видишь, храм закрыт! Полпятого приходи, откроют!
— Да я, собственно, только спросить хотел…
— Вот тогда и спросишь.

— А вот если бы вам сейчас за Христа смерть пришлось принять, а?
И тут вдруг эта старая карга резко выпрямляется, швыряет тряпку на пол и буквально выкрикивает:
— Да с радостью!..

…Когда она поняла, что я над ней просто насмехаюсь, она заплакала. Стыдно мне стало, впервые стало так стыдно, казалось, будто со всех сторон меня обступили осуждающие лики святых: храм стал таким огромным, и я просто не знал, куда деться. Словно родной матери в лицо плюнул. Тогда-то я и понял, что любовь разная бывает. И у этой вроде бы совершенно никчёмной старухи в сердце была такая готовность куда угодно идти за Христом, что ничего не было жалко — даже самой жизни. Ей уже всё равно, что о ней думают, что она резкая, даже грубая, неразговорчивая, ей лишь бы чистую совесть перед Богом иметь.
Конечно, сейчас о такой любви даже и речи не идет. Помнится, Саша Чёрный издевался:

Любовь должна быть счастливой —
Это право любви.
Любовь должна быть красивой —
Это мудрость любви.
Где ты видел такую любовь?
У господ писарей генерального штаба?
На эстраде, где бритый тенор,
Прижимая к манишке перчатку,
Взбивает сладкие сливки
Из любви, соловья и луны?

Что сегодня считают любовью? В лучшем случае глубокое чувство, которое охватывает человека, своего рода эмоциональный подъем или всплеск. Но чувства, как же они обманчивы и непостоянны! И если великое, грандиозное здание любви строить только на чувствах, это все равно что строить на песке. Ведь придет непогода, да и чувства меняются, их невозможно законсервировать — и смотришь с болью, как то здесь, то там дают крен, ломаются судьбы и рушится любовь, казавшаяся крепкой, как камень. Ведь даже ученики Христа, искренне Ему преданные, не выдержали, когда увидели Его умирающим на кресте! Человеческое, всё это человеческое непостоянство. Мало кто задумывается над тем, как возделывается почва для любви. Думают, что она должна с неба свалиться, просто так, приветом от Деда Мороза, без всякого труда сделать счастливым. Словно наркотик, укололся — и счастлив. Правда, ненадолго. И цена расплаты несоизмеримо высока: за краткие минуты кайфа жизнью платить придется. Так и получается сплошь и рядом: поигрались любовью, потешились, разбежались. Только душа вся в ожогах да шрамах от этих игр, с огнем ведь играют.
Раньше-то это знали, и неспроста считалась телесная и душевная чистота главным залогом счастья. Ведь землю души надо с младенчества возделывать, выпалывать сорняки страстей, убирать камни грехов, удобрять делами, чтобы было куда прорастать семенам любви. Ведь любовь не чувство, а само состояние души: в ком живет любовь, тот всё по любви делать будет и своим, и чужим. А то завалят душу всяким хламом забот и претензий друг к другу и удивляются: куда это любовь ушла? Приветливость стала лицемерием, ум превратился в лукавство, справедливость стала жестокостью, а власть оказалась насилием. Да была ли она вообще, эта загадочная и неуловимая любовь?
Да, непопулярны сегодня слова Христовы: Я завещаю вам любить друг друга, как Я вас возлюбил — через крест, через смерть, через схождение в самый ад человеческого греха, не останавливаясь ни перед чем, не смущаясь никакой человеческой грязью, подлостью и обманом, не ища ничего своего, никакой выгоды или корысти, отдавая всё, чем обладаю, даже саму жизнь, — лишь бы найти того, кто ждет Меня, ждет Моей руки помощи среди безумия зла и торжества греха (см.: Ин 13:34). Разве стали мы счастливее, презрев любовь Христову и мучительно тужась родить свое, земное, безбожное счастье?
И вдоволь будет странствий и скитаний,
Страна Любви — великая страна!
И с рыцарей своих для испытаний
Всё строже станет спрашивать она.
(В. Высоцкий. Баллада о любви)

