Из России известия проникали к нам самыми различными путями, порождавшими худшие опасения за судьбу царя. Датский двор зондировал почву: склонен ли мой отец принять меры для спасения царской семьи. Мой отец говорил: "Почему вы обращаетесь именно ко мне?" Он спрашивал себя, что могло побудить Копенгаген к тому, чтобы они обратились к нему, ведь он все же состоял в войне с Россией.
Несмотря на это, он дал рейхсканцлеру Бетманн-Гольвегу указание предпринять такую попытку - вступить в контакт с русским правительством по нейтральным каналам. Информацию должны были передать Керенскому - кайзер привлечет лично его к ответственности, если с царской семьи упадет хоть волосинка. Ответ, который Бетманн передал моему отцу говорил о том, что Керенский желал, чтобы царь и его семья смогли покинуть Россию.
Бетманн сообщил моему отцу о намеках, которые, по словам царя и его семьи из Царского села, где они содержались в это время - они хотели бы отправиться в Англию. Мой отец был готов сразу оказать помощь. В секретном приказе командиру северного сектора Восточного фронта он сообщил, что царь и его семья могут перебраться через фронт беспрепятственно. Далее было указано, что к царю нужно будет приставить почетный караул и особое сопровождение; адъютант моего отца и офицеры железнодорожной группы должны были принять ответственность за личную безопасность царской семьи; царю была бы право указать порт, из которого он уедет в Англию. В приказе главнокомандующему военно-морских сил в Балтийском море, принцу Генриху, мой отец позаботился заранее о том, чтобы царь покинул бы Россию на корабле. Моему дяде Генриху было поручено провести подготовку, чтобы кораблю, который шел бы под царским флагом, не препятствовали, а в сопровождении миноносцев безопасно провели через минные поля.
Мой отец мог с полным основанием заявить: "Я сделал все возможное для несчастного царя и его семьи". Канцлер, который ходатайствовал обо всех мероприятиях моего отца, как посредник известил датский двор. Мы ждали, что сейчас что-то произойдет. Но ничего не было слышно. Только гораздо позже мы узнали, как пошли дела: Ллойд-Джордж, премьер-министр Великобритании, отказался дать убежище царю и его семье в Англии. Сэр Джордж Бьюкенен был проинструктирован своим правительством по телеграфу, что они не готовы дать убежище семье царя. Сэр Бьюкенен поставил в известность об этом русское правительство. Керенский описал этот момент с заявлением: "У посла были слезы на глазах. Он был обессилен".
Какими бы не были причины для фатального решения Ллойд Джорджа, их было трудно понять. Откуда они пошли, возможно, указывает тот факт, что в 1919 г. — даже уже после убийства царской семьи — он также отказал во въезде в Англию деверю царя, великому князю Александру Михайловичу. Я, тем не менее, не хочу оставлять эту печальную главу, без замечания английского бригадир-генерала В. Х. Х. Ватерса, который отражает мою точку зрения. Бригадир, который по собственному опыту был знаком с русской ситуацией и после начала русской революции, без какого-либо знания об усилиях датского двора и моего отца, советовавший британскому военному министерству освободить царя, заключил: "Если бы британскому народу было открыто сообщено о состоянии вопроса предоставления убежища для царя и его семьи, а также о предложении германского кайзера о всестороннем оказании помощи, он, конечно, подстегнул бы свое правительство для спасения царской семьи".



P.S. Перевод выполнен Татьяной Кухаренко, и публикуется редактором с её разрешения