Счастье

В своих воспоминаниях Иван Ильин записал следующее: "Когда мне стукнуло восемь лет, бабушка подарила мне на елку красивую тетрадь в синем сафьянном переплете и сказала: “Вот тебе альбом, записывай в него всё, что тебе покажется умным и хорошим; и пусть каждый из нас напишет тебе что-нибудь на память”… Вот было разочарование!.. Мне так хотелось оловянных солдатиков, они даже по ночам мне снились… И вдруг — альбом. Какая скучища… Но дедушка взял мою сафьянную тетрадь и написал на первой странице: “Если хочешь счастья, не думай о лишениях; учись обходиться без лишнего”… Да, хорошо ему было говорить: “не думай”… А мне было до слез обидно… это была прямая насмешка надо мною и над моими солдатиками. Но позднее… И потом еще много спустя… У меня было так много лишений в жизни. …И всегда, когда мне чего-нибудь остро недоставало или когда приходилось терять что-нибудь любимое, я думал о сафьянной тетради и об изречении деда. Я и сейчас называю его “правилом счастья” или “законом оловянного солдата”".
Много слов сказано о счастье, много исписано страниц, однако так и остается оно загадкой. У каждого поколения есть свой "рецепт" счастья, каждая эпоха не сомневалась в том, что именно ей удалось найти этот затерявшийся ключ от Эдема: разве не ради счастья вершились судьбы народов и цивилизаций? Но счастье всегда так и оставалось неразгаданной, а может, даже и роковой загадкой для человечества.
В 306 году до Р. Х. на окраине Афин странствующий философ по имени Эпикур купил сад. Над его входом он поместил вывеску: "Гость, тебе будет здесь хорошо. Здесь удовольствие — высшее благо". Так впервые было сформулировано право, которое позже войдет во все политические лозунги, "право человека на счастье", понимаемое как синоним удовольствия во всем. Это Эпикурово счастье с юмором описал в "Ночной цифре" Саша Чёрный:

Упьемся! И в хмеле, таком же дешевом,
О счастье нашем грошовом
Мольбу к небу пошлем,
К небу, прямо в серые тучи:
Счастья, здоровья, веселья,
Котлет, пиджаков и любовниц,
Пищеваренье и сон —
Пошли нам, серое небо!

Какая пропасть лежит между этими словами и словами Христа о человеческом счастье! Для Христа счастливы — по-славянски блаженны — те, кто с точки зрения Эпикурова счастья и есть самые несчастные, — нищие духом, искатели правды, чистые сердцем, кроткие и немстительные миротворцы, гонимые и угнетаемые со всех сторон. Что это, издёвка над самым сокровенным в человеке? Да, если бы их сказал философ, уютно устроившись в кресле перед камином. Но когда каждым Своим словом Христос поднимался на Свою Голгофу, на Свой крест… вряд ли Распятая Любовь стала бы так играть словами!..

Истина, открытая Христом, проста: не ищи счастья для себя, ищи его для других, и тогда оно само найдет тебя. Ведь на самом-то деле счастье не зависит от внешних условий: главное условие и в то же время главный тормоз для счастья — сам человек.

Ф. М. Достоевский красочно показал это в характерах своих героев. Болезненно обнаженной, но по-детски чистой и искренней душе князя Мышкина всякая тварь открывалась своей небесной стороной. Очарованный этим, он спрашивал: "…Неужели на самом деле можно быть несчастным? О, что такое мое горе и моя беда, если я в силах быть счастливым?.."

Вот оно, глупое счастье,
С белыми окнами в сад!
По пруду лебедем красным
Плавает тихо закат.
Здравствуй, златое затишье,
С тенью берёзы в воде!
Галочья стая на крыше
Служит вечерню звезде.
(С. Есенин. Вот оно, глупое счастье)

Но эти проблески подлинного, неземного счастья увидят только те глаза, которые подняты к небу; только сердце, полюбившее отдавать себя без остатка, может познать то блаженство, которое заповедал Христос:

Солнце, сияя, теплом излучается:
Счастливо сердце, когда расточается.
Счастлив, кто так даровит
Щедрой любовью, что светлому чается,
Будто со всем он живым обручается.
Счастлив, кто жив и живит.
(Вяч. Иванов. Счастье)

Перевернуть свечу —
труда немного надо, и от нее
Тотчас займутся стены.
Но кто отстроит снова дом на пепелище?
(Японская поэзия хайку XVI–XVII вв.)
Есть одна замечательная поговорка, которую употребляют одинаково и верующие, и неверующие, когда уже нет больше слов, чтобы утешить человека в его горе: "Всё, что ни случается, всё к лучшему!" Хотя эти слова и могут для кого-то звучать порой как издевка (когда от случившегося свет не мил, а тут — "всё к лучшему!"), однако разве не просвечивает сквозь эти отчаянные слова утешения робкая попытка посмотреть на случившееся откуда-то извне, вырваться из удушливого кошмара горя и взглянуть на всё сверху, свыше?
Воля Божия. Казалось бы, чего проще: всё, что происходит, происходит по воле Божией. И нет проблемы: если у кого какие-то претензии — обращайтесь к Богу. Он за всё в ответе. Только захочет ли Он на эту тему разговаривать? Горшок ли спросит горшечника: зачем ты меня таким сделал и так со мной поступаешь, зачем ты меня разбиваешь!?..
Однако если нам кажется, что именно таким является христианское понимание воли Божией, мы глубоко заблуждаемся. Действительно, для целой плеяды языческих культов, религий фатума или предопределения отсутствие ответа и было бы единственно возможным ответом. Но только не для христианства.
Когда к человеку приходит глубокое осознание того, что он не центр всего мироздания, но есть еще и Бог, поначалу становится страшно. Ведь Бог может и наказать, если что-то сделано неправильно, не по Его воле. И в такой боязливости человек начинает скрупулёзно изучать, как следует себя вести, как правильно читать молитвы, соблюдать пост, исполнять заповеди — одним словом, как весь уклад жизни подчинить религиозному мироощущению. Воля Божия здесь воспринимается как некий жизненный план, который уже давно составлен там, наверху, и остается только одно, самое главное, но и самое сложное: этому плану точно соответствовать. Шаг вправо, шаг влево — и ты опять сбился со сложного, одному Богу ведомого лабиринта человеческой жизни и уткнулся в тупик. Придется опять начинать сначала… Такое ощущение человеком самого себя в религиозной жизни святые отцы Церкви называли состоянием раба: здесь уже есть служение Богу, правда, из-за страха наказания. Выполнить волю своего Господина — вот главная задача, иначе не миновать беды.
Но в какой-то момент человек вдруг начинает замечать, что никогда не удается вернуться на ту же самую точку. Оказывается, этот жизненный лабиринт вовсе не статичный; он тоже живет, при этом каким-то удивительным образом приспосабливаясь к поведению самого человека! Значит, этот Божественный план человеческой жизни не окончательно утвержден? Неужели возможны какие-то коррективы? Разве это не удивительно: исполняя то, что положено, человек вступает в некий договор с Богом, и Бог всегда оказывается верен своему слову! "Исполнишь заповеди — получишь жизнь вечную!" Но и само исполнение заповедей вместо односторонней директивы превращается в живой разговор, в постоянное соработничество человека и Бога. Уже не столько страх наказания, сколько предвкушение награды за верность руководит человеком: и такое ощущение было определено святыми как состояние наемника. Здесь больше радости и свободы, ведь наемник уже договаривается со своим работодателем и его цель — заработать обещанное вознаграждение!

Однако и эта, вторая ступень не является для христианина пределом. Когда человек постоянно живет, исполняя Божественный закон, уже само это исполнение становится для него радостью. Он уже не видит никаких стен вокруг себя — да и был ли вообще этот лабиринт Божественного плана? — он видит перед собой только Бога и понимает, что его свобода безгранична, Бог не станет возводить непреодолимые препятствия ни перед каким пожеланием. Только зачем грешить? Зачем вырываться из этого гармоничного взаимного общения между Творцом и Его творением? Зачем отворачиваться от этого светоносного потока любви, которым только и живет всё мироздание? Зачем сыну бежать от своего любимого Отца? И в этом высшем, сыновнем состоянии человек во многом уподобляется своему Родителю: он не просто механически выполняет чьи-то чужие предписания, но становится соавтором, сотворцом; своими способностями и талантами он творчески и свободно воплощает главную задачу — любить Бога и ближнего. И в таком состоянии само сердце безошибочно указывает, что, как и когда надо делать.
Такие этапы проходит человек в своем духовном восхождении. Ведь воля Божия познается не в гаданиях или интуитивных озарениях. Она открывается — точнее, рождается — в исполнении заповедей Божиих. А всё то, что происходит против них, не есть воля Божия, напротив, противление ей, ее попрание. И безумно, и грешно говорить о беззаконии: "Такова воля Божия!" Нет и еще раз нет. Это не воля Божия, а злая, беснующаяся воля человеческая.
Нет, не на всё воля Божия. Нет Божьей воли на грех, на беззаконие, на предательство и насилие. Однако христианство заявляет еще нечто более невероятное: Христос взваливает на Себя весь этот смрадный груз человеческого зловолия и Своею крестной смертью и воскресением уничтожает его до конца.
…У вас еще остались вопросы к Богу? Его ответ — Единственный Возлюбленный Сын, оплеванный и униженный, приколоченный ко Кресту, но так и не позволивший ни страху смерти, ни ужасу страданий, ни жажде жизни нарушить Его послушание Отцу. Да, это цена человеческой свободы. Свободы любить, но и свободы грешить. И когда перед глазами снова возникает картина человеческого горя, нельзя забывать, что и эта беда была Богом воспринята — и уврачевана! — на Кресте Христовом.

http://foma.ru/chemu-tserkovnaya-babusya-nauchila-filologa.html

http://blogs.privet.ru/community/divo/147500